Несмотря на выпады антихристианских комментаторов, таких как Юлиан, который называл Елену «дурной мачехой» своего отца, Юлия Констанция (сын второй жены Констанция, Феодоры), победил созданный Евсевием альтернативный портрет Елены как Марии для Христа-Константина. Вероятно, именно из-за гибкости ее образа Елена стала ролевой моделью для последующих императриц.[882] Ее пример паломничества в Святую землю и ассоциация ее с Истинным Крестом с конца IV века вдохновляли жен императоров, потомки которых пойдут ко дну вместе с кораблем Западной Римской империи, когда он вплывет в темные века.
Глава девятая
НЕВЕСТЫ ХРИСТА, ДОЧЕРИ ЕВЫ
Первые леди последней римской династии
Даже во время моего первого визита в Равенну в 1913 году гробница Галлы Плацидии показалась мне важной и необычайно пленительной. Во второй раз, через двадцать лет, я испытал то же чувство. Опять меня охватило странное ощущение в гробнице Галлы Плацидии, снова я был глубоко взволнован… Я часто удивляюсь, как это для высококультурной, утонченной женщины жить рядом с варварским князем. Ее гробница показалась мне последним наследием, через которое я мог пробиться к ее индивидуальности.
Карл Юнг, «Воспоминания. Грезы. Размышления» (1965).
Город Равенна на северо-востоке Италии привлекает поток знаменитых посетителей еще с XVII века, когда он стал одной из отправных точек для «Гранд Тур» — традиционного путешествия по Европе, предпринимаемого молодыми людьми из высшего класса. Город стал местом паломничества для поклонников Данте, который умер здесь в 1321 году и был погребен в самом центре; он также являлся временным пристанищем лорда Байрона между 1819 и 1821 годами, пока он имел здесь роман с замужней местной знатной дамой; Равенна стала предметом разговоров после завоевания поэмой студента Оскара Уайльда приза в 1878 году. Важнее то, что остатки пышной византийской архитектуры в Равенне напоминают о ее славных днях в начале V века, когда она была выбрана на смену Милану в качестве западной столицы Римской империи.
Не все туристы прошлого были настолько впечатлены чарами Равенны, как Уайльд. Наиболее полный справочник Томаса Ньюдженто о «Гранд Туре», который честно сжимает в руке каждый джентльмен, совершающий путешествие, пренебрежительно описывает зажатый водой город как «болотистый и нездоровый».[883] Но гид обязательно выбирает одну точку. Позади собора Сан-Витале находится так называемый мавзолей Галлы Плацидии — крохотная крестообразная часовенка из светло-розового кирпича, известная своим захватывающим дух интерьером: настенной мозаикой и куполообразными потолками цвета индиго, усыпанными сверкающими звездами, — описанным одним поэтом как «синяя ночь, сверкающая золотом». Говорят, производимый ею эффект подвиг поэта-песенника Коула Портера, проводившего тут медовый месяц в 1920-х годах, написать один из своих самых популярных хитов, «Ночь и день», а некоторые находят параллели в декорации потолка с описанием ангелов в «Божественной комедии», часть которой Данте написал, находясь в ссылке в Равенне.[884]
Если кто-то посещал часовню между XIV и XVI веками, знающий человек мог подсказать ему заглянуть в дыру на передней стенке одного из больших саркофагов, стоявших там. Через нее было видно забальзамированное тело женщины, богато одетой и сидящей на стуле из кипариса. Считали, что это тело Галлы Плацидии, одной из последних императриц Римской империи, имя которой носило здание. Но страждущие посетители сегодня не найдут этого глазка. Если верить хроникам, это произошло, потому что в 1577 году какие-то дети, играя возле саркофага и пытаясь получше рассмотреть находящуюся внутри фигуру, засунули в отверстие горящую свечу и нечаянно подожгли тело, превратив его в золу.[885]
Яркий жизненный путь Галлы Плацидии, дочери одного императора, сестры другого, жены третьего и, наконец, матери четвертого — это история, тесно перепутанная с историей о том, как западная половина Римской империи пошла на известное отклонение от курса V века, оставив восточную половину под управлением византийских императоров. Она жила в эпоху крупных религиозных, политических и социальных переворотов, определяемых тремя основными линиями напряжения: постоянно растущим давлением на римские территории со стороны вторгающихся варваров; изменяющимся лицом имперской власти, оказавшейся в руках вереницы молодых и неопытных императоров, которыми управляли жестоко соперничающие группы интригующих советников, чиновников и военачальников; и повторяющимися столкновениями между соперничающими группировками внутри христианства — новой всеобщей религии — по поводу ортодоксального толкования веры.
