- Это по побегу-то? Чего тут конфиденциального? По всему городу третий месяц только о том и говорят.
- Когда говорят все, не слышит никто. А у меня к вам накопилось кое-что приватное.
- Боюсь, у вас неточная информация. Я побегом не занимаюсь, - Мороз, не скрываясь, глянул на часы, - через полчаса Марюська обещалась появиться дома.
- Торопитесь. Все вы нынешние торопитесь. Даже самые лучшие. А вы не торопитесь. Потому что не в том истинное искусство опера, чтоб загнать. А в том, чтоб выждать. Да и не о побеге я, - Марешко поднес к губам стаканчик водки и, будто с блюдечка, отхлебнул. - Хотя и в связи. Я тут неподалеку живу. Раздобудьте для меня часик.
- Да у меня...Ну, если полчаса.
- А нужно бы часик, - с тихим упрямством повторил старый оперативник.
- Юрий Александрович, я ведь и впрямь к побегу никакого отношения. И по времени - зарез, - Мороз черканул пальцем у горла. Не раз сталкивался он с прежними сослуживцами, которые, выйдя в отставку, даже необходимости спуститься в булочную придавали видимость особой, оперативной целесообразности. И, покупая батон, не забывали оглянуться через левое плечо. А уж поучить кого из действующих, - ради такого удовольствия можно было пуститься на любые исхищрения.
- Вы правы, скучновато на пенсии, - к стыду Мороза, догадался Марешко. - Но вас искал не за этим. И не за тем, чтоб на след бандита Добрыни выводить. Его-то дни сочтены.
- Откуда известно?!
- Да оттуда, - рыба заглотила наживку, и опытный рыбак не торопился тянуть леску. - Так вот, по поводу Добрыни вашего. Его разыскивают одновременно и наша с вами контора, и - будем говорить, конкуренты. - Тоже не новость. - Причем самое для него неприятное - разыскивают скоординированно. И, главное, имея общую цель. Он ведь никому живым не нужен, - Марешко подмигнул, будто сладеньким поделился. - И давно б убили. Да он их обхитрил. Сыграл в ихнюю игру и - обхитрил, - с хитреньким лицом он поманил Мороза пальцем, призывая пригнуться. - Но - это все дело времени. Ошибка вашего бывшего друга в том, что он рассчитывал на переговоры с помощью шантажа. Запугать пытался. А у них другой резон - убить и с трупом, что называется, "закопать" информацию. - И откуда только вы все знаете?
- Скажите, Виталий, у вас много дел?
- Этого добра всегда хватает.
- А у меня, знаете ли, теперь мало. Поэтому в отличие от вас у меня есть время все знать. - И все-таки?
- Через мои источники.
- Вы ж на пенсии.
Марешко покивал - как бы чуть сверху вниз:
- Вот вы, Виталий Николаевич, знаю, - сильный сыщик. Вы всю свою агентуру в "корки" обуваете"? ( сноска - " оформление официального агентурного дела на вновь завербованного агента с постановкой на секретный учет").
- Нет, конечно.
- Правильно. Самых лучших держите как собственный золотой резерв. Вот и я тоже. Те, что официально были, - само собой, передал. Но - и только.
- И чем же вы им теперь платите?
- А любовью. Успех агентурной работы прост - агента полюбить надо. Тогда и он - с отдачей. Ему ведь и так непросто двойной жизнью существовать. А с тобой - и выговорится. И сочувствие получит. Я-то знаю. Нынешние, скороспелые, агентом брезгуют. Зато и результат соответственный... Впрочем, разговорец мой к вам не о Добрякове. Бог с ним в конце концов. По мне, чем больше эти беспредельщики друг друга пожрут, тем оно лучше. Добрыня просто заплатит за то, чем не владеет.
- О чем вы?
- А вот про это только разве у меня. Это особый, знаете...
- Тогда до следующего раза, - конечно, все, что здесь с эдакой хитрецой подпускал Марешко, выглядело убедительно. Пожалуй, Мороза даже уязвило, что тот, похоже, до сих пор умеет просчитать варианты на большее число ходов, чем он сам. Но и только. В надежные источники информации старого опера он не слишком поверил. Тем более там, где оказался до сих пор бессильным весь подключенный агентурный аппарат МВД и ФСБ. - Если что, звоните. Всегда рад по-товарищески пообщаться. Ну! - он протянул руку. Но Марешко принять ее не спешил.
- Значит, я ошибся, - разочарованно пробормотал он. - Жаль, не так о вас подумал. А вот Лисицкий в этом случае пулей бы полетел. А впрочем как угодно!
И, собираясь вернуться к приятелям, Марешко потянулся за недопитым стаканчиком.
- Что Лисицкий? - не понял Мороз. - Причем тут?
- Чутье у покойного Николая на ключевую информацию было необыкновенным. Особенно, - он огляделся значительно, понизил голос. - Если касалось это , скажем, Маргариты Ильиничны Паниной. Но впрочем, вы правы, кому теперь нужны лишние хлопоты...
