отчаяние и подготовить их к тому, что ждало снаружи.
Сидя в катере, Дюпри внимательно всматривался в членов своей команды. Выезжая с базы, он уже знал, что ему придется присматривать за Амайей, и прекрасно осознавал риск, на который пошел, позволяя агенту в таком душевном состоянии сопровождать их. Когда Уилсон и Вердон разрешили ему действовать по своему усмотрению в интересах следствия, они имели в виду придержать информацию при себе, а не устраивать погоню за убийцей по затопленной территории в компании сраженного печальной новостью агента. Но что-то ему подсказывало, что даже в такой ситуации Амайя будет действовать безупречно. Рядом с домом без крыши и позже, когда он провожал ее в Квантико, она спросила: «Почему я?» Дюпри отговорился, — мол, в расследовании люди важны как инструменты, как часть механизма, чтобы обеспечить общее функционирование. Он солгал. Амайя уникальна: она была настоящим следопытом с природным даром брать след, оставленный злом. Сомнительная привилегия, которой удостаивается лишь тот, кто познал личную преисподнюю. Конечно, она была темпераментной и несдержанной, как всякий полицейский, ставший звездой к двадцати пяти годам; и в то же время настолько закаленной и равнодушной к боли, что Дюпри задумывался, не является ли это защитным механизмом, и осознает ли она сама, откуда взялся у нее этот дар. В таком случае она — действительно редкое явление и, если все пойдет так, как они рассчитывали, еще покажет себя.
Впрочем, сейчас его в первую очередь беспокоило то, что происходит в Новом Орлеане.
За весь путь Амайя и Джонсон едва обменялись четырьмя словами. Они, несомненно, тоже были потрясены, но реагировали более сдержанно, чем Булл и Шарбу, как будто понимали, что их чувства — ничто по сравнению с тем, что испытывают жители этих мест, видя постигшую их город катастрофу. В первые минуты новоорлеанцы потрясенно молчали. До пункта их назначения можно было добраться по межштатной автомагистрали 10 на внедорожнике, но они предпочли моторную лодку «Зодиак». Масштабы разрушений были настолько ошеломляющими, что вскоре полицейские погрузились в оцепенение, в котором присутствовали все симптомы шока: они неразборчиво бормотали что-то, не в силах выразить чувства словами, глаза их беспорядочно перебегали с места на место, ни на чем не останавливаясь; лица были бледны, движения скованны.
Дом под номером 428 на Мейн-стрит был единственным двухэтажным строением в этом квартале. Скорее всего, до урагана его состояние было ненамного лучше нынешнего. К счастью, жилые помещения располагались на втором этаже, словно первоначальная идея застройщика состояла в том, чтобы отдать первый этаж коммерческим конторам и в последнюю минуту лишить их света, закрыв бетонными стенами. Проникнуть в жилые помещения можно было по соединяющей их внешней лестнице, куда выходили двери квартир. Добравшись до перекрестка шоссе 90 с началом улицы, Булл и Билл остановили лодку, чтобы шум двигателя не предупредил об их приближении; они рассчитывали, что прибудут к месту назначения на холостом ходу. Однако как только «Зодиак» замедлил движение, течение начало увлекать его в сторону севера. Они удивленно переглянулись и взялись за весла. Большинство домов ушли в воду по самую крышу, маленькие же домики исчезли из виду целиком — на поверхности торчали только каминные трубы. Со стороны Ривер-роуд катился бурый поток; грязная река полностью завладела улицей, названной ее именем, образуя водовороты в том месте, где улица сливалась с набережной. Невозможно было просматривать список семей, проживающих в этом квартале, не думая об их судьбе и о потоке коричневой грязи, в которую превратилась река. Вода до поры до времени сохраняла свой минеральный запах, но по мере повышения температуры он все больше отдавал гнилью.
Двигатель заглох, и они сразу же почувствовали окружавшую их тишину — точнее, новый набор звуков, в котором преобладал плеск речных волн. Привычные визуальные и слуховые ориентиры исчезли. В пути они то и дело задирали головы, встревоженные рокотом вертолетов береговой охраны, летавших над городом во всех направлениях. Но больше никаких звуков не было. Если прислушаться, можно было различить далекий гул, подобный тому, который слышится на холме неподалеку от большого города. Этот звук свидетельствовал о том, что где-то вдали присутствует жизнь, но он был такой слабый, что шепот, плеск воды или мотор «Зодиака» полностью заглушали его, словно это всего лишь эхо, мираж или воспоминание о том, каким мир был прежде.
Они привязали лодку к перилам лестницы, опасно накренившимся наружу. Ее основание исчезало под водой, как на пристани. Амайя прикинула, что под воду ушло не менее десяти ступенек.
Защищенные бронежилетами, агенты последовали за Биллом и Буллом. Словно ощутив прилив энергии и забыв об опасности, те бросились вверх по лестнице, указывая в левую сторону галереи, на которой отсутствовали целые пролеты перил. Они миновали две двери, которые кто-то пометил оранжевой окраской из баллончика вроде тех, что лежали у них в рюкзаках, двумя большими крестами — так было предусмотрено системой поиска пострадавших и обследования городских зданий, установленной Федеральным агентством по контролю за чрезвычайными ситуациями.
Билл и Булл дошли до нужной квартиры, встали по обе стороны от двери и вопросительно посмотрели на Дюпри. Дверь тоже была помечена оранжевой краской — этот дом проверен. В верхней части креста было отмечено, в какой день группа осуществила эвакуацию, а также время, когда спасатели покинули это место; справа — в каком состоянии находится дом; внизу — число живых или мертвых, найденных внутри; слева — наименование группы, проводившей спасение жителей.
— Внутри никого не было. Строение повреждено, входить не рекомендуется, — шепотом прочитал Булл.
Шарбу указал револьвером на цифры в верхней части креста — 8/29-12:30 — и кивнул на свои часы. Дюпри сверил время, мигом сообразив, что имеет в виду Шарбу.
Если надпись верна, они непременно должны были пересечься со спасательной командой: ее сотрудники сейчас должны были проверять соседние дома. Дюпри сделал шаг назад и заметил отметки, видневшиеся и на других дверях. Информация была неполной, но Джонсон объяснил ему шепотом:
— 3-505 PIR — пехота десантников Шестьдесят второй воздушно-десантной дивизии; не сомневаюсь, что они прибудут, просто еще не успели.
Дюпри вернулся на свое место рядом с Буллом и приказал Шарбу осмотреть следующую дверь. Тот отрицательно помотал головой и провел рукой в воздухе параллельно полу.
Дюпри кивнул. Композитор обеспечил себе прикрытие, убедившись, что ему никто не помешает, но не потрудился продвинуться чуть дальше.
Агент велел им продолжить, жестом предупредив, что убийца все еще может находиться внутри квартиры.
Шарбу постучал в дверь.
— Полиция Нового Орлеана, откройте! — крикнул он, стоя у стены.
Они прислушались. Ни единого звука.
На этот раз крикнул Булл:
— Полиция Нового Орлеана,
