Я молча внимательно его слушала. Да, я выстроила стену. Так проще: отгородиться от всего, что делает больно и обижает. Не подпускать к себе, чтобы больше не обжигаться. Но в то же время осознавала, что он, вероятно, прав. Я ведь действительно не ниоки. И, наверное, Лиллуко или Тарри на моем месте не молчали бы, а… что–то сказали бы в ответ или оправдались, или… Не знаю. Но я так не могла. Не потому что не хотела, а не могла. Ну не умею я выяснять отношения и скандалить. Возможно, я не права. Но что–то мне подсказывало, что я и раньше поступала так же, замыкалась в себе, не пытаясь добиться справедливости.
— Алеся, девочка… — продолжил Акир. — Ты мне нравишься. Очень! Больше, чем нравишься. Я бы оберегал тебя, даже не будь ты моей кахэто. Даже, если бы ты не была моей женой. Ты не можешь не нравиться. Хрупкая, милая, беззащитная, ранимая малышка, попавшая в беду. Да ни один мужчина не смог бы устоять. И я не устоял. То, что ты моя кахэто… это бесит, так как я стал уязвим и зависим от тебя. Но с другой стороны, это только добавляет остроты в моем отношении к тебе. И я не лгал, когда говорил, что не могу и не желаю тебя отпускать. Я действительно хочу, чтобы мы с тобой стали настоящей парой. Не такой как сейчас: ты вынуждена подчиняться, потому что зависима от меня; я вынужден подстраиваться, потому что тоже зависим от тебя.
— И что ты предлагаешь? — выдавила я.
— Давай начнем все сначала? Забудем обиды, исправим ошибки. Я постараюсь учитывать, что ты другой расы и с другим менталитетом. Ты попробуешь не замыкаться в себе, отталкивая меня и возводя между нами стену, а будешь мне объяснять, что я делаю не так, и тоже попытаешься меня понять и принять.
— Объяснять? Я уже попробовала, и что услышала в ответ? — так как Акир молчал, я процитировала: «Не хочу слышать твои жалкие оправдания!»
Пока не сказала этого, не понимала, насколько сильно меня задели эти его слова, что я даже дословно их запомнила.
— Исправлюсь, — принял он мою претензию к сведенью, но не стал оправдываться.
Я опустила взгляд, так как женская вредность и тупое упрямство толкали на то, чтобы фыркнуть и потребовать развода. Ну зачем мне все эти заморочки и сложности? Куда как проще закрыться в своей раковине, чем пытаться договориться. Но закрыться мне снова не дали. Акир ласково взял мое лицо в ладони, вынуждая снова посмотреть на него.
— Ну же, давай, малышка. Ты ведь ничего не потеряешь. Но рискуешь приобрести в моем лице верного, любящего мужа. Того, кто всю жизнь будет носить тебя на руках.
— А ты? — у меня невольно проступила улыбка. Даже не улыбка, а намек на нее.
— А я получу нежную, хрупкую, удивительную девушку в жены. Мой кусочек радуги, самый солнечный. Ту, от которой у меня кружится голова. Ты будешь чесать меня за ушком, и возможно, узнаешь, умеют ли ниоки мурлыкать.
— А вы умеете? — у меня взметнулись вверх брови.
— Кто знает? — фыркнул Акир.
— Я… — слова никак не шли. Мне и хотелось сказать, что я попробую, и было страшно. И прошлые обиды никак не хотели отпускать.
— Я ведь за тобой прилетел. Соскучился ужасно… Вроде как наказал и спрятал, чтобы уберечь тебя, а мучился все эти дни сам. Полетели вниз, а? Там столько всего интересного.
— Ага! — буркнула я. — Ты будешь заниматься чем–то интересным, а я сидеть на привязи в лагере, чтобы не дай бог, со мной ничего не случилось.
— Есть такое искушение: не выпускать тебя никуда дальше палатки, — не стал лукавить командор. — Но я постараюсь бороться со своими инстинктами. А ты не станешь убегать от телохранителя, которого я к тебе буду приставлять. Пожалей мои нервы и позволь мне работать, а не трястись от страха, что с тобой что–то случилось! Как тебе такое предложение?
— Гм…
Яшка на койке бешено вращал глазами, махал лапками, взбегал по стене вверх, шлепался оттуда на постель и снова взбегал. В общем, всем своим видом сигнализировал мне, что надо соглашаться!
— Ну же, давай, девочка. Мы с тобой муж и жена. Давай станем ими не только на словах и на бумагах?
— Муж и жена — одна сатана… — пришло на ум выражение. Скорее всего, из моей прошлой жизни.
— Не знаю, что такое «сатана», но слово «одна» мне нравится. Давай станем чем–то единым? Например, семьей?
Акир прижал уши к голове, став похожим на большого нашкодившего кота, который просит прощения.
— А как же любовь? — тоскливо вздохнула я.
— И она будет, если ты дашь ей шанс пробиться и в твое сердце. А я подожду, пока ты полюбишь меня, и сделаю все, чтобы помочь тебе увидеть, что я создан для тебя.
Я некоторое время мрачно сопела, напоминая самой себе ежика. И хочется подойти к мисочке с молоком, и страшно. И все равно хочется. И все равно страшно…
— Ладно, — сказала, наконец, и тихонечко добавила, — надеюсь я не пожалею об этом.
— Слава звездам! — выдохнул Акир и улыбнулся. — Тогда собирай вещи, и завтра рано утром полетим вниз. А я, раз уж вернулся на корабль, переделаю кое–какие дела.
Когда командор уже ушел, я встала и подошла к койке. Посмотрела на Яшку и сказала:
— Уболтал, кошак языкастый! А ты–то! Нет бы поддержать меня в нелегкой борьбе против кошачьей тирании?!
Яша сделал мне страшные глаза, встопорщил свою антенну с шариком и шлепнул правой передней лапкой себе в грудь. Мол: да я! Да я завсегда на твоей стороне хозяйка! Но на планету–то хочется…
Да, на планету очень хотелось!
Утром мы отправились на шаттле обратно на планету. Пассажиров кроме нас не было, из чего я сделала вывод, что Акир меня не обманул. Он действительно прилетал за мной, а не для того, чтобы забрать кого–нибудь или что–нибудь еще с корабля.
Командор вообще с утра был подозрительно любезен. Зашел за мной в каюту, уточнил, ничего ли из вещей я не забыла, помог донести сумки до шаттла. Усадил, пристегнул, торжественно вручил мне в руки Яшку и сел напротив.
— Как настроение? — спросил меня с улыбкой.
— Нормальное, — осторожно ответила я.
— Я ночью заглянул в твою мастерскую. Красивая картина получилась. Я имею в виду ту, на которой изображен барельеф из храма. В красках все выглядит совсем иначе. Очень трагично.
— Спасибо. Акир, а что с теми… ну, которые в храме внизу лежали?
— Они на «Астроне» в лаборатории. Там их пытаются аккуратно вывести из анабиоза.
— И как?
— Вполне успешно, — улыбнулся ниоки. — Думаю через несколько дней с ними уже можно будет побеседовать.
— А те, которые трупы?
— Тоже в лаборатории. Их потом похоронят. Но сделают это после того, как выясним традиции этого народа.
Мне было ужасно интересно, как все там все происходило. Как вытаскивали саркофаги из подвала, как поднимали их на «Астрон». Но спрашивать обо всем этом Акира я боялась. Пусть мы вчера поговорили, но от разговора и примирения до нормальных откровенных отношений — ох как далеко!
