умирали в плену от болезней, голода и жестокости охранников.
Красная армия была полна решимости бороться за каждый километр на пути к Москве. «Командование противника действует энергично и умело, — писал генерал Гальдер в дневнике 11 июля. — Противник сражается ожесточенно и фанатически». На следующий день Великобритания и Советский Союз подписали соглашение о совместных действиях в войне против Германии. Ни одна из сторон не могла заключить сепаратный мир. В то же время британские бомбардировки Германии, о которых Черчилль написал Сталину неделей ранее, начались с новой силой 14 июля, когда бомбежке подвергся Ганновер, а в течение следующих девяти дней было произведено еще по два налета на Ганновер, Гамбург, Франкфурт и Мангейм и один — на Берлин. «Только за последние несколько недель, — заявил Черчилль в эфире 14 июля, — мы сбросили на Германию около половины тоннажа всех бомб, сброшенных немцами на наши города за всю войну. Но это только начало…»
В день речи Черчилля британская военная разведка направила секретное послание в британскую военную миссию в Москве с целью срочно передать русским подробности, извлеченные из немецких сообщений на шифре «Энигмы», о расположении и боевых порядках немецких войск. Два дня спустя, по особой просьбе Черчилля, военной миссии в Москве была направлена оценка намерений Германии как в Смоленской, так и в Гомельской областях, а также новость, полученная из сверхсекретных инструкций немцев, что Военно-воздушным силам Германии приказано предотвращать вывод советских сил нападениями на железные дороги, ведущие в тыл.
Возможность для Красной армии увести войска беспокоила немецкое верховное командование, которое надеялось уничтожить их в бою, но уверенность Гитлера была непоколебима. 14 июля в дополнение к своей прежней директиве № 32 он изложил план возможного сокращения немецкой военной, военно-морской и военно-воздушной мощи. Гитлер начал со слов: «Наше военное господство над Европейским континентом после низвержения России…»
В тот день в Орше советский офицер артиллерии капитан Флеров впервые применил новую ракетную установку многократного действия; это была «Катюша», которая могла выпустить 320 ракет за двадцать пять секунд[50]. Это оружие в ближайшие месяцы нанесло немецким войскам значительный ущерб. Но нацистская тирания все еще торжествовала: 14 июля Мартин Гаугер, немецкий госслужащий, который отказался принести присягу на верность Гитлеру в 1933 г. и бежал в Голландию в 1940 г., переплыв Рейн всего за несколько часов до того, как немецкие войска вошли в Нидерланды, умер в Бухенвальде. В тот же день в городе Дрогобыч под Львовом сержант Феликс Ландау, один из зачинщиков убийства австрийского канцлера доктора Дольфуса в 1934 г., в дневнике описал моменты, предшествовавшие резне евреев в соседнем лесу: «Приговоренным к смерти мы дали лопаты, и они стали рыть собственные могилы. Двое рыдали, а другие проявляли невероятное мужество. О чем они думали тогда? Сдается мне, у каждого оставалась доля надежды на то, что каким-то образом он останется в живых… Странно, но меня не одолевают сомнения. Я не чувствую жалости. Все происходит так, как и должно быть».
16
Террор на Востоке
ИЮЛЬ — АВГУСТ 1941 г.
15 июля 1941 г. немецкий шпион Хуан Пухоль Гарсия отправил своему начальству первое письмо из Британии. Гарсия был главой созданной им шпионской сети. В нее входил стюард нидерландской Королевской авиакомпании, цензор Министерства информации, машинистка секретариата кабинета министров, расквартированный в Лондоне американский солдат и уэльский фашист. Никого из них на самом деле не было, как не было и самого Гарсия; известный немцам под кодовым именем «Арабель», Гарсия на самом деле был британским двойным агентом «Гарбо», который посылал в Германию полностью вымышленные донесения, опираясь на пособников, созданных его воображением.
Успех «Гарбо» в том, что касалось обмана немцев относительно британских военных приготовлений и намерений, был значительным. В день, когда он послал в Германию первое письмо, имело место другое сообщение, также секретное и в конечном счете куда более судьбоносное: в день двойной игры Гарсия британский правительственный комитет в совершенно секретном отчете заключил, что «схема создания урановой бомбы практически осуществима и, вероятно, приведет к решительным результатам в войне». Он рекомендовал продолжить работу над этой бомбой «с высшим приоритетом и во все большем масштабе, необходимом для того, чтобы получить это оружие в как можно более сжатые сроки».
Поспешность, с которой Британия и США стремились создать атомную бомбу, проистекала из веры союзников в то, что немцы тоже работали над подобным проектом, который мог бы привести к уничтожению целых городов в Британии.
В середине июля, однако, казалось, что на краю гибели стоит не Британия, а СССР. 16 июля, на следующий день после британского отчета об «урановой бомбе», немецкие войска начали окружение советского города Смоленска, стоявшего на полпути между Минском и Москвой в центре второй оборонительной линии, обустроенной всего за три недели до этого. Гитлер в своей ставке ликовал. «В принципе, — сказал он узкому кругу соратников, в который входили генерал Кейтель и Альфред Розенберг, — теперь перед нами стоит задача разрезать территорию этого громадного пирога так, как это нам нужно, с тем чтобы, во-первых, господствовать над ней, во-вторых, управлять ею и, в-третьих, эксплуатировать ее». «Создание военной державы западнее Урала не может снова стать на повестку дня, хотя бы нам для этого пришлось воевать сто лет»[51]. Что касается критики в адрес убийств, происходивших за немецкими линиями, к ним Гитлер тоже относился положительно. «Русские в настоящее время отдали приказ о партизанской войне в нашем тылу. Эта партизанская война имеет и свои преимущества: она дает нам возможность истреблять все, что восстает против нас». Приказ, распространенный в тот день по германской армии из ее штаба, связал регулярные войска с этой новой безжалостностью. «Необходимое быстрое умиротворение страны, — гласил приказ, — может быть достигнуто только в том случае, если любая угроза со стороны враждебно настроенного гражданского населения будет безжалостно устранена. Любое сострадание и мягкость являются свидетельствами слабости и представляют угрозу». Следовало делать все для того, чтобы обеспечить «распространение этой меры террора, которая одна подходит для того, чтобы лишить население воли к сопротивлению».
17 июля Гитлер дал Гиммлеру все полномочия для осуществления «полицейских мер безопасности на недавно оккупированных территориях». Убийства евреев стали повседневной реальностью; айнзацгруппы по мере своего продвижения от города к городу и от деревни к деревне сообщали о них как о чем-то обыденном. «Оперативные отчеты о ситуации в СССР», как назывались статистические донесения эскадронов смерти, регулярно компилировались в Берлине и рассылались шестидесяти отделам и чиновникам германского правительства. Отчет № 26,
