фотографии. Но Ефим был непреклонен:
– Это она. Это точно она. Как ее?..
– Задушена, – сообщил Гуров.
– У меня должна быть надежда, – сказал бомж, – что на фото все же не она. У нее был шрам на виске. С детства еще. Почти на виске, ближе к правой брови.
Гуров не ответил. Эту особую примету он хорошо запомнил. Ефим рухнул на табуретку.
– Это приятель ваш ее убил, да? – тихим голосом спросил он.
– Нет, – твердым тоном ответил Гуров. – Настоящий убийца не пойман. И мой знакомый ее не убивал.
– Откуда вам известно? Своих выгораживаете?
– Никого я не выгораживаю, – устало вздохнул Гуров. – Если бы он убил, то меня бы здесь вы не увидели. У вас есть ее документы?
– Паспорт. Просроченный.
– Могу я его взять с собой? Обещаю вернуть.
Ефим снова пошел к палатке. Очевидно, он хранил вещи подруги там. Снова вернулся, на этот раз с паспортом.
– Кольцова Светлана Викторовна, – прочитал Гуров. – Одна тысяча шестьдесят пятого года рождения. Место рождения – Москва…
– Да. Мы оба с ней родились и выросли в столице, оба оказались не нужны своему родному городу, и это тоже нас связывало. Но дело-то не в городе, верно? Дело в людях.
Ефим вынул из кармана новую банку пива. На этот раз «Балтику № 3». Гурову предлагать не стал.
– Могу я осмотреть ее вещи? – спросил Лев Иванович.
– Можете. Я их собрал как раз сегодня утром.
Ефим махнул рукой в сторону палатки, после чего пошел куда-то вперед, в сторону дороги. Там он и остановился. Стоял посреди пустыря, как богатырь на поле боя, и не оборачивался.
Лев Иванович заглянул в палатку и сразу же отметил, что в ней царит порядок. Было убрано, не пахло ничем посторонним. На полу, на расстеленной коробке из-под холодильника, криво лежал надувной матрац, на котором стояла большая дорожная сумка, сделанная из непромокаемого материала. Она была открыта, но Лев Иванович не осмелился осмотреть вещи. Что-то его сдерживало.
– Ефим! – позвал он. – Мне нужна ваша помощь.
Ефим тут же подошел, но в палатку заходить не стал, остановился неподалеку.
– Здесь наверняка найдутся ваши вещи, – проговорил Гуров. – Не хотелось бы копаться.
– Ее вещи в пакете, он в углу палатки. Там все, что я смог собрать.
Пакет с логотипом сетевого магазина Гуров и не приметил, так как тот сливался с палаточной стенкой и был небольшим по объему. В нем обнаружилось немного одежды и нижнего белья. Все было чистым, аккуратно сложенным. Отодвинув белье в сторону, Гуров наткнулся на стоптанные женские «балетки» и также отложил их. Извлек на свет книгу стихов Эдуарда Асадова, проверил, не спряталось ли что-то интересное между страниц. Наконец он увидел большую косметичку розового цвета. Ее содержимое заинтересовало больше остальных вещей. В ней нашлись связка ключей, пластмассовая банка с остатками крема для рук, упаковка обезболивающего, огромное количество резинок для волос, маленькая расческа, практически пустой флакон из-под туалетной воды и фотография. С нее на Гурова смотрела семья: папа, мама и мальчик примерно трех лет от роду. Женщина на фото в паспорте была очень похожа на ту, которую Гуров увидел на семейном снимке.
Больше ничего в пакете не было. Сложив все вещи обратно, Гуров выполз из палатки и заметил, что Ефим снова переместился поближе к костру. Правда, на этот раз предпочел остаться на ногах.
– Я могу на время забрать вещи? – подойдя к огню, спросил он, указывая на пакет с вещами Светланы.
Ефим разрешил не сразу. Некоторое время он колебался.
– Они нужны для расследования, – пояснил Гуров. – Позже вы сможете их забрать.
– Я бы взял кое-что на память, – нерешительно проговорил бездомный.
– Все что угодно, но потом. А сейчас я заберу вещи с собой, – постановил Гуров.
– Вы принесли сюда дурные вести, – тяжелым взглядом посмотрел на сыщика Ефим. – Отняли у меня надежду. К тому же вы из полиции.
– Я помню, вы полицию не очень жалуете, – согласился Гуров.
– Любви к вам у меня нет и не будет, иначе я бы сейчас имел крышу над головой. Но вы внесли ясность и решили, что мне удобнее будет жить на улице. И сейчас я не знаю, куда себя деть.
Он был пьян и в любой момент мог сорваться. Лев Иванович внутренне подобрался и приготовился в случае чего дать отпор. В глубине души он прекрасно понимал состояние нового знакомого. Не дай бог оказаться на его месте. Оскорбления еще можно стерпеть. В конце концов, куда только полицию не посылали. Но если Ефим потеряет контроль и пустит в ход кулаки, то у Гурова не будет иного выхода – он ответит. Однако допустить драку было никак нельзя. Ефим был ценным свидетелем, потерять такого непростительно.
– Давайте честно, Ефим, – примирительно произнес Гуров. – Речь сейчас не о вас, а о вашей погибшей подруге. Хотите справедливости? Так помогите мне.
– Чем? Чем теперь я могу помочь Светке? – повысил голос Ефим.
– Ей – ничем, – согласился Гуров. – Но если я узнáю о ней больше, то шансы вычислить настоящего преступника увеличатся. Если же вам потребуется помощь, то я сделаю все, что смогу. В пределах разумного, конечно.
– А где те пределы?
Ефим опустился на табуретку. Выглядел он так, будто внезапно смертельно устал и махнул на все рукой. Буквально на все: на холод, на умершую Светлану, на себя и на все, что у него было, есть и, возможно, случится в будущем. Гуров присел рядом. Ефим теперь не представлял никакой опасности, это чувствовалось.
– Давайте, спрашивайте, – качнул головой бомж. – Просто сорвался.
– Я так и понял.
– Спрашивайте, а то пиво заканчивается. – Ефим качнул пивной банкой перед носом Гурова. – Она раньше жила вон там, – он вытянул руку в сторону бывшего завода. – Там ее дом, прямо за заводом. Рассказать, как она оказалась на улице? Или это уже не важно?
– Расскажите, пожалуйста, – попросил Гуров. – Важно все.
– Только с ее слов. Вы же нашли ее фото с сыном и мужем?
– Нашел.
– Она его очень берегла. На нем она с мужем и сыном, но вы, наверное, и сами это поняли. Мне нужно было начать искать ее. Никогда не искал, но в этот раз надо было. Она никогда не оставляла свои вещи, когда уходила, но на сей раз оставила. Я их собрал зачем-то. Предчувствовал плохое, но все равно думал, что она вот-вот заявится.
– Куда она уходила, Ефим?
– Не говорила. Я не спрашивал.
– Что она о себе рассказывала?
– А? – словно очнулся бомж. – Да… вот. Вон там она и жила. Муж у нее был каким-то шибко умным, много ездил по
