Йен-Шейка. Само его присутствие внушало страх, и своим поведением он бросал окружающим вызов. Едва лишь увидев этого мужчину, Фарор тут же почувствовала, как он пытается ее обуздать, и твердо решила противостоять Решу. Годы назад она, возможно, струсила бы и отступила, потупив взор. Но теперь, став смотрительницей Внешних пределов, Фарор Хенд встретила насмешку в глазах чародея сдержанно и мужественно. Таких, как он, было полно в сточных канавах по всему миру.
Девушка развела скромный костер, чтобы приготовить чай, и была только рада, когда к ней присоединилась Т’рисса, все еще мокрая после долгого пребывания в воде.
– Фарор Хенд, эти мужчины спят с другими мужчинами? Они отвергают женщин и вступают в отношения только со своими собратьями?
– Некоторые таковы, – улыбнулась Фарор. – Другие нет. Монастыри шейков делятся на две секты. Есть Ян, Сыновья Матери, и Едан, Дочери Отца. Многие сыновья связывают себя пожизненными узами с дочерьми, заключая своего рода брак, но весьма своеобразный. Так называемые супруги вправе сами решать, с кем им делить постель. Они могут жить раздельно и вообще никогда не встречаться. Но после смерти их хоронят в одной могиле.
– А какое божество этого от них требует? – заинтересовалась Т’рисса.
– Да вроде бы никакое, – пожала плечами смотрительница. – Хотя об этом надо спрашивать не меня. Мне эти монахи кажутся весьма странными, но в их воинском искусстве я не сомневаюсь.
– Похоже, умение сражаться важно в этом мире, Фарор Хенд.
– Так всегда было и всегда будет, Т’рисса. Мы по своей природе дикари, и пусть тебя не обманывают роскошь или праздность. В любое мгновение мы можем оскалить зубы.
Т’рисса села напротив Фарор, задумчиво глядя на нее.
– Значит, цивилизация – это всего лишь иллюзия?
– Способ управлять толпой.
– То есть?
– Это все, к чему сводится цивилизация, Т’рисса. Средство, с помощью которого мы управляем воспроизводством нашего рода. Чем нас больше, тем сложнее становится цивилизация. Законы держат нас на коротком поводке, а наказание, которое настигает ослушника в случае их нарушения, служит остальным красноречивым намеком. Когда определенные представители цивилизации избегают справедливого наказания, это свидетельствует о ее упадке.
– Это мысли солдата, Фарор Хенд?
– Мои мать и отец вели жизнь ученых, что, вообще-то, несвойственно Дюравам. Обоих убили джелеки во время одного из набегов, в их собственном доме, который потом сожгли. Судьба моих младших сестер, увы, оказалась намного хуже.
– И чтобы отомстить за подобную жестокость, ты взяла в руки меч?
– Если честно, я просто сбежала. Чего стоят знания, когда дикарь обнажает зубы? И потому я сражаюсь, защищая цивилизацию, но прекрасно осознаю эфемерность того, что мне приходится оборонять. Против невежества не устоит никакая линия фронта. От порочности не сумеют защитить никакие границы. Разврат плодится за нашей спиной, как и повсюду.
– А что насчет радостей жизни? Ее чудес и удовольствий?
Фарор Хенд пожала плечами:
– Они столь же эфемерны, но, пока они есть, стоит испить их до дна. Ага, вот и чай готов.
Двуручный топор с глухим ударом упал на землю, а мгновение спустя рядом с ним рухнул чародей Реш, постанывая и выгибая шею.
– От убийств у меня уже голова болит, – негромко проворчал он.
– Но умирать самому куда больнее, – ответил Капло, глядя на двух женщин, сидевших у далекого костра. – Так что, по мне, первое все-таки предпочтительнее.
– Ты рассуждаешь как политик.
Капло снова посмотрел на Реша:
– Ну да, о чем я только что и сказал.
– Калат Хустейн требует немедленного возвращения Фарор Хенд? Полная чушь.
– Не совсем. В любом случае есть кое-какая польза в том, что нам поручено доставить азатанайку в Харканас. К тому же мать Шекканто предчувствовала ее появление.
– В смысле, почувствовала ее извращенное колдовство? Как и я. Под этой Т’риссой содрогается земля. Как бы нам не стать печально знаменитыми.
– Ну, положим, от этого тоже может быть польза.
– У тебя прямо-таки талант, Капло, во всем видеть плюсы.
– Вполне возможно, дорогой мой чародей, что мы и в самом деле пригласили змею в свое гнездо. Но ведь и мы тоже отнюдь не беспомощно машущие крыльями птенчики.
– Говори за себя. Я лично постоянно слежу, не сижу ли в собственном дерьме.
– Ты уже много лет подряд это делаешь, Реш. Так вот, эта азатанайка, Т’рисса, якобы родилась из пены Витра, что довольно-таки мерзко, несмотря на все ее прелести. Невольно возникают три вопроса. Какую угрозу она несет? Есть ли смысл объявить об этой угрозе? Что знаменует собой ее желание отправиться в Харканас?
– На этих трех ногах ты обязательно споткнешься, Капло Дрим.
– На трех ногах любой начнет спотыкаться.
– Шекканто вымажет тебя жиром и отправит в Цитадель, хотя бы затем, чтобы увидеть, из какой щели ты опять выскочишь. Неужели в этом состоит цель твоей жизни?
– Шейки служат Куральду Галейну. Обрати внимание, как Хунн Раал нас избегал. Он многих пытался привлечь на сторону Урусандера. Калата Хустейна, например, но только не нас. И с другой стороны, когда в последний раз высокородный наносил официальный или даже, упаси Бездна, неофициальный визит нашим матери и отцу?
– Все ожидают, что мы будем соблюдать нейтралитет, Капло. Так стоит ли обижаться на это, тем более что их ожидания, скорее всего, оправдаются?
– Лично меня обижают сами предположения. Гнездо в безопасности, но насколько надежно оно держится на ветке? Насколько прочны корни дерева?
– А вот я пребываю в нерешительности. – Реш вздохнул и, откинувшись назад, оперся на руки. – Мне не терпится сорвать незнакомый плод, но я опасаюсь его вкуса. Не в этом ли суть искушения?
– Ни один ответ не искушает мой язык. Так что любопытство твое останется неудовлетворенным.
– Магия пробуждается. Я чувствую ее тепло, вздрагиваю от ее сердцебиения. Я замираю, слыша шорох скользящих змей. Ветви – слабое препятствие. И даже высота не преграда. Кто-то где-то истекает кровью.
– Матерь-Тьма?
Реш презрительно фыркнул:
– Ее могущество слишком холодно для огня, слишком черно для тепла. Сердце ее еще не пробудилось. В обществе Матери-Тьмы даже змеи слепы.
– Тогда ослепит ли она нашу гостью или же, напротив, наша гостья принесет разгоняющий мрак огонь? Ты сам-то как думаешь?
– Честно?
– Честно.
– Полагаю, им обеим вряд ли найдется что сказать друг другу.
Над головой ярко сиял огненный звездный вихрь, освещая черноту неба. Капло какое-то время смотрел на звезды, пока его собратья готовились ко сну, а затем сказал:
– Возьмемся крепче за оружие и, не щадя своих сил, будем штурмовать новый склон, как бы тот ни пытался ощетиниться в ответ. Ты заметил, как покраснела наша смотрительница? Похоже, у них с
