— Эйта милосердная, — прошептала Лайма, отступая к стене. Она пятилась и пятилась, глядя на собственные руки, измазанные в чем-то алом.
Кровь.
Конечно, этим вечером для полноты ощущений не хватало только крови.
И странно, что на платье ее почти нет, так, пара капель.
Лайма тоненько всхлипнула и закрыла глаза.
— Что здесь происходит…
А вот эйта Ирма вышла откуда-то из бокового коридора, разглядеть который у меня не получалось. Скрытый? И не для таких ли случаев предназначенный.
— Доигралась…
Я сбросила с плеча руку Мара и подошла к телу.
— Не трогай мою дочь…
— Заткнись, — я присела и осторожно коснулась шеи. Я еще надеялась, что, быть может, Сауле жива. Мы, конечно, никогда особо не ладили, а временами я вполне искренне ее ненавидела, но теперь она была мертва.
А я нет.
Шея теплая.
И рука. Пульса нет. И сердце в груди молчит. А вот кровь имеется и много. Кровь расползается под телом этакой глянцевой тягучей лужей… и знать бы, что это означает.
— Набралась и упала с лестницы, — спокойно сказал Мар.
Лицо его было… непроницаемо?
Равнодушно? И даже я не могла понять, умело ли он скрывает эмоции и собственную слабость, либо же ему действительно наплевать.
— Ее зарезали, — я осторожно сдвинула рыжую прядь.
Сауле лежала ничком, широко раскинув руки. Ее волосы разметались, прикрывая и плечи, и эту самую шею, на которой зиял черный след раны, и само лицо.
— Самоубийство? — робко заметила эйта Ирма. — Как не вовремя…
Раздражение.
И стиснутые пальцы с побелевшими костяшками… а меня мама любила. Я помню. Мы вместе ходили к морю, расстилали на берегу клетчатый плед. Помню и нашу корзинку для пикника. И сам берег. Мамин голос. Ее просьба быть осторожней. Крабов, которых я ловила, а она делала вид, что боится, и кричала… многое помню.
У Сауле, кажется, не было ничего подобного.
Золото вот было.
Имя.
Сила… а пикников — нет. И теперь ее матушка злится, но вряд ли на того, кто убил Сауле. Мне жаль… я осторожно погладила пряди.
— Странное самоубийство. Вы пробовали когда-нибудь себе горло перерезать?
— Заткни эту девку.
— Мар, ты же понимаешь, что ее убили…
— Я был с тобой.
Был. Со мной. Решив вдруг посвятить в некоторые тайны семьи. Безумный сын, не совсем нормальная супруга, матушка властная и убийца.
— Я чист, — сказал Юргис, поднимая руки. — Если бы это был я…
А вот он выглядел мрачным.
Настолько мрачным, что мне, честно говоря, становилось слегка не по себе.
— Крови здесь было изрядно…
Он обошел тело и Мара, легко взбежал по лестнице и остановился.
— Здесь. Ее убили здесь… вот… — Юргис присел и указал на что-то. — Она стояла… спиной? Спускалась? А убийца подошел сзади… он был быстр… одно движение и кровь летит веером. Смотрите, вон там и там…
— Хватит, я больше не желаю это слушать, — эйта Ирма схватилась за голову. — Я требую, чтобы этот нелепый спектакль прекратили… мне жаль Сауле, но она сама виновата.
— В чем? — вкрадчиво поинтересовался Юргис.
Он спускался, но медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, разглядывая каждый клочок пола.
— Она пила… много пила. Вела себя безобразно. Эти связи… я готова была закрыть глаза на многое, все же моя дочь… моя ошибка.
Перерезали горло и столкнули с лестницы.
И она полетела, теперь я тоже вижу темные пятна, словно следы. Она, наверное, даже не успела понять, что произошло.
Но… кто?
Мар?
Он и вправду был со мной все время, будто… будто знал, что ему понадобится алиби. В другое я бы не поверила. А в это… откуда сомнения, если…
Эйта Ирма?
В их безумном мире мать вполне способна избавиться от детей. Но она… была с Юргисом? Пришли они определенно вместе. И думать не хочу, чем они занимались.
Он смотрит на любовницу так… пристально?
Презрительно.
— Но она окончательно потеряла край. Я собиралась отправить ее лечиться, однако убивать… зачем мне убивать Сауле?
— Быть может, затем, чтобы она не рассказала правды? — поинтересовался рыжий.
Надо же… какой сюрприз.