- Пошли.
- И - славненько! - Марешко расцвел всеми своими капилярами, засуетился. - Мой домишко тут буквально в двух минутах. Щас только в соседний магазинчик - пузырек прихвачу. И кружок, знаете, ливерной. - Буквально через три минуты у входа! - прокричал он, одновременно прощаясь с товарищами. - И даже не думайте, вы мой гость! - исчезая, гордо добавил Марешко, хотя Мороз, признаться, и забыл предложить деньги.
... - Так о чем пойдет разговор? - напомнил Виталий, оглядываясь в типовой двухкомнаткой квартирке с тусклой, заляпанной "стенкой" семидесятых, когда подобная мебель, блистающая свежей полировкой, составляла гордость добытчивых хозяев.
- Щас, щас. Потерпите! - суетился Марешко, накрывая обшарпанный журнальный столик, под обломанную ножку которого был подложен молоток. Судя по въевшемуся белесому пятну, газет и журналов стол этот видел не слишком много.
Квартира была по-мужски опрятна. То есть чиста. Но не вычищена.
- Да я в самом деле не надолго. Давайте о деле, - испытывая неудобство, бесполезно уговаривал Мороз снующего беспрестанно хозяина.
- Вот- вот уже! - тут же, ойкнув, выбегал и возвращался с липкой баночкой лече, так что скоро и ставить было некуда.
Отчаявшись остановить суету, Мороз самолично свернул головку бутылке, разлил по полбокала, ухватил Марешко за руку, впихнул в единственное кресло и, не давая опомниться, втиснул в руку бокал:
- Давайте за встречу и - ближе к телу.
- Ну, давайте. И - помянем, - безнадежно согласился Марешко. Мороз ожидал, что так же, как и в рюмочной, он лизнет краешек бокала. Но Марешко с неожиданным проворством влил себя все содержимое. - Смелости набираюсь, - пояснил он, стеснительно улыбаясь.
Мороз не отреагировал. Лишь прямо посмотрел в раскрасневшееся лицо, требуя прекратить бесконечные предисловия.
- Да, да! Вы правы. В самом деле, когда-то, да надо было решиться. Лучше, как говорится, поздно. Вот только огурчик! Рекомендую, кстати. И рассолец мой!... Сколько лет молчал...
- Вы это уже говорили.
- В самом деле? Волнуюсь. Может, помните из разговоров, что после гибели Алексея Владимировича Котовцева документы исчезли?
- Да, конечно. Их все разыскивали... Что? Вы?! - Мороз поперхнулся.
Марешко пожевал белесыми губами. Глубоко вдохнул и с сапом вытолкнул из себя воздух, как ныряльщик, решившийся на опасное, глубинное погружение.
- За два дня до того Котовцев, как водится, представил информацию о ходе разработки в обком. Тогда без этого нельзя было. Фигуранты-то все крупные руководители, само собой - члены партии. Больше того! главным подозреваемым получался ни много ни мало секретарь обкома партии, курировавший торговлю и промышленность. А им тогда как раз был, как вы, должно быть, догадываетесь, самолично товарищ Кравец. Потому о ситуации было доложено непосредственно первому секретарю. А Первому - его перед тем на усиление прислали - все это оказалось очень на руку. Самое для него время было гнездо коррупции обнаружить и тем себя проявить. Он затребовал к себе Котовцева с обличающими материалами. Чтоб тоже, значит, иметь, что в Москву доложить. Вызвал наутро. Тогда визит к Первому был - как к господу Богу. Да что к Богу? Тот ведь в партийной иерархии должностей не занимал. Алексей Владимирович бумаги нужные еще с вечера приготовил, чтоб прямо из дома, значит... М-да, ушел и - не дошел! И документы сгинули.
- Про то все знают.
- Опять торопитесь! - Марешко хихикнул. Подлил себе водки и - махнул. - Все знают, да не про все знают. Вы уж меня не подгоняйте. И без того - выдавливаю. Потому как за день до того у меня у самого любопытный разговорец состоялся. Под утро ко мне прямо на дом человечек приехал. Да что там теперь? Госпожа Панина и прикатила. Она вместе с Кравцом главной фигуранткой в разработке проходила. А тут - прямо на квартиру. И - неприкрытым текстом - это она всегда умела: на арапа взять - предложила сделку. Я должен организовать, чтоб документы... исчезли. А они мне...
- И дорого ли предложили?
- Дорого. Вы-то не знаете, у дочки моей лейкемия была. Помочь могла только операция по пересадке костного мозга. А их в те времена практически не делали. Разве что для самых избранных. Кто только ни пытался. И Алексей Владимирович тот же, уж на что при связях мужик был...Обречена была дочка. А тут!
- "Кинули", поди?
- Нет, все сделали. Она после шесть лет прожила. Такова вот цена, - Марешко пожевал губами, сдерживая невнятное бульканье в горле.
