Я все тебе объясню!
Но Маша не открывала. Она ушла в дальнюю комнату, чтобы не слышать его. Ее переполняли чувства. Она не знала, что ей делать. Ей очень хотелось его впустить, но она боялась, а вдруг это опять на один раз. А потом она будет мучиться еще больше.
Микеле не достучавшись, сел на крылечко и закурил. Из соседней двери вышел сосед и, поздоровавшись, сел рядом.
– Что, не впускает? – поинтересовался он.
– Меня тоже не впускает, сколько я не просился к ней. А ты кто ей?
– Я, я муж, – ответил Микеле.
– А, ну если муж, тогда жди, – протянул сосед и добавил.
– Она уже больше года здесь живет и ни с кем не встречается. О ней здесь чего только не говорят.
– И что о ней говорят? – поинтересовался Микеле.
– Да так, – протянул Ахмед, – один говорит, что она больная и не может с мужчиной жить, другие, что она лесбиянка.
– Скажи всем, что она нормальная женщина и очень хороша в постели, – строго сказал Микеле. – Я ее муж и я-то знаю, что говорю.
– Да нет, я че… – сказал Ахмед, поднимаясь. – Я и сам думаю, что она нормальная женщина. Видно, она любит тебя, раз ни с кем не хочет быть, – добавил он, уходя.
Микеле очень обрадовался, узнав, что Маша свободна. И у него родилась робкая мысль: «А может, она и правда его ждала?»
И он начал вспоминать все с самого начала.
С той самой первой встречи с Машей.
* * *
В тот день Микеле провожал своего брата с женой домой в Рим. Они сидели в ожидании поезда на вокзальной скамье и тихо беседовали. Вдруг в зал вошла женщина. В светлых голубых джинсах, в белой, прозрачной кофточке с короткой стрижкой светлых волос и огромными зелеными глазами. Она легкой походкой подошла к кассе и взяла билет. Микеле не мог оторвать от нее взгляда, его словно молнией сразило:
– Боже, какая женщина! – подумал он.
Брат заметил его восхищенный взгляд и улыбнувшись, сказал:
– Не раскрывай рот, не твоя. И потом, я все расскажу твоей жене.
Микеле отвел взгляд и смущенно сказал:
– Что, уж и посмотреть нельзя?
Его брат почти копия Микеле. Он такой же широкоплечий, крепкий и высокий и только глаза не зеленые, как у Микеле, а карие. А жена его – маленькая, сухонькая женщина с черными волосами до плеч и черными глазами. Обычная симпатичная итальянка. Чтобы не дай бог не растолстеть, она, как и многие итальянки, всю жизнь просидела на диетах. Она старалась и мужа держать на диете, но тот с самого первого дня их совместной жизни запротестовал, и отвоевал себе право есть все, что ему захочется.
И к пятидесяти годам он стал большим и полным с добродушным лицом и спокойным характером. Микеле любил своего брата, и тот в свою очередь тоже любил Микеле. Они раньше часто ездили друг к другу в гости. Но сейчас уже несколько лет, с тех пор как заболела жена Микеле, брат Сильвио со своей женой навещали Микеле. Микеле к ним не ездил. Он не мог оставить жену одну. Дети Сильвио уже были взрослыми, жили своей жизнью и не нуждались в помощи. И они с женой все свободное время разъезжали по родственникам и путешествовали. Жена его, очень добрая и спокойная женщина, обожала ездить со своим мужем везде.
Подошел поезд. Брат с женой попрощались с Микеле, исчезли в вагоне. И когда поезд отошел, Микеле обвел взглядом перрон в надежде еще раз взглянуть на ту женщину, которая ему так понравилась. Она стояла у газетного киоска, расположенного здесь же на перроне и смотрела журнал. Микеле подошел и встал рядом, вроде разглядывая витрину. Он услышал, как женщина попросила:
– Дайте мне, пожалуйста, газету, где есть объявления о работе.
Продавец, здоровенный парень, которого Микеле очень хорошо знал, сделал вид, что не понял и предложил ей дорогой толстый журнал. Микеле не выдержал такой наглости парня и буркнул недовольно:
– Тебе не понятно? Она просит газету, а не журнал.
Парень неохотно подал Маше дешевую газету, а Маша с благодарностью взглянула на Микеле. Он обрадовался этому случаю познакомиться и протянул руку:
– Микеле.
Маша сначала не поняла, что он хочет, и удивленно взглянула на него.
– Микеле, – повторил он.
– А, а я Маша, – улыбнулась она смущенно, чем сразила его наповал.
Микеле вдруг показалось, что они когда-то были с нею вместе, что они провели с нею долгую счастливую жизнь. Может, это было во сне, может, в прошлой жизни. Но он почувствовал, что он накрепко привязан к ней какой-то нитью.
В жизни он был мягким и ласковым и наглостью не отличался. Но сейчас рядом с этой женщиной он почувствовал себя раскрепощенным и даже наглым. Он знал, что лицо у него неброское. Так, обычное лицо. А ему очень хотелось, чтобы Маша его запомнила. И он решил показать ей, какой он ласковый и хороший. Она отошла от киоска и пошла на перрон. Он схватил ее за руку, поцеловал пальчики, обнял и чмокнул в щеку. Она отбивалась, возмущалась. Но он не мог остановиться: он должен ее взволновать, он не может допустить, чтобы она его не заметила. Он нагло выхватил газету, которую она купила в киоске, и написал свой номер телефона. И когда она уже садилась в поезд, он резко развернул ее и страстно поцеловал в губы. И вдруг он почувствовал, что она ответила, робко и неуверенно ответила на его поцелуй. Она заскочила в вагон, села у окна и, улыбаясь, помахала ему рукой.
– Позвони мне, позвони мне, позвони! – шептал он.
И вдруг он вспомнил о больной жене, и в его глазах застыла боль.
– Что же я делаю? У меня ведь жена больная.
Маша уехала, а Микеле уныло побрел к своей машине.
Приехав домой, он вошел в комнату и увидел, что его жена, которая должна сидеть в инвалидной коляске, лежала на полу. Она, свернувшись в калачик, спала. Он подошел к ней, осторожно поднял ее сухонькое, маленькое тельце и положил на кровать. Она не проснулась. Он посмотрел на ее сморщенное желтое лицо и невольно сравнил с цветущим личиком Маши. Ему стало стыдно за себя. Ну как он так может! Его жена, его когда-то любимая Бруна, была очень больна. Болезнь подкралась незаметно. Сначала Микеле заметил, что жена может сидеть часами и смотреть в одну точку. Потом у нее появились какие-то страхи, она постоянно запирала двери на ключ. Потом