На этом опасном фоне новое поколение римских первых леди пыталось утвердить себя истинными наследницами ролевой модели Елены, первой христианской Августы. Галла Плацидия и ее племянница Пульхерия, ведущая леди восточно-римского двора в Константинополе на протяжении большей части первой половины V века, были наиболее успешными императрицами. Но пути, по которым они пришли к этому, были совершенно различными. Пульхерия, которой религиозная и политическая трансформация империи создала возможность при взлете христианства выбрать тропу, отличную от любой предыдущей римской императрицы, вымостила путь для византийских императриц и королев раннего Средневековья, которые следовали за ней. Путь Галлы Плацидии, с другой стороны, от ожидания выигрыша в супружестве до жены императора, матери и вдовы, был во многом смешением судеб ее предшественниц, протянувшись назад до Ливии. И, как таковые, их истории являются подходящим завершением нашего рассказа о римских первых леди.[886]
Чтобы добраться до дней расцвета Плацидии и Пульхерии, мы сначала должны проплыть по неспокойным водам второй половины IV века, когда дали корни первые ростки их фамильного древа. Годы, последовавшие за смертью Елены в конце 320-х, видели борьбу ее сына Константина по поводу многих религиозных и военных разногласий во всей его нелегко объединяемой империи. Утвердив наконец в 330 году свою новую столицу Константинополь рядом со старым городом Византией, он провел там большую часть своих последних семи лет правления и умер на имперской вилле в Никомедии 22 мая 337 года — вскоре после того, как был официально крещен в христианскую веру, за которую так долго боролся.
После его смерти три его сына — Констанций II, Константин II и Констанс, все дети от его брака с Фаустиной, — согласились на раздел власти. Но внутренняя борьба между братьями и попытка узурпатора Магна Магненция совершить переворот, оставили на месте к 350 году лишь старшего из братьев — Констанция II. Магненций был из франков, представителем нового поколения римских чиновников из варваров, чьим семьям было позволено селиться внутри империи и которые быстро поднялись до высоких командных должностей на службе в армии. Такое развитие демонстрировало не только проблемы с живой силой, которая встала перед сверхнапряженной военной римской машиной, но и дилемму, вставшую перед императорами IV века: как умиротворить громадное число мигрантов из варварских племен, таких как франки, аламаны и готы, которые теперь искали возможности укрепиться внутри границ империи.
Констанция II однажды обвинили в том, что он приказал римской армии убить потомков мужского пола от брака его деда, Констанция Хлора, с Теодорой, чтобы быть уверенным, что они не станут представлять угрозу для наследования внуками Елены. Тем не менее он назначил одного из выживших после этой чистки, своего кузена Галла, своим имперским представителем на Востоке, пока сам мстил за узурпацию Магненцию и возвращал империю под свой контроль к 351 году. Галл был поименован цезарем и получил в невесты сестру своего партнера Констанция, но вскоре был обвинен в превышении своего мандата на Востоке и казнен по приказу Констанция II в октябре 354 года. В качестве другого примирительного жеста по отношению к потомкам Теодоры Констанций II объявил сводного брата Галлы Юлиана своим заместителем, и именно двадцатидевятилетний Юлиан наследовал ему, когда Констанций умер от лихорадки 3 ноября 361 года.
Двухлетнее правление Юлиана лучше всего известно по его попыткам вернуть Римскую империю назад к язычеству, что обеспечило ему прозвище Юлиан Отступник. Но он оказался последним римским нехристианским императором, а также последним императором, который пытался править империей единолично. За его смертью в июне 363 года последовало шестимесячное временное правление непонятного Иовиана. После смерти Иовиана от подозрительной асфиксии в 364 году офицер из Паннонии по имени Валентиниан перехватил эстафетную палочку, расположив свой двор в Трире и назначив своего брата Валента возглавить операции на восток от Константинополя. 24 августа 367 года Валентиниан I публично объявил Грациана, восьмилетнего сына от первой жены Марины Север, своим наследником, назвав его тоже Августом. Таким образом, был организован прецедент для возведения на престол поколения детей императоров, который окажет огромное влияние на стиль работы римской власти в конце IV и V веке.
