гвозде; при внимательном осмотре темного деревянного пола ей показалось, что в некоторых местах его поверхность матово поблескивает, словно ее вытерли. Она вернулась в гостиную, где Джонсон и Дюпри все еще сидели на корточках рядом с телами.
— Никто из членов семьи не ранен? Скорее всего, это царапина у кого-то на ноге выше лодыжки или на икре. Обильно кровоточила и требовала перевязки.
Они убрали с трупов предметы и задрали штанины брюк. У женщин царапин тоже не обнаружилось — они были в летних платьях, и их осмотрели первыми.
— Буря разбила окно в ванной, — объяснила Амайя, — и повредила дверь. Ветер полностью сорвал дверной косяк, и там торчит гвоздь. Кто-то напоролся на него, и этот кто-то использовал бинт и вытер пятна крови на полу, — сказала она и проводила их в маленький коридор, ведущий к спальням и ванной.
Джонсон взял образец засохшей крови палочкой, которую тут же убрал, и посмотрел на Амайю.
— Вы понимаете, насколько это важно?
Саласар задумалась. Она была не столь оптимистично настроена, как Джонсон.
— У нас есть ДНК убийцы! — воскликнул тот.
— Верно, — согласилась Амайя. — Но, похоже, он начал делать странные вещи, и это заставляет меня задуматься.
— Странные вещи… что вы имеете в виду? — спросил Джонсон.
— Такое впечатление, что, в отличие от предыдущих случаев, здесь его больше заботило то, как оформить место преступления и правильно разложить тела, а не то, как скрыть свое пребывание в доме. Он свалил в кучу мебель в гостиной, чтобы освободить место для трупов. Нарисовал крест на двери; такое мы видим впервые, хотя предыдущие убийства также были совершены на местах природных катастроф.
— Ни одна из них не может сравниться с нынешней. К тому же здесь все происходит в черте города, — заметил Дюпри. — И это первый случай, когда рядом проживают соседи; во всех предыдущих случаях в доме жила только одна семья. Для совершения своих преступлений ему требовались одиночество и удаленность.
— Да, Булл и Шарбу правы, он выбирает определенные районы. Возможно, сегодняшний случай потребовал от него некоторых изменений… — заметил Джонсон.
Амайя кивнула, указывая лучом фонаря в сторону ванной:
— Думаю, после убийства он пошел в туалет. На дне унитаза осталась моча, бачок пуст. Уверена, что моча не принадлежит кому-то из членов семьи. Ванну наполнили водой, рядом стояло ведерко… Но он этого не знал. Дом скромный, но даже среди хаоса кругом все чисто и аккуратно. Думаю, он поранился, когда выходил из туалета; вытер кровь, но торопился и лишь промокнул пятна. Скорее всего, его это вообще не волновало, но все же не до такой степени, чтобы оставлять за собой капли крови. В темном коридоре, в доме, где нет света, да еще посреди подобной трагедии вряд ли кого-то озаботит пол перед ванной.
— Вы же не хотите сказать, что он стремится быть пойманным? Лично я в это не верю. Он не только не хочет, чтобы мы его поймали, — он ухитрился сбежать у нас прямо из-под носа, — сказал Джонсон.
Амайя заметила, что Дюпри улыбнулся. Он был самым рьяным сторонником теории того, что Композитор не желает быть пойманным, даже если они догадываются о его существовании. Она была согласна с этим, но не могла не учитывать масштаб катастрофы, влияющей на всех, включая Композитора.
— Нет, он не даст себя поймать, — сказала Амайя, — но ураган и состояние города… Вы же видели лица Билла и Булла, когда мы вышли на улицу. Это настоящий Армагеддон. Нормальный человек не может вынести зрелище подобных разрушений. Но представьте себе того, кто всю жизнь к ним стремится. Говоря о том, что ему наплевать, я имею в виду, что он близок к завершению своей миссии. Думаю, «Катрина» для него не просто знамение, а прямая связь с Богом. В последние дни он активизировался и теперь уже не остановится. Камня на камне не оставит. Новый Орлеан для него — настоящее откровение. Думаю, в некотором смысле его не волнует, что будет после…
Джонсон снова сосредоточил свое внимание на пятнах, блестевших на полу.
— Если учесть, что боˊльшую часть он вытер, крови вытекло много. С такой раной нормальный человек обратится к врачу. Как думаете, не стоит ли нам отправить запрос в больницы?
— Он уже залатал сам себя. Если крупный сосуд не задет, достаточно обычной повязки. Кроме того, вы же видели улицы; такая грязь, что не знаешь, куда ногу поставить; раны и порезы на ногах и ступнях будут в ближайшие часы обычным делом.
— Он останется в городе, — сказал Джонсон.
— Конечно. У него много работы.
— Я тоже так думаю, — отозвался Дюпри. — Единственное, что можно утверждать с уверенностью, — ему будет так же непросто, как и нам. Надеюсь, даже сложнее. Операция «Клетка» как таковая сейчас невозможна: я только что говорил по радио с начальником полиции, у них полный завал. Полицейские проверки на выездных дорогах приостановлены, все сотрудники задействованы в спасательных работах. Служба «девять-один-один» перегружена звонками от людей, застрявших на крышах и на балконах, задыхающихся от жары на чердаках без окон. Мобильные не работают, нет света и воды, температура почти тридцать градусов, а городская канализация переполнена: вода, по которой все ходят, превратилась в дерьмо. Закрыты все продовольственные магазины. Работают только несколько стационарных телефонов, а уровень воды продолжает подниматься. Поговаривают об утечках в защитных дамбах. Этого боятся больше всего: если дамбы прорвет, начнется цепная реакция и Новый Орлеан полностью затонет. Городские власти в данный момент пытаются связаться с Вашингтоном и соседними штатами, чтобы те прислали помощь.
Дюпри поднес руку к переносице и сжал ее пальцами, пытаясь унять начинающуюся головную боль. Затем горько усмехнулся.
— Я позвонил по рации в Восьмой участок, чтобы узнать, возможно ли вывезти трупы и доставить их в морг. Выслушав все, что мне рассказали, я так и не решился задать этот вопрос. Опечатаем дверь и наклеим полицейскую ленту. Это все, что можно сейчас сделать. У нас лишь поверхностное представление об ущербе, нанесенном городу ураганом, но с учетом того, что мы видим, можно сделать вывод, что в ближайшие несколько часов все только ухудшится. Однако я согласен с вами, он останется в городе.
Амайя услышала шум приближающегося двигателя и выглянула на лестницу как раз в тот момент, когда Билл и Булл возвращались с осмотра здания.
— Прибыл катер со спасательной командой, это наши лучшие спасатели. Полиция штата. Мы поговорили с ними. Соседка, которая сообщила о выстрелах, — пожилая женщина, живущая рядом. У нее есть старый стационарный телефон. Это единственные линии, которые пережили ураган. В доме больше никого нет; мы не сразу
