кузеном интрижка.
Реш зевнул.
– Ее двоюродного братца и впрямь считают красавчиком, хотя, на мой взгляд, победы достаются ему слишком уж легко.
– Парень явно не из тех, кто уступит твоей настойчивости, да? Уверен, Спиннок Дюрав не много при этом потеряет.
– А жених Фарор тем временем вырубает целый лес черной травы, пытаясь ее найти.
– Убивает множество волков и еще менее симпатичных местных обитателей.
– Ищет подходящую дыру, через которую можно было бы спустить море Витр.
Капло вздохнул:
– И пытается взять в осаду ее вежливое безразличие.
– Все это бесполезно. Возможно, некая вороватая пташка уже поглядывает на каминную плиту, по которой плывут неведомые слова.
– Слова, которые еще не написаны.
– Есть такое, что не требует резца или руки резчика.
– Воистину, чародей. Но, думаю, у этой азатанайки имеется некая иная цель, не связанная с Фарор Хенд. К тому же наша дорогая Т’рисса не обладает ни талантом каменщика, ни свойственной этой профессии невозмутимостью.
Реш взглянул на Капло, подняв густые брови:
– Ты так считаешь? Посмотри внимательно на эту сплетенную из травы лошадь. Только не особо задумывайся, чтобы твое лицо не побледнело еще больше. Если, конечно, сие вообще возможно.
– Хоть обычно я никогда не прислушиваюсь к твоим словам, Реш, однако, пожалуй, подумаю об этом всерьез. Но не сейчас. От всей этой бойни меня в сон клонит.
– Ха, а у меня так трещит голова, будто в ней грохочет целая усеянная копьями равнина.
Лошади понурили голову. Пена скапливалась на удилах и оставляла белые полосы на стройных конских шеях. Преодолев лес травы, всадники оказались на его безжизненном краю, среди горбатых холмов и осыпающихся скал. Шаренас Анхаду не думала, что такая бешеная скачка вообще возможна. Неудивительно, что лошади окончательно выбились из сил. Женщина разозлилась. Похоже, Кагамандре Туласу, одержимому безумным желанием отыскать невесту, наплевать на всех. Шаренас взглянула на остальных членов отряда, на их осунувшиеся лица и остекленевшие глаза. Да, они отправились на поиски своей соплеменницы, но разве это значит, что можно насмерть загнать лошадей?
Шаренас никогда не понимала, как можно ценить чью-то драгоценную жизнь выше, чем жизни других, не столь привилегированных созданий, словно бы любой мыслящий разум являлся неприступной цитаделью, этакой самопровозглашенной ценностью, потеря которой потрясла бы мир.
Ну да, иные миры, вероятно, и содрогнутся. Поцелуй смерти всегда касался кого-то лично, и ее холодные губы не несли утешения. Невидящие глаза все так же смотрели насквозь и мимо тех, кто осмеливался встретиться с ними взглядом. Пейзажи теряли цвет, дыхание высыхало на языке. Но все эти чувства оборачиваются лишь причиняющей боль насмешкой, эхом внезапной потери, скорбным криком тех, кто остался.
Животным тоже было знакомо горе. Шаренас не раз в этом убеждалась. Потерю мог познать кто угодно. В конечном счете то был язык, которым говорила сама жизнь.
Нет, она не просто разозлилась, но была в ярости, и когда Тулас снова взял поводья, бросила ему лишь одно слово:
– Нет. – (Он резко обернулся к ней.) – Хватит уже. Или придется возвращаться домой пешком.
Мгновение спустя Кагамандра покорно опустил плечи.
– Мы нашли след, – продолжала Шаренас. – Он ведет назад, туда же, откуда мы пришли, хотя, надо признать, не вполне тем же путем. Да будет тебе известно, повелитель Тулас, Калат Хустейн поручил этим смотрителям не одну-единственную задачу. Разумеется, следует выяснить судьбу Фарор Хенд. Но мы должны также подтвердить рассказ капитана Финарры Стоун. Вполне можно вернуться сюда на обратном пути и пойти по следу Фарор. Но сейчас нам нужно отдохнуть, а потом мы отправимся к побережью – след отчетлив и ясен. Он ведет на запад.
– В таком случае я намерен вас покинуть, – ответил Тулас.
Командир отряда, приземистый мужчина средних лет по имени Беред, сухо откашлялся.
– Лучше, если все мы останемся вместе, повелитель. Здесь враждебные земли, и при всей своей отваге вряд ли вы станете утверждать, что хорошо с ними знакомы. Да, мы ехали столь быстро, как хотелось вам, но делали это не без опасений. Теперь нам придется перейти на шаг, а затем дать лошадям отдых. Здесь дурной воздух, и дальше будет только хуже.
– Фарор моя невеста.
– И наш товарищ. Друг каждому из нас. Но мы верим в ее способности, повелитель Тулас. Если же Фарор погибла, никакая спешка уже все равно не поможет. Мы в любом случае пойдем по ее следу, надеясь, что он не приведет нас к печальному зрелищу. Пока же, как сказала госпожа Анхаду, мы должны направиться к берегу.
– К тому же, – добавила Шаренас, – неужели ты проделал столь долгий путь и даже не взглянешь на Витр? Неужели тебе не хочется понять, какой долг исполняет Фарор Хенд в этих краях? Увидеть собственными глазами ее заклятого врага? Я бы на твоем месте обязательно это сделала, пусть даже для того, чтобы почтить ее память.
Последние слова заставили Кагамандру вздрогнуть, но возражать он не стал.
Тулас уже познал вкус поцелуя смерти и мог вынести любые новые потери. Шаренас видела, как к нему возвращается прежняя решимость: он словно бы надевал терновую мантию, ощущая от ее уколов удовлетворение, если не наслаждение.
– Честно говоря, Шаренас Анхаду, я рад, что ты здесь. – Он перевел безжизненный взгляд на Береда и прочих смотрителей Внешних пределов. – И остальные тоже. Понимаю, как вам всем больно при мысли, что вы, возможно, потеряли боевого товарища. Вне всякого сомнения, моя невеста нашла себе достойных друзей. Ваши поступки говорят сами за себя.
– Надеемся, что через несколько дней мы будем шутить и веселиться в обществе Фарор, повелитель, – буркнул в ответ Беред.
Тулас отвел свою лошадь в сторону:
– Не будете ли вы так любезны повести нас по этому едва заметному следу, капитан?
– Благодарю за доверие, повелитель.
Шаренас и Тулас пропустили остальных вперед и поехали рядом.
– Похоже, ты считаешь меня дураком, – проворчал он.
– Когда речь идет о любви…
– Оставь, Шаренас. Ты прекрасно читаешь мою хрупкую душу. Эта помолвка – награда для меня и наказание для Фарор Хенд. Между нами нет любви. Но я предоставлю ей столько свободы, сколько смогу. Ожидания мои невелики, а все оковы я отброшу прочь задолго до того, как мы соединим руки. Фарор сможет заводить себе любовников, каких пожелает, и даже жить среди смотрителей. Я не стану возражать против любого ее решения.
– Но при этом ты готов отдать за нее жизнь.
Кагамандра резко взглянул на собеседницу:
– Конечно. Она ведь моя невеста.
– Да уж, – вздохнула Шаренас. – Ты и в самом деле дурак, Тулас.
– В каком смысле?
– Только не обижайся,
