class="p1">— А вы и не стройте из себя дураков! Я ведь вижу — солдафоны! Точно из тех, что палатки свои понастроили к югу от нас… Вы ведь и путь к речке перекрыли… Ни рыбы, ни воды… Что мы вам сделали… мы простой люд! Убирайтесь вон! Нет у нас зерна, крупы, молока — ничего у нас нет! Вы уже всё забрали!
— Матушка… мы не имеем понятия, о чем вы толкуете. Мы вот только приехали. Мы с товарищами выполняем поручение командования. Собираем информацию о частных батальонах, вроде того, что тут где-то ютится, — пояснил Нильфад.
— О, Боги мои… Неужели король наш обратил внимание на преступность по отношению к нам, людишкам маленьким… Ведь эти твари, называя себя солдатами, требуют от нашей деревни провизию! А мы-то что… Они грозятся каким-то там трибуналом! — продолжала, уже еле дыша, женщина.
— Успокойтесь. Мы разберёмся с этим. Но сначала опишите нам всё в точных деталях, прошу. Кто требовал, а далее и угрожал, когда это было, сколько и чего они забрали? — начал расспрос Вэйрад.
И она рассказала…
Из дальней комнаты раздался детский стон, а затем и кашель, пронзительный, тяжкий, сухой.
Уставшая мать, которая едва нашла время почистить картошку для обеда, вынуждена прибежать к ребёнку. Мальчик, маленький ещё, лет семи, лежал на влажной постели, сам промокнув до ниточки. Болезнь уже далеко зашла.
Старушка в отчаянии упала на колени возле мальчика и начала реветь, поглаживая холодную влажную его руку. Сквозь слезы она читала молитвы — они были её последней надеждой на выздоровление сына, ибо ни еды, ни денег, ни условий для комфортного проживания у семьи бедных крестьян не было.
Этот год для всей деревни, да что там деревни — большей части государства вышел неурожайным. В связи с этим положение и без взимания пошлин и налогов у простого люда стало прискорбным. Как прокормить семью? Ответ может быть лишь один… Увы, жизнь ребёнка весела на волоске. По этой причине мать не могла спать ночами, работала в полях чуть ли не круглые сутки в надежде собрать урожай к зиме и сохранить единственный лучик света в её жизни.
Муж её, бывалый любитель выпить пива в придорожных барах и пропасть на несколько суток к ряду, едва ли мог послужить опорой в таком тяжёлом положении.
Искать помощи у деревенских? В эти времена никто не мог похвастаться спокойным бытием. Те, у кого положение было ещё удовлетворительным, могли как-то подсобить, преподнося то картошки треть мешка, то дров охапку. Но толку от этого было немного… Мальчику становилось всё хуже.
Стук в дверь. Настойчивый, грубый. Старушка вытерла слезы да побежала дверь открывать, думая, что муж соизволил вернуться домой к жене-одиночке и больному сыну. Но на пороге её встречали три мужика в кольчужных доспехах и с мечами на поясе.
— Мать, мы с поручением от военного подразделения армии Невервилля. По приказу высшего командования мы должны изъять у вас провизионный налог. С каждого требуется собрать пуд картошки, галлон молока, фунт зерновых… Вроде бы… ничего не запамятовал, — сообщил один из незваных.
— И стояли они так… нагло, словно не обкрадывают народ… Я-то уж попыталась несколько поторговаться… Дитя ведь моё совсем худо… но они ни в какую! Я сказала, мол, нет столько сейчас… а они дали день! День! Бездушные бесы… И вот вчера я отдала им всё… Практически всё, что у меня было… Я уж не знаю, как мне жить-то теперь…
И старушка тихо заплакала.
— Сударыня, не переживайте! Мы обязательно разберёмся с этим безобразием и постараемся вернуть вам ваш урожай! — попытался утешить женщину Дориан.
— Как вас зовут? Чтоб было проще вас потом найти, — спросил Вэйрад.
— Мария я… — едва различимо ответила старушка беззвучным голосом.
Добрались они до лагеря. Кругом раздавался хохот: каждый солдат, что здесь обитал, уже изрядно выпил.
— Что за черт! Праздник что ли какой? Чего это все средь белого дня напились и в карты играют, а от смеха у меня уже уши вянут… — возмущался Фирдес.
— Я б так праздновал лишь победу на войне… — добавил Нильфад.
— Эй, сударь! — остановил одного из прохожих военных Вэйрад. — Где у вас здесь генерал Ригер Стоун? Твой командир.
— Мужик, расслабься. Чего такой серьёзный? Капитан наш вон в том… шатре. — рыгнув, ответил он.
— Что за ерунда здесь творится! — вырвалось у Отсенберда.
И они направились к шатру генерала.
Застали они Ригера с двумя парнями, ублажающими его в постели. Стоны свидетельствовали о немалом удовольствии, которое получал капитан батальона. Смущение и удивление, проступившее на лицах ребят, выглядело несколько забавно. Но Стоуну смешно не было: он был в ярости.
— Что за черт! Вы кто такие?! Вышли вон! — вырвалось у него в пик наслаждения.
В этот же момент Вэйрад услышал скрежет лезвий позади и в тот же миг крикнул:
— Осторожно! Сзади!
Отсенберд и Адияль, что были ближе всех к выходу из палатки, моментально обернулись. К ним исподтишка подобрались двое вооружённых стражников генерала. Фирдесу ничего не стоило в мгновение ока обезоружить и обездвижить одного. Однако второй ударом ноги повалил Адияля и готовился уж было добивать, но вовремя подоспевший Вэйрад защитил сына, перехватив взмах меча противника своим, а затем мощным ударом в шейный отдел вырубил стражника.
— Это как понимать?! — разъяренно буркнул Нильфад в сторону Ригера Стоуна. — Мы отряд специального назначения высшего командования! Перед тобой генерал Вэйрад Леонель из рода Золотых Львов, генерал Фирдес Отсенберд и полководец Дориан Нильфад! Нападением на нас ты нарушил строжайший закон Невервилля о неприкосновенности старших или равных по званию без разрешения на то высшего командования!
Стоун, не выказав ни страха, ни отчаяния, ни даже разочарования, спокойно встал, скинув с себя покрывало, прикрывавшее его достоинства, и стал надевать генеральский мундир и штаны. Двое бедолаг, которые развлекались с капитаном батальона, в ужасе и непонимании выбежали прочь через задний проход в шатре.
— Что вы так смотрите на меня, господа? Неужели вы хотели бы говорить со мной в голом виде? — совершенно надменно и до мурашек спокойно съехидничал Стоун.
Стоит отметить, что генерал обладал крайне приятной внешностью: отменные скулы, об которые, казалось, можно порезаться, лишь взглянув на них, невероятно симметричное лицо, синие глаза, толстое брови, длинные чёрные волосы, завязанные в косичку, хорошая физическая форма (несмотря на то, что он явно был несколько худощав).
— Не шути, ты не в том положении, мальчик! — вырвалось у Фирдеса.
— Что ж… Примитивный приём. Вы, господин, желаете данным обращением поставить себя заранее выше, действуете внушением.
