Отт.
— Он поднялся на борт со слугами, — сказал Зирфет, — но у него есть
крошечная каюта рядом с каютой посла. Я увидел его всего несколько минут назад, Мастер, и сразу же узнал, по Книге Лиц.
128
-
129-
Отт кивнул. Любой, кто представлял хоть какой-нибудь интерес для короны —
иностранцы, дворяне, подстрекатели толпы, солдаты, которые жаловались на свое
жалованье, — имел портрет в Книге Лиц. Его шпионы научились выделять их из
толпы с первого взгляда.
— Он, конечно, не знает меня — как и никого другого, — продолжал Зирфет.
— Но вас...
— Меня он знает, — сказал Отт, мрачно кивая. Герцил был его большой
неудачей: он уже был опытным бойцом, когда Отт завербовал его и присоединил к
Тайному Кулаку. Очень хорошим бойцом — признаем это: лучшим, когда его
обучение завершилось. Но у Герцила никогда не хватало духу заниматься
шпионской работой. Праздность и богатство не отравили его, как этих молодых
людей. Герцил просто не хотел убивать. Толяссцы почитают жизнь, сказал он Отту
много лет назад, возможно, в последний раз, когда они разговаривали. «Мы тоже,
— ответил Отт. — Но иногда нож в темноте — единственный способ это доказать».
Отт направился на корму, Зирфет шел рядом с ним. Теперь он был совершенно
спокоен: использовать неудачу в своих интересах было так же привычно, как
надевать ботинки.
— Скажи мне, какие шаги ты предпринял, Зирфет, — сказал он.
— Еще вчера я поставил Джасани у переговорной трубки. Они замечательны, Мастер, эти обернутые шкурой трубки: можно услышать почти все, что говорит
посол, со своего кресла для чтения, например. Прошлой ночью Джасани слышал, как Герцил сказал, что человек, чей меч редко вкладывается в ножны, однажды
споткнется и упадет на лезвие. Исик ничего не ответил на это, но заговорил другой
— судя по голосу, пожилой и иностранец. «Ты прав, друг, — сказал он. — Многие
королевства превратились в прах из-за собственных страхов, которые переходят в
безумие, когда никакая другая сила на земле не может их сломить. Пусть Арквал
остерегается Арквала».
— Кто он такой, этот иностранец? — требовательно спросил Отт.
— Другие звали его Рамачни. Мы проводим расследование, даже сейчас.
— Смотри, не забудь о нем. Каково положение Герцила на борту?
— Личный слуга посла Исика, Мастер. Его камердинер, так сказать. И еще
он... учитель танцев этой девушки.
— Учитель Таши Исик? Счастливица, она научится гораздо большему, чем
просто танцевать. Но Герцил никогда не должен видеть меня, парень.
— Да, Мастер.
— И все же мы не можем убить его — пока. Если он умрет у меня на глазах, этот корабль будет наводнен разговорами о моей некомпетентности как защитника
семьи Исик. Возможно, посол даже захочет заменить меня.
Он замолчал, чувствуя, как в его голове крутятся колесики, старые, безупречные механизмы обмана.
— Лихорадка, — сказал он наконец. — Сегодня вечером у меня начнется
небольшая лихорадка. И из заботы о других я буду оставаться в своей каюте, пока
129
-
130-
мы не пристанем в Ульсприте. Там я сойду на берег и отправлюсь на запад, чтобы
присоединиться к вам в Трессек Тарне. До этого времени ты лично избавишь нас от
Герцила. Эта задача очень важна. Могу ли я доверить ее тебе?
— Можете, — сказал Зирфет.
Слишком быстро, решил Отт: за бравадой парня скрывался страх. Он
предостерегающе поднял палец.
— Никакой крови! Подумай головой, прежде чем использовать тот нож, который я тебе дал. Учти: Герцил не числится среди слуг. Исик, должно быть, нанял его довольно поздно. Но, по указу императора, каждый матрос, слуга и
морпех должен получить мое одобрение. Технически, он нелегал-безбилетник.
— Конечно, сэр! — прошептал Зирфет. — Я прослежу, чтобы его высадили с
корабля!
— Дурак, — сказал Отт. — Ты увидишь, как он утонет.
С наступлением темноты капитан послал сообщение Элкстему, чтобы тот
повернул на юг, в Нелу Перен. Восточный ветер, который быстро доставил их в
Этерхорд, теперь заставил корабль резко отойти от города, чтобы избежать
опасного дрейфа боком к берегу. Огни рыбацкой деревни потускнели, а затем и
вовсе исчезли. Через несколько минут береговая линия превратилась в серо-черный
шов, где сходились небо и вода.
Ужин в тот вечер был грандиозным событием, капитан и посол
присоединились к богатым пассажирам в обеденном зале первого класса, где стоял
самый большой стол на борту. Баранина и жареная куропатка, перечная водка, мятные леденцы. Выпив гораздо больше, чем ей разрешалось дома, племянница
леди Лападолмы встала и зачитала одно из стихотворений своей тети: Царственный путешественник по волнам, над водяными могилами героев, Мирный дворец из старого дерева, куда плывут дети твоей страны?
