Теперь ему и самому не верилось во весь этот бред. Подумаешь, разбил какую-то там статуэтку и заявил, что таким образом сделал предложение серой невесте! С кем не бывает!
Дэгни внимательно посмотрела Диму:
– Это потому, что у тебя настоящей женщины не было.
Сказано было без каких-либо эмоций, но Диму, Арне и Франка бросило в жар. Неловкую паузу прервал старший из братьев Нурдли.
– А хотите, Андеш порадует? – Андеш хохотнул и замахал руками, подзывая их к себе. Когда все наклонились, он заговорщическим тоном сообщил: – Этой ночью мы… не умрем!
От этих слов повеяло могильной тьмой и тленом, и подростки, побледнев, отшатнулись.
– Ты должен найти у него кнопку «выкл» и хорошенько долбануть по ней, Франк.
– Забейся в слив, Петтерсон!
– А когда мы умрем, Андеш? – спросила Дэгни.
Тот пожал плечами:
– Все в разное время. – И продолжил расшатывать зубы.
Компашка переглянулась. Играть в карты расхотелось, болтать – тоже.
Диму охватил приступ дурноты. Ему казалось, что живот забит каменной крошкой, которая ползет вверх к стиснутым зубам.
Он не сомневался, что этой ночью их ожидает нечто ужасное.
95. Паства Хелен
Хелен с улыбкой наблюдала, как разоряют ее кафе. Нет, все действовали аккуратно, как-никак хозяйка рядом, но полы запачкали, уронили на кухне посуду и обрушили пару полок. Никто не отказался пожрать на дармовщину. Тем более что «Мохнесс» давно знал вкусы Лиллехейма. Небо желтело, а со стороны востока уже напоминало отмирающую, черную плоть.
После собрания Хелен предложила угощение всем, кого сержант признала опасными. Бесплатно, разумеется. Но кто-то отправился на поиски батареи покрепче, чтобы на ночь приковать себя к ней, а кто-то хотел забыться, пребывая во впадине, вырытой горем. В таких сопляках она не нуждалась. Приглашение приняли около сорока человек, в основном одиночки, но и этого хватало, чтобы осуществить задуманное.
Когда все расположились за уличными столиками и на капотах своих машин, вдыхая вечернюю прохладу, Хелен заговорила. Она не была умелым оратором, и внезапно вспыхнувшая страсть компенсировала этот недостаток.
– Есть кое-что, без чего не обходится ни одна жизнь. Это жертвы. – Ее глаза на миг обрели маслянистый блеск. – На алтарь сигарет мы возлагаем здоровье сердца! На алтарь похудения – утренний сон и отказ от любимых блюд! И судьба поставила новенький жертвенник! И я говорю вам, что это – алтарь жизни! Нашей с вами жизни! И возложить на него можно лишь одно – смерть!
Хелен видела, как ее слова пропитывают собравшихся. Отравляют их, взывая к инстинкту самосохранения. Надо лишь вскрыть этот нарыв. На лице Карин Энгер, директора общей школы Лиллехейма, заиграла легкая улыбка. О да, эта дамочка признавала ее правоту.
Олсен, прислонившийся к капоту битого «опеля» братьев Рёд, отложил бутерброд, который вдруг стал совершенно невкусным.
– К чему ты клонишь, Хелен?
Но хозяйка «Мохнесс» проигнорировала медика.
– Посетители кафе, вы хотите остаться в живых? – с лукавством поинтересовалась она.
Ей ответил слаженный хор голосов. Ясное дело: умирать никому не хотелось.
– Меня уговаривать не надо, Хелен. Я и так твой с потрохами. – Старик Патрик Мёллер, которого не так давно Берит вышвырнула из муниципалитета, хохотнул. – Говори прямо, женщина, чтобы мы сразу могли со всем покончить.
– Хорошо, я скажу. Мы должны отдать детей Зверю. Скормить их. Живыми или мертвыми, плевать. Достанем для Зверя детишек из муниципалитета. Сделаем это – и будем жить.
– Господи, Хелен, да ты из ума выжила! Там же и твои дочери находятся!
