ибо я отвечу тебе честно. Нет, лучше подожду, пока краска отольет от твоего лица… Так. А теперь слушай внимательно. Вопрос не в том, чтобы умереть ради своей невесты. Вопрос в том, как жить ради нее. Тебе следовало отказаться от брачного предложения, зная, что ты никак не можешь соответствовать мечтам молодой женщины. Ты сам сказал, что для тебя это стало наградой, великим даром. С другой стороны, дом Дюрав сильно пострадал во время войн, почти полностью исчез, и в возмещение этих потерь им был предложен другой дар. Соответственно, у Фарор Хенд не оказалось выбора. Ради своей семьи ей пришлось согласиться взять в мужья любого знатного мужчину. И в свою очередь, от нее ожидают наследников. – Шаренас пристально посмотрела на Туласа и продолжила: – Возможно, тебя уже больше нет. Остались только плоть и кости. Но хватит и этого. Понимаешь, о чем я?
– Почему ты решила поехать с нами на поиски Фарор?
Шаренас поморщилась:
– Признаюсь, виной тому мое жестокое любопытство. Но от тебя столь мало осталось, Тулас, что я уже пресытилась этой игрой. Боюсь, я оказалась столь же глупа, как и ты сам. Так что давай разгладим песок между нами и начнем сначала, если ты не против.
Он медленно кивнул.
– Если тебя покинули друзья, – продолжала женщина, – я сделаюсь твоей спутницей. А если тебе станет слишком больно, просто кивни в ответ на мою улыбку, посмотри мне в глаза. Со мной ты можешь говорить о чем захочешь, а я, в свою очередь, клянусь надежно хранить твои тайны.
– А какие тайны есть у тебя самой, Шаренас Анхаду?
– Увы, признаюсь, в основном они достаточно низменны. Но если попросишь, получишь их в избытке.
К ее удивлению, его обветренное лицо озарила улыбка.
– Говорят, среди вашей троицы ты самая умная.
– На таком фоне кто угодно покажется светочем разума, – фыркнула Шаренас.
– Ты встанешь на сторону Урусандера?
– А ты не теряешь времени зря, Тулас.
– Что такое время? – странно усмехнулся Кагамандра. – Пока к чему-то готовишься, его вроде бы в избытке. А когда доходит до дела, его вечно не хватает. Мы копим богатство, каковым является время, но поклоняемся его расточительным тратам.
– Ты провел многие годы, готовясь умереть, Тулас. Потрачены ли они впустую? О да, в этом нет ни малейших сомнений.
– Я вытерплю любые раны от твоего языка и просто вытру кровь.
Шаренас посмотрела на густой туман. Миновал еще один день, и близились сумерки.
– Калат Хустейн был стеной, в которую Хунн Раал швырял свои аргументы, будто камни, один за другим, но все они разбивались вдребезги. Его слова были бессильны, подобно пыли. Просто восхитительно.
– Илгаст Ренд был медведем среди волков, но сами волки этого не замечали.
– Ты знал, в чем заключается его цель?
– Предполагал. Он противится всему новому и со временем становится все неуступчивее в своих взглядах. Что бы Ренд ни говорил Калату, тот самый бастион, в котором нуждался командир, стоял насмерть, и, как ты верно подметила, стены даже не вздрагивали.
– Мои сестры поддержат Урусандера, хотя бы для того, чтобы уязвить Драконуса. Если Матерь-Тьма собирается править всеми нами, то пусть уж у нее лучше будет законный муж, чем фаворит.
– Дети стремятся к безопасности, которую дает формальный союз родителей, – сказал Тулас. – Им свойственно неприязненно относиться к любовнику матери, что бы тот собой ни представлял. У джелеков, когда они принимают волчий облик, самцы впадают в ярость и убивают щенков своих соперников.
Немного подумав, Шаренас улыбнулась:
– Мы поступаем точно так же и называем это войной.
– А разве других причин не достаточно?
Она пожала плечами:
– Формальные правила служат для того, чтобы скрывать правду, которая по сути своей проста и банальна. Ты спрашиваешь, чью сторону я выберу? Я думала об этом, но пока еще не решила. А ты?
– Я встану на сторону мира.
– Кто из нас стал бы заявлять обратное?
– О мире говорят многие, но души их полны порочного огня. Единственное, к чему они стремятся, – насилие, убийство врагов, а в отсутствие настоящих врагов придумывают их сами. Интересно, насколько ненависть к Драконусу проистекает из обычной зависти?
– Мне это тоже интересно, – кивнула Шаренас.
Какое-то время они ехали молча. Едкий воздух в окрестностях пока невидимого Витра обжигал горло, резал глаза. Они миновали трупы убитых волков, покрытых скорее чешуей, чем шерстью; хотя прошло всего несколько дней, шкуры зверей уже потрескались, и из них торчали обглоданные самим воздухом кости.
Глубокой ночью Беред объявил привал. Шаренас удивило, что смотрители сумели столь долго идти по следу. Спешившись, капитан подошел к ней и Туласу:
– Здесь Финарра Стоун вышла из-за камней, двигаясь со стороны берега. Шаги ее были тяжелыми, а походка неуверенной. Отдохнем тут, насколько это возможно в столь омерзительном воздухе, и на рассвете подойдем к Витру. Госпожа Шаренас, повелитель Тулас, не поужинаете ли вы с нами?
Похожее на рану посреди неба солнце тускло отражалось в гладкой поверхности моря Витр. Всадники выстроились в ряд на высоком обрыве, глядя на разбросанные по земле валуны. Возле самого берега лежала огромная безголовая туша. Рядом виднелись изуродованные останки лошади Финарры Стоун.
– Значит, капитан говорила правду, – сказала Шаренас. – Но как существо с отрезанной головой могло продолжать жить, а уж тем более нападать на кого-то?
Беред, лицо которого побледнело и осунулось, спешился и положил руку в перчатке на висевший на поясе меч.
– Селад, Стенас, Квилл, пойдете со мной. Копья держать наготове.
– Капитан, – усмехнулся Тулас, – эта тварь явно мертва. Ее плоть гниет, а потроха вывалились наружу и потрескались на солнце.
Ничего не ответив, Беред направился по импровизированному следу среди валунов. Трое смотрителей последовали за ним, каждый своим путем.
Тулас соскользнул с седла и тоже двинулся за капитаном.
Отведя взгляд, Шаренас уставилась на Витр, за безмятежной гладью которого таилось несомненное зло. Поднявшись на стременах, она окинула взглядом берег, сперва к западу, а потом к востоку, и нахмурилась.
– Там что-то есть, – показала женщина. – Какая-то тень, наполовину в воде, наполовину на суше. Ни один камень такого долго не выдержит.
Один из стоявших рядом с ней смотрителей, второй по званию после Береда, направил свою лошадь влево, в сторону берега. Шаренас взглянула на командира и тех, кто отправился вместе с ним. Они добрались до двух туш, и Беред, убрав в ножны меч, снимал седло с мертвой лошади. Он уже забрал оружие Финарры, передав его одному из подчиненных. В нескольких шагах от них застыл Тулас, внимательно наблюдая за происходящим.
Шаренас было тяжело дышать, будто она
