волнообразно в течение первых двух десятилетий существования государства. Особенно значимой была волна первых трех лет. В течение десятилетий эта алия была известна как «массовая алия», но в последнее время вошел обычай называть ее «великой алией», так как слово «масса» подразумевает несколько уничижительное отношение. Такое изменение названия намекает как на чувство обездоленности и уничижения иммигрантов, так и на попытку примирить и сблизить их, залечить раны прошлого. Эта массовая иммиграция была масштабной акцией, предпринятой новым режимом, опьяненным осознанием того, что теперь он держит в своих руках бразды правления, и верой в то, что он сможет осуществить все свои мечты. В то же время алия стала болезненным примером игнорирования человеческих потребностей, предпочтение отдавалось коллективу, а не благосостоянию отдельного человека, была сильна вера в способность идеологии сформировать нового человека и новую нацию.
Волна иммигрантов, нахлынувшая в Израиль еще в 1948–1949 годах, была названа «ливнем». На Ближнем Востоке дождь – это благословение, но ливень может принести также и разрушения. Во время героической борьбы с нелегальной иммиграцией главным сионистским лозунгом была «свободная иммиграция». Теперь это предвидение сбывалось: иммигранты достигли еврейского государства. Но внезапно стало ясно, что, несмотря на высокие ожидания и воодушевление по поводу прибытия этой алии, на самом деле никто не был готов к тому, что огромная масса людей хлынет в страну.
Первыми из лагерей для перемещенных лиц в Германии прибыли оставшиеся в живых европейские евреи после девяти лет войны, скитаний, страданий, потерявшие семьи и дома, теперь надеявшиеся, что нашли себе постоянное пристанище. Вдобавок британцы открыли ворота лагерей для задержанных на Кипре, где содержались незаконные иммигранты, перехваченные по пути в Палестину, и все задержанные прибыли в Израиль. Когда эта группа совершала свои первые шаги в стране, болгарское правительство предоставило разрешение на выезд своим еврейским гражданам. Болгария была членом коммунистического блока, уже закрытого от Западной Европы железным занавесом. Евреям СССР было отказано в праве на выезд из страны с 1920-х годов, и каждое разрешение на выезд из страны Восточного блока считалось последней возможностью. Теперь без предварительного предупреждения целая община – ее лидеры, молодежь и пожилые люди – собиралась иммигрировать в Израиль. Само собой, им нельзя было сказать: «Подождите!» Такая же острая необходимость воспользоваться возможностью, которая, вероятно, никогда не повторится, существовала в Польше и Румынии. Правительства обеих этих стран были совершенно непредсказуемыми; в один день разрешали людям уехать, на следующий день запрещали, послезавтра снова разрешали. Воспоминания о войне и последовавших за ней убийствах и погромах, совершенных местным населением, все еще были свежи в умах иммигрантов и израильтян. Чувство вины и беспомощности лидеров ишува во время Второй мировой войны в отношении еврейской Катастрофы в Европе теперь вылилось в широкий национальный консенсус. Ожидание было исключено. Все восточноевропейские евреи, которые хотели и могли уехать, должны были быть доставлены в Израиль.
Были и другие еврейские общины, столкнувшиеся с опасностью и стремившиеся иммигрировать в свою страну. Повсюду на Ближнем Востоке и в Северной Африке отношения между мусульманами и евреями были натянутыми, особенно после создания еврейского государства и Войны за независимость. В Египте, Ираке и Йемене напряженность в отношениях между евреями и их соседями возросла из-за враждебности как со стороны правительства, так и со стороны населения. Традиция алии на Святую землю приводила евреев Йемена в Палестину тонкой струйкой со времен Первой алии. Теперь они прибывали тысячами. Из небольших отдаленных городков в горах, где чувствовали себя особенно уязвимыми, из Саны и других городов они устремились в Аден, британскую колонию на оконечности Аравийского полуострова. Британцы согласились позволить йеменским евреям оставаться в Адене при условии, что Израиль эвакуирует их как можно скорее. Воздушную перевозку йеменских евреев в Израиль назвали «ковром-самолетом», и это вызвало энтузиазм по поводу новоприобретенных возможностей молодого государства.
Так же как евреи Йемена высадились в 1949 году, десятки тысяч евреев начали прибывать из Туниса, Турции и Ливии. В Ливии случился антиеврейский погром, и вся община намеревалась эмигрировать. Лагеря иммигрантов, особенно Shaʻar Haʻaliya (иммиграционные ворота) за пределами Хайфы, были переполнены. Жилья для репатриантов не было. Нехватка жилья после окончания мировой войны еще не закончилась, и теперь четверть миллиона вновь прибывших должны были быть обеспечены жильем, едой и работой. Частично жилищная проблема была решена путем расселения около 130 000 иммигрантов в заброшенных арабских деревнях и городах: Яффо, Хайфе, Тверии и Рамле. Жилье было не идеальным, но хотя бы давало людям крышу над головой. Первые массовые иммигранты из Болгарии и лагерей для перемещенных лиц считались привилегированными в том смысле, что поселились в центре страны, недалеко от источников занятости и сносных школ. Но это было только начало большой волны.
В марте 1950 года иракское правительство объявило, что разрешит евреям, желающим эмигрировать, уехать, если они откажутся от своего гражданства. Данный закон должен был оставаться в силе только один год. Это было завершением длительного процесса, начавшегося с обретением Ираком независимости в 1932 году. С начала века – и особенно во время британского мандата – гордая и успешная еврейская община страны модернизировалась и интегрировалась в иракскую экономику и культуру. Но усиление арабского национализма и последствия национального конфликта в Палестине усугубили противоречия между евреями и мусульманами в Ираке. Теперь иракские евреи, которые чувствовали себя привязанными к своей родине, обнаружили, что их экономический и гражданский статус подорван. Если раньше они были равноправными гражданами, то теперь зависели от милости и благосклонности правительства. В то время как до 1940-х годов большинство населения считало себя частью иракского народа, теперь эта идентичность была подорвана перед лицом враждебности со стороны правительства, средств массовой информации и масс. Некоторые образованные молодые евреи вступили в коммунистическую партию и смотрели на смену режима в Ираке как на единственный выход, способный положить конец их разочарованиям. Другие обратились к сионизму. Сионистское движение, поддерживаемое энергичными молодыми людьми, действовало в Ираке с 1943 года.
Закон, разрешающий эмиграцию, был призван вызвать отъезд нескольких тысяч евреев, которых правительство рассматривало как активное ядро подстрекательства среди еврейского населения, а также бедных евреев, которым нечего было терять. По оценкам иракского правительства, должно было эмигрировать около 10 000 человек, в то время как в Израиле цифры колебались от 30 000 до 40 000 человек. Шломо Хилель (израильтянин, родившийся в Ираке, который был там эмиссаром Hamossad Leʻaliya) оценил, что иммигрирует около 70 000 человек. Никто не предполагал, что приедут 120 000 человек. Но как только началась регистрация, количество стало расти. По мере того как