А выглядит он… скажем так, в высшем свете явно не одобрят. Мало того что босой, так еще в мятой, покрытой грязью, словно коростой, одежде. Волосы тоже слиплись, срослись грязными сосульками.
— Какой правды?! — взвизгнула эйта Ирма. — Мар!
— Я рад, что ты вернулся, — Мар подал мне руку. — Теперь я могу надеяться, что смерть моей сестры…
Он запнулся, явно не зная, что еще сказать.
— Ты сделаешь все, чтобы найти убийцу.
— Сделаю, — сказал Кирис, не сводя с меня взгляда. И было в нем что-то… да, определенно мне стоило бы завести любовника.
Или двух.
Или…
— Как только поле стабилизируется, я прикажу отправить телеграмму. Идем, Эгле, нам здесь больше нечего делать.
— Я, пожалуй, останусь…
— Идем.
— Нет.
А вот теперь он разозлился. Мару не стоит перечить. Не сейчас.
— Мы были вместе, — примиряюще сказала я. — В доме не так много людей…
— С прислугой, — эйта Ирма, осознав, что никто не станет обращать внимание на ее тонкую душевную организацию, заговорила нормально. — Больше двух сотен…
— Полагаете… — Кирис опустился на корточки у тела, и грязь на некогда белой рубашке пошла трещинками. Я же спрятала руку за спину, до того захотелось вдруг стряхнуть эту грязь.
А еще спросить, где он был.
Нехорошо уходить из дома в бурю. Люди же волнуются. Ладно, не только люди.
Я волнуюсь! Он, может, трижды маг распрекрасный, но я знаю, что и маги умирают. Сауле тоже была сильной.
Ей не помогло.
— Ну не вас же подозревать, — ядовито произнесла эйта Ирма. — Лайма — чересчур ничтожна. Она только и может, что ныть, а если кого и зарежет, то себя. И то не до конца…
— Вы… я вас ненавижу, — всхлипнула Лайма, отчаянно пытаясь оттереть кровь с ладоней. — Я… я на нее упала… споткнулась в темноте. Зачем нужно было погружать дом в это…
— Ты, дорогой любовничек, пусть старательно делал вид, будто поражен мной, но не отказался бы залезть в постель к Сауле, хотя… может, и залез. Беда в том, что после ужина ты и вправду не отходил от меня ни на шаг.
Ирма отмахнулась от предложенной руки.
— Мар… ты уединился с этой мышью. Неужели и вправду надеешься, что она в достаточной мере туповата, чтобы поддаться на твое очарование? Мне казалось, девочка немного повзрослела… а впрочем, это не мое дело.
Кирис бросил на меня взгляд, а я… кажется, покраснела.
— Ты права, мама, — сквозь зубы процедил Мар. — Это и вправду не твое дело.
— Остается мой дорогой внучок. Но он бы не стал действовать так примитивно. Мальчику нужно время и…
— Он был со мной, — Кирис прижал пальцы к шее.
— С еще одним верным псом, который по слову моего дорого сыночка уничтожит, хоть шлюшку, готовую рот раскрыть, хоть… еще одну шлюшку, которая по странному совпадению тоже устала молчать. Тебе ведь не впервой убирать лишних людей? — с улыбкой поинтересовалась эйта Ирма. — Ты, девочка…
Теперь ее взгляд был обращен на меня.
— В своей глуши, вероятно, отстала от жизни, но скандал был… просто поразительно, какой был скандал. Его Величеству пришлось вмешаться, чтобы спасти этого… песика от виселицы. Во что он нам обошелся? Доля в Эйшбургских верфях и пара патентов? И скажи, оно того стоило?
Эйта Ирма развернулась:
— И да… конечно, можно было бы предположить… исключительно предположить, что убийство совершил кто-то из вас… нашел способ присутствовать сразу в двух местах или… переступить через собственную никчемность, но… факты таковы, что на пару ничтожеств в доме приходится несколько сотен человек, среди которых отыскать кого-то жадного и не слишком брезгливого несложно.
— Поделишься опытом, матушка? — Мар произнес это тихо, но… мне стало не по себе.
— Дорогой… это скорее у тебя просить надо… — она кивнула нам и велела: — Идем, Лайма, тебе точно не обойтись без успокоительного. Ты себе руки в кровь разодрала… боги, я же предупреждала, что тебе категорически нельзя нервничать. Идем, идем… не стоит оставаться одной в этом доме… как знать, может, моему сыну не только Сауле мешала…
