армий. 22 июня к югу от Каунаса важный мост у Алитуса был взят без повреждений, и граница по Неману была пройдена без боев. Некоторые советские подразделения, как отметил в дневнике Гальдер, «были застигнуты врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование, что им делать». В 21:15 Наркомат обороны издал третью директиву менее чем за 24 часа, приказав всем советским пограничным силам перейти в наступление и продвинуться на глубину от 80 до 120 километров внутрь от немецких границ[43].
Течение войны больше нельзя было изменить директивой. К вечеру 22 июня немцы добились разрыва к северу от Гродно между советским Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова и Западным фронтом генерала армии Павлова. Но не все наблюдатели трагически восприняли натиск Германии. Когда в четыре часа пополудни по немецким громкоговорителям в Варшаве транслировали новости о нападении Германии на Советский Союз, евреи в гетто, как вспоминал позднее Александр Донат, «безуспешно» пытались скрыть улыбки. «С Россией на нашей стороне, — чувствовали они, — победа неизбежна, и конец Гитлера близок».
Расширение войны в июне 1941 г.
Доверие евреев, пойманных в ловушку и голодавших в Варшаве, любопытным эхом отражалось на настроении в Берлине. Покидая в тот день Берлин и отправляясь в новый штаб, «Волчье логово», недалеко от Растенбурга в Восточной Пруссии, Гитлер сказал генералу Йодлю: «Нам только нужно пнуть дверь, и вся гнилая структура рухнет». Однако даже уверенность Гитлера не была безоговорочной. «В начале каждой кампании, — сказал он одному из своих сотрудников позднее, — открывается дверь в темную невидимую комнату. Никогда не знаешь, что скрывается внутри».
К полудню 22 июня военно-воздушные силы Германии уничтожили более тысячи советских самолетов на земле или в бою: четверть всей советской авиации. В тот же день Италия и Румыния объявили войну Советскому Союзу.
К вечеру 22 июня немцы захватили городки-крепости Кобрин и Пружаны. На следующий день в Москве был создан Совет по эвакуации (одним из трех членов которого стал Алексей Косыгин) для организации демонтажа и вывоза более пятисот оружейных заводов и промышленных предприятий из западных областей СССР в безопасные места на Востоке и повторного их запуска. За Уралом, вдали от любой возможной зоны боевых действий, в отдаленных городах, таких как Свердловск, Курган и Челябинск, в Сибири и в Казахстане, Советский Союз в момент потрясения и слабости восстанавливал основу огромного военного потенциала.
В течение первых нескольких дней немецкого нападения стало ясно, что это будет не просто война армий. Когда в дотах вокруг пограничной деревни Слохи подразделение немецкой армии наконец уничтожило защитников России, оно сожгло деревню и убило всех сто ее жителей. 25 июня генерал Лемельсен, командующий 47-м танковым корпусом, выступил против подчиненных ему офицеров по поводу того, что он назвал «бессмысленными расстрелами военнопленных и гражданских лиц». Его протест был проигнорирован.
Лемельсен вновь выступил с протестом пять дней спустя, объявив еще в одном приказе, что, несмотря на его более ранние инструкции, «наблюдается еще больше расстрелов военнопленных и дезертиров — безответственных, бессмысленных и преступных. Это убийство! Немецкая армия ведет войну против большевизма, а не против народов России». Тем не менее генерал Лемельсен продолжал поддерживать приказ Гитлера, что всех тех, кого называют политическими комиссарами и партизанами, «следует отвести в сторону и расстрелять». Только таким образом, пояснил он, «русский народ может быть освобожден от гнета еврейской преступной группировки».
В последнюю неделю июня на поле битвы советские войска постоянно терпели неудачи. 25 июня пал в бою командир 6-го мехкорпуса генерал-майор Хацкилевич. В этот день были потеряны несколько стратегических городов, в том числе железнодорожные узлы Барановичи и Лида на севере и Дубно в центре.
С первых дней немецкого наступления евреи, как обычно, становились мишенью для особого и систематического уничтожения. Когда 25 июня немецкие войска вошли в Луцк и обнаружили там в больнице еврейского врача Вениамина Фома, оперировавшего христианку, они сразу приказали ему прекратить операцию. Он отказался, после чего его вытащили из больницы, отвезли к нему домой и убили всю его семью.
Утром 26 июня немецкие войска подошли к Двинску, захватив как автомобильный, так и железнодорожный мосты через Двину. Это был заметный успех, подобный захвату форта Эбен-Эмаэль в Бельгии чуть более года назад. Немецкая армия продвинулась теперь на 300 километров вглубь советской территории. В тот же день Финляндия объявила войну Советскому Союзу, а в Вероне Муссолини провел смотр итальянской дивизии, которая собиралась покинуть Италию, чтобы сражаться вместе с немцами на территории СССР. Ночью, прилетев обратно в Москву из штаба Юго-Западного фронта в Тарнополе, Жуков получил одобрение Сталина на срочное создание обороны по линии река Западная Двина — Полоцк — Витебск — Орша — Могилев — Мозырь, а также восточнее по линии на оси оз. Селижарово — Смоленск — Рославль — Гомель. Взгляд на карту показывает, насколько поздно Жуков и Сталин[44] поняли, что их силы должны со временем отступить. Позднее Жуков вспоминал: «Где будет остановлен противник, что взять за выгодный исходный рубеж для контрнаступления, какие будут собраны для этого силы, мы тогда еще не знали». В тот же день в Москве Лаврентий Берия, глава Народного комиссариата внутренних дел (НКВД), приказал всем своим областным организациям НКВД на западе России сформировать специальные отряды внутренней обороны, известные как истребительные батальоны, для охраны важных объектов в тылу, предотвращения саботажа и противостояния немецким парашютным десантам. Эти батальоны численностью от ста до двухсот человек состояли в основном из людей слишком старых, слишком молодых или недостаточно физически приспособленных для вступления в ряды Красной армии.
27 июня все гражданские строительные работы в Ленинграде были остановлены, и 30 000 строительных рабочих и их оборудование были вывезены из города в направлении Луги, чтобы выкопать противотанковые рвы и построить усиленные огневые точки из бетонных блоков. В тот день маршал Маннергейм призвал народ Финляндии сыграть свою роль в «священной войне» против Советского Союза. Однако это оказалось далеко не легкой войной даже для 55-й дивизии «Мертвая голова», которая 27 июня была поражена чередой советских контратак, сначала танковых, а затем, когда танки были выбиты, пехотных. Среди войск СС существовал страх в отношении многих групп советских солдат, которые, изолированные далеко за линией фронта, неуклонно сражались не на жизнь, а на смерть, предпочитая не сдаваться. Были отданы приказы о том, что с такими отставшими следует поступать безжалостно. Эти приказы были выполнены; после первых нескольких встреч, как правило, всех вновь встречаемых расстреливали, даже если они еще не оказывали никакого сопротивления.
