– Это из вашего сада? – спросил Ильяса.
– Ага, из прошлогодних запасов.
– Хорошо сохранилось. М-м-м… вкуснота!
– Вот и я не устоял, – согласился Савин.
– Ладно, пошли на остановку.
Мы обогнули корпус и вышли на широкую дорожку, ведущую к выходу с территории больничного комплекса.
– Серег, представь, мы только в автобус влезли, а дождина ка-а-ак даст! Водопад, а не дождь. Полчаса стояли у остановки. В окна колотило будь здоров. Водитель сказал – пока ливень не кончится, никуда не поедем.
– Олег, водила прав, – кивнул я, – все так делают. А что на улице творилось – видел. Лучше скажи – какие новости? О чем народ говорит?
– Разное говорит. Кто что, – пожал плечами Савин. – Ну, то, что бабули надумать могут, ты сам знаешь.
– Эти могут, – согласился я, – а… Тихомировы как?
– Как-как, – почесал голову Олег, – уехали они. «Буханка» военная подъехала, какие-то вещи погрузили, сами в нее и алга…
– Понятно.
Савин вдруг спохватился:
– Знаешь, Серег, а дядя Миша, оказывается, военный и много наград имеет. Когда вещи в машину грузили, я форму увидел, медалей там…
Я молча кивнул – знаю, давно уж.
– Да! – воскликнул Олег. – Ты Шахова знаешь?
– Из третьего подъезда?
– Да-да, именно.
– Знаю, и что?
– Так вот – как-то мужики собрались, и разговор про тебя зашел, так он начал ахинею про драку нести. И что ты такой да сякой, и Тихомиров пьянь подзаборная. Так мужики ему за это насовали, особенно за дядю Мишу. Мокашов еле разнял. Даже Косен Ержанович своей тростью Шахову по спине треснул.
– Косен Ержанович? – удивился Ильяс. Затем почесал затылок. – Вообще-то он как раз может. Справедливый мужик.
Мы вышли на улицу, перешли дорогу и направились к остановке. Час пик уже давно миновал, так что народу в ожидании автобусов томилось немного. Все стояли под навесом в тени и дружно смотрели навстречу движения транспорта.
Мы остановились недалеко от столба с указателями маршрутов и тоже посмотрели – не идет ли нужный автобус?
– О! – воскликнул глазастый Олег. – Экспресс идет.
Проезд на экспрессе стоил десять копеек, зато он шел быстрее обычных маршрутов.
– Едем! – решил я. – Домой поскорее охота.
В салоне ЛАЗа пассажиров было мало. Мы по очереди кинули монеты в кассу, оторвали по билетику и устроились на задних сиденьях. Со мной сел Ильяс, Олег на сиденье перед нами, в пол-оборота.
– Я тут кое-кого поспрашивал, – тихо сказал Расулов, – родоки тех пацанов, что с тобой в сквере махались, сначала жуткий хай подняли, к участковому кинулись на тебя жаловаться, мол, избил, хулиган такой, но Мокашов растолковал – кто и кого бил на самом деле и что из этого вышло, те скисли и быстро рассосались. Тех пацанов я видел, ты им всем здорово насовал. У каждого фонарь висит.
Я лишь плечами пожал, мне было без разницы – кругом одни враги, так что бил того, кто под кулак подвернется.
– Кстати, – вдруг громко сказал Расулов, – Вершина пропал куда-то и Макса тоже не видать.
– С Громозекой понятно, а Вершина… – я невольно скрипнул зубами, – пусть только на глаза мне попадется…
– Вот-вот, – усмехнулся Ильяс, – и те пацаны теперь дальше своих дворов носа не кажут. Некоторых вообще родоки из дому не выпускают.
– Ага, – кивнул Олег, – сто процентов теперь никто на тебя даже не вякнет. Даже завидно.
– Чтобы завидно не было, – наставительно произнес я, – надо по утрам на зарядку бегать. А то скоро пузо нажрешь.
– Да что ты заладил, – скривился Савин, – пузо да пузо. Вот с завтрашнего утра и начну… заряжаться.
Ткнул пальцем в Олега:
– Ловлю на слове.
Экспресс остановился, из автобуса вышла половина пассажиров, но никто не вошел. Ехать осталось недолго, и, как подсказывала мне память, наша остановка через одну.
– Серег, ты извини, – вдруг повинился Расулов, – но мне пришлось все рассказать отцу.
– Что именно? – поинтересовался я. – Надеюсь не про Лысый Горшок?
– Ты за кого меня держишь? – нахмурился Ильяс. – Только про драку в сквере…
– И?
– Отец попросил познакомить с тобой.
Что ж, желание понятное, ладно хоть не требует.
– Хочет увидеть того, кто такую кашу заварил.
