момент даже можно забыть, каким жутким он иногда бывает…
А, нет, нельзя — поправляю себя, когда фэйри начинает скалиться и сверкать и без того страшными жёлтыми глазами.
Хорошо, когда я вижу его таким. А не когда мне мерещится, что он самый притягательный, самый идеальный мужчина на свете…
— Помощник, — отвечает легко. — Кто ещё сможет следить за драконом, если не непримечательное животное? К тому же — это мой тебе подарок.
— Это неправильно… И почему он… он…
Барсик оборачивается на меня. С высунутым языком, который лениво возвращается в пасть, когда он зевает. Широко и заразительно.
— Он что? Говор-р-рит? Может быть это не я говорю, а ты только в новом мире научилась меня слушать?
Меня передёргивает.
— Багул, так нельзя. Если это правда мой кот. То ты из него какое-то магическое оружие, получается, сделал. Без моего разрешения. Что про Барсика говорить, он вообще наверное не осознаёт ничего… А вдруг ему больно?
— Глупая женщина… — ворчит кот. — Это я-то не осознаю?
Багул хрустит шеей, странно конечно, но есть в этом что-то пугающее и… сексуальное.
— Ты ошибаешься, дочерь моя, — произносит елейно, принимаясь расхаживать по комнате, разглядывать и трогать вещички принцессы. Не всё я убрала, что напоминает о Виктории. А зря. С другой стороны это мне на руку, меньше подозрений будет у внезапно решившей нагрянуть короны. — Это просто животное. Я ничего с ним не делал. Но попадание в другой мир в некоторых случаях может раскрыть у существа новые свойства. Или, — бросает на меня проникновенный взгляд, будто намекает на что-то, — подтолкнуть к трансформации.
— Значит, это правда мой кот. И ты просто перенёс его сюда? И он сам трансформировался, смог получить разум и умение разговаривать. Так что ли?
Багул закатывает глаза.
Я сначала удивляюсь этому жесту, а потом понимаю — скорее всего фэйри его и придумали. Совсем бы не удивилась такому повороту событий.
— Что я непонятного сказал, Антонина Курочкина?
— Всегда хотел тебе сказать, — замечает Барсик, — дурацкая у тебя фамилия, Тоня.
— Глупости… Если бы у тебя был разум, ты бы не вёл себя так, как вёл.
— Как? — спрашивает с возмущением, подняв вверх лапку, как Манэки-нэко, японский талисман, приносящий удачу.
— Как кот, Барсик! Ты бы уж чем-то интересовался, кроме подоконника, миски, лотка и причинения вреда своей хозяйки.
— Ну может быть, — одновременно лениво и снисходительно тянет он. — В любом случае, мне кажется, я всегда считал, что у тебя дурацкая фамилия.
— А почему дурацкая? — ухмыляется аспид, верча в руках шкатулку с драгоценностями.
— А ты мне зубы-то не заговаривай! Батюшка… — тру лицо прохладными ладонями, с ума сойти можно с ними! — Как умудрился переместить Барсика? И с людьми так можешь? И всё-таки… Он, наверное, был у кого-то из моих подруг, о нём заботились, а ты его украл. Теперь люди будут искать, переживать, мучаться чувством вины. Верни его!
Багул скалится и едва ли не шипит. Но как будто это не связано с разговором. Просто типичные фееричные звуки.
Интересно, а почему Алиса молчит?
Боится? Или прислушивается к разговору?
Шпионка, блин.
Только собираюсь взглянуть на неё, приподнять подушку, как с разбегу аспил валится на кровать, беспардонно стряхивая Барсика на пол. Столько угрожающего «мяуф» я не слышала никогда!
Впрочем, обходится без кровопролития, потому что фэйри, сладенькой усмехаясь, произносит:
— Хо-о-очеш-ш-шь, чтобы я тебя назад вернул, животное?
Барсик затихает, а Багул продолжает:
— Людей не могу. Этот ничейный, никто его не любил никогда, кроме тебя. А таких легко перетащить в любой мир. Но ещё легче в тот, где его сердце. И тем более, если это сердце, — тут он хищно ухмыляется, — принадлежит мне.
Я закусываю губу, стараясь игнорировать мурашки, прокатившееся по телу от последней фразы.
Кто здесь только меня не присваивал. Уже становится привычным.
В том плане, что легче игнорировать, само собой.
— Но девочки будут волноваться о нём.
Фэйри хихикает.
— Ну да. И что? Он ведь ещё до твоих похорон сбежал. Грустил по хозяйке, подохнуть думал. Его бы не нашли. Или мне его вернуть туда, где взял?
— Н-нет… — отмахиваюсь я.
От фразы про похороны становится не по себе. Надо же, параллельно с моими дурацкими приключениями в моём мире продолжается жизнь. И даже моё тело не успело сильно измениться. То, что от него осталось.
И девочки сейчас оплакиваю меня. У них, наверное, земля из-под ног ушла.
Конечно, они справятся. И я тоже. Но от этого веселее не становится.
— Неправда! — едва ли не вскрикивает гордый Барсик, тут же возвращая меня в мою новую, уже скоро привычную реальность.
Я натягиваю улыбку. Багула злить нельзя.
— Ну что, — подползает он поближе ко мне и принимается гладить колени. Только в отличие от Риордана — под платьем. — Где всё, что ты мне обещала.
Я ухмыляюсь и показываю ему и дулю, и кукиш, и фигу, и шиш. Аспид сначала будто бы удивляется, впрочем, не думаю, что он умеет испытывать подобное, потом его губы растягиваются в нарочито широкой улыбке.
Завершающим аккордом становится прыжок Барсика. Он словно топор отсекает Багула от меня. Чему я рада.
— Котик… — выдыхаю, сердце колет. — Это и вправду ты?
— А кто ещё? — у него блестят янтарные глазки.
Я прижимаю этого коня к себе. Он больно давит на грудь лапами и пахнет помойкой. Ну и пусть. Даже если всё это — очередная иллюзия и ложь Багула, я хочу в это поверить. Мне здесь не помешает хотя бы одна живая душа.
Так хочется поскорее опробовать нового трансформированного кота в деле! Поговорить с ним обо всём на свете.
Но нужно помнить и о Риордане…
— Барсик, так ты сможешь проследить за одним мужчиной незаметно?
— Я теперь многое могу, — с мурчанием отзывается кот.
А у меня возникает закономерный вопрос:
— А если он драконом будет оборачиваться, то как Барсик за ним поспеет?
Багул ведёт плечом и зевает. Примерно так же широко открывает пасть, как сам кот.
Щёлкает пальцами и…
— Мяу! Что за на…
Котик у меня в один миг становится не простым, а крылатым. Да крылья ещё такие… сразу видно, что фэйри подбирал. Красивейшие, тонкие, разноцветные… как у кого-то насекомого, который был бы