– И потому я знаю, о чём толкую, Олсен.
Олсен с ужасом огляделся. Никто не прекратил жевать, словно шло обсуждение субботнего пикника. Складывалось впечатление, что происходил некий мыслительно-жевательный процесс, больше присущий коровам.
– Сержант выбьет из тебя эту дурь, – прошептал Олсен и повернулся к братьям Рёд, чьи руки ему доводилось неоднократно штопать. – Стефен, нужна твоя машина. Стефен!
Но тот смотрел на него с таким странным выражением, что Олсен похолодел, сообразив, что допустил ошибку, решив проговорить сомнения вслух.
– Чего встали, бестолочи? – бросила Карин Энгер, обращаясь к братьям. – Или хотите, чтобы он побежал языком трепать?
Сигнал к безумию был дан, и Олсен с затравленным выражением на лице бросился в сторону. Турбен припечатал его бугристым кулаком, и медик грохнулся на асфальт. В голове гремел набат: «Эти люди сошли с ума! Безумцы! Ненормальные!» Но очень скоро тревога и далекие, будто инопланетные, воспоминания о мертвой жене и пропавшей дочке погасли, заглушенные ботинками Турбена. Патрик Мёллер заулюлюкал.
Никто не вмешался. Все просто наблюдали, как из Олсена вышибают дух.
– Ты мне нравился, Олсен, но жить мне нравится больше, – прохрипел Турбен, убирая ногу с изуродованного лица медика.
– И увидел Господь, что и это хорошо! – воскликнула Хелен.
Она вдруг ощутила себя гавкающей сучкой, натравливающей кобелей. Это было… приятно. Ей даже захотелось, чтобы ее поимели. Но это позже. Когда они закончат, она поднесет себя на блюдечке всем желающим.
Хелен обратила внимание на рыжего метеоролога. Этот не так давно появился в Лиллехейме. Он и из еды ничего себе не взял. Значит, направился с ними, преследуя какую-то конкретную цель.
– А что скажешь ты? – спросила у него Хелен.
В того вонзились десятки взглядов. Люди быстро вошли во вкус и теперь были не против еще разок зайти под душ из крови. Даже Альф Дален, сохший по Берит, нервно водил языком по зубам.
Рыжий метеоролог растянул губы в нездоровой улыбке:
– Дети – земля, под которой хоронят любовь. А я, знаешь ли, решил обзавестись лопатой.
Хелен хохотнула. Ей понравился ответ.
Еще какое-то время они насыщались, внутренне смакуя предстоящее зверство, а потом расселись по машинам и направились к муниципалитету.
На этом маленький кровавый пикничок у «Мохнесс» завершился.
96. Навязчивые идеи
– Ты уверен, что нам не нужны цепи или что-то такое? – спросила Диана.
– Абсолютно, дорогая, – отозвался Лео, почесывая живот.
Они лежали на кровати в спальне и смотрели, как вечерние тени неторопливо ползут по потолку. Дело вроде двигалось к близости, но Диана по какой-то причине не могла раскрепоститься, и они решили, что находиться рядышком тоже хорошо. Двери и окна коттеджа были накрепко заперты, и всё же Лео неотступно преследовала мысль, будто он что-то позабыл сделать. Может, залить свежим бетоном тела в подвале? Смешно. Да нет, не очень.
– Ты ведь знаешь, как меня заводят всякие истории типа «жили они в доме, чьи хозяева таинственным образом пропали»?
– Это точно, Господин Бзик.
Лео сделал вид, что хочет укусить Диану, и та вяло хихикнула.
– А тут я вроде как сам стал центральным персонажем. Подвал сводил меня с ума. Всё время казалось, что там чем-то воняет. Еще и эти крысы. Даже в роман всё просочилось. Но именно эта одержимость дала шефу шанс. Хочу сказать, навязчивая идея может отвлечь хищника, когда тот проснется.
– У меня тоже есть такая, – прошептала Диана. На глаза навернулись слёзы, и она повернула голову, чтобы муж ничего не заметил.
– Это серьезнее того, что я чуть не