Кашу…
После того как я дал отпор Громозеке в школе, все пошло не так и… действительно заварилась каша. Это только в книгах герои запросто меняют историю и все у них тип-топ. Но это в книгах. Время оказалось тонкой и чувствительной материей. Менять историю очень опасное занятие. Для этого надо спрятать глубже свою совесть и иметь стальные нервы. Я думал, что смог изменить жизнь человека в лучшую сторону и он не погибнет, как в той истории, а все вышло неожиданно жёстче. И как после этого пытаться изменить историю? Вдруг погибнет кто-то из родных или случится катастрофа страшнее? Как потом жить?
– Серег, – толкнул меня Ильяс, – ты не заснул часом?
– Нет-нет, я слушаю.
– Я говорю – отец приглашает тебя на юбилей. Ему сорок пять завтра.
Удивленно уставился на Расулова.
– Меня приглашает?
– Да. Очень просил тебя позвать. Соглашайся! С утра бешбармак варить будут, плов готовить и шашлык…
Бешбармак, м-м-м! Только при одном упоминании у меня невольно потекли слюни. Но идти на юбилей, и без подарка… как-то неудобно.
– Вот черт! Как-то неожиданно. А…
– Не надо ничего дарить, – перебил меня Ильяс. – Отец предвидел это и сказал – подарком будет ваше знакомство.
– Все равно неудобно. Что я там делать-то буду? Ну, познакомимся, ну поздравлю, расскажу – как до такой жизни докатился, а дальше?
– Э-э-э… – зачесал затылок Расулов, – потом можно уйти куда-нибудь…
– На речку, – воскликнул Савин.
– Точно! – обрадовался Ильяс. – Там шашлык забацаем! Купнемся, позагораем.
Друзья переглянулись, довольные этой идеей.
– Тогда надо еще кого-нибудь позвать, – предложил я, – а то втроем скучновато будет.
– Да, – согласился Расулов, – ребят обязательно позовем. Мяса на всех хватит. Десять баранов сегодня купили!
– Э, пацаны, – закрутил головой Савин, – выходим, приехали.
Мы вышли из автобуса. От остановки до наших домов пройти сквозь двор соседних домов.
– Ильяс, а ты что вышел-то? – спросил я Расулова. – Тебе же на следующей выходить. Или проводить решил?
– Нет, – улыбнулся Ильяс. – Это мне с тобой теперь безопасней. Шутка! Просто мой отец просил Косена Ержановича на юбилей позвать. Он ведь в твоем подъезде живет?
– Да. А что, Косен Ержанович тебе родственник?
– Нет. Он с моим дедом Акылбаем в одном полку воевал. Как без него-то?
Мы вошли во двор и прошли вдоль дома. Когда собирались завернуть к подъезду, услышали голос:
– А вот еще смешной случай был…
Я знаком остановил друзей. Голос я узнал, это был Мокашов. И историю его тоже узнал. Её я слышал от него много раз в той жизни, но все равно остановился и приложил палец к губам. У подъезда на скамейках сидели мужики, а дядя Юра рассказывал свои приключения:
– …я тогда только после школы милиции служить начал. В общем, послали меня из морга покойника забрать, а морг-то в соседнем райцентре. Дали мне газон бортовой, помощника, гроб и вперед. Помощник тот, Иваном звать, выпивоха, скажу я…
В общем Иван в кузов, я в кабину и поехали. Водила всю дорогу молчит. Меня тож к разговорам не тянет. Едем и слушаем, как Иван в кузове песни горланит. Успел где-то на грудь принять, али с собой взял. Тут дождик заморосил. Едем уже в тишине, Иван замолчал, значит. Смотрим, дед с бабкой голосуют. Чуть ли не под колеса бросаются. Водила сжалился, мокнут ведь. Притормозили. Дед просит подбросить до деревни, по пути мол. Дождались, когда они заберутся, только трогаться, а в кузове кто-то как заорет! Смотрим в зеркала – дед с бабкой из кузова выпрыгивают. Лихо так, в десанте так не сигают, а в кузов они с минуту лезли. Выходим выяснить – чего случилось, а их и след простыл. Заглядываем в кузов, а там Иван матерится. Оказывается, чтобы не мокнуть, Иван взял и в гроб лег. Крышкой накрылся, только ладонь высунул, чтоб дышать, и сразу заснул. Проснулся от того, что руку прищемило, он и заорал. Видать, дед с бабкой на гроб для удобства сели…
Под смех мужиков я вышел и поздоровался.
На мгновение воцарилась тишина.
– Сергей? – Савин-старший округлил глаза.
И тут все разом вскочили. Отжали руку до потемнения в глазах, еле боль вытерпел. Не сразу понял, что именно меня спрашивают, так как говорили все сразу, друг друга перебивая. Одновременно начиная спорить. В тональности гомона угадывались нотки досады и раздражения. Оно и понятно, что почти всегда выходит не так, как хотелось бы. И после любого ЧП начинаются разговоры и пересуды. И каждый задает вопросы. Почему так вышло? Почему у всех нашлись неотложные дела, и лишь один Тихомиров откликнулся на призыв? Много почему. И многие винят других, а сами, оправдывая себя, находят разные причины и обстоятельства.
