«палестинцев», не успевших еще придать организационную форму своему крылу. Теперь и им пришлось спешно создавать свои партийные группы в Полтавской губернии, на Литве, в Крыму, на юге России. Задача «палестинцев» была нелегкой. Всюду им приходилось бороться: на Литве — с Бундом и «минчанами»; в Польше — с Бундом и П. П. С.; на юге России — с «искровцами» и эс-эрами; и всюду — с новой антипалестинской сионистской партией эс-эс (сионистов-социалистов). В конечном счете эта борьба на разных фронтах содействовала кристаллизации идеологии и организационному объединению Поалей-Цион в единую палестинскую партию.
Происходило это перед седьмым сионистским конгрессом, первым после смерти доктора Герцля и после угандского конфликта. Во время конгресса, в Цюрихе состоялось совещание представителей групп Поалей-Цион из разных стран, и на этом совещании была заложена основа объединенной партии. В Цюрихском совещании принимал участие Борохов и именно там, думаю, созрело в нем решение связать свою судьбу с палестинским направлением Поалей-Цион.
Тем не менее, движению нанесен был тогда удар изнутри, который грозил молодой партии серьезными последствиями. Опять произошел раскол. Возникла «сеймовская» партия или «Е.-С-овская» (еврейская социалистическая партия), сложившаяся вокруг журнала «Возрождение» и состоявшая из студенческой молодежи, а частью из рабочих, входивших до того в партию Поалей-Цион. E. С. были опаснее для Поалей-Цион, чем в свое время С. С., так как С. С. были известны своим отрицательным отношением к Палестине, — единственной стране, в которой только и мыслимо было национальное возрождение еврейского народа. Еврейские массы знали о том, что С. С. отвергают палестинизм, и поэтому не пошли за ними. «Сеймовцы» или E. С.-овцы, наоборот, неустанно подчеркивали в своей печати, что в их рядах есть место и для крайних палестинцев, как, впрочем, и для крайних территориалистов. Проблема эта — Палестина или другая территория, — твердили они, еще не созрела в достаточной мере, чтобы ее уже сейчас окончательно решить. Вначале необходимо добиваться национально-персональной автономии, которая явится предпосылкой следующего этапа — автономии территориальной, безотносительно к тому, будет ли эта территория в Палестине или в какой либо другой стране.
Борьба с E. С. была труднее, чем с С. С. В свое время С. С., гордые своей ортодоксально-марксистской позицией в национальном вопросе, всячески избегали вступать в дискуссию в этой области. E. С., наоборот, постоянно подчеркивали свою положительную национальную установку, разработали обширную программу своей национальной деятельности в диаспоре, резко критиковали ассимиляторский характер позиции «искровцев» и полуассимиляторов из Бунда. Пропаганда E. С. вербовала немало сторонников из среды Поалей-Цион, которым грозил серьезный раскол, если не хуже: упадок и даже гибель.
Борохов вернулся с седьмого сионистского конгресса вместе со своей женой Любой в разгар первой русской революции, когда по стране прокатилась волна антиеврейских погромов. За границу он выехал, как «общий сионист»; по возвращении же с конгресса, он примкнул к пролетарскому сионизму и поставил своей задачей укрепление партии, спасение ее единства, ее целостности. Он вступил на этот путь во всеоружии теоретических знаний, создав оригинальную теорию поалейционизма, прозванную «прогностическим палестинизмом».
Борохов выступил в Полтаве на районной конференции (в ноябре 1905-го года) и принял там активное участие в выработке национальной социалистической программы. Полтавская конференция стала поворотным пунктом в судьбе партии. Она как бы образовала новый стратегический центр борьбы с «сеймизмом» и укрепления «пролетарского палестинизма», выдвинула ряд лозунгов, создала свой орган «Еврейская рабочая хроника», который вначале обслуживал только полтавский район, а впоследствии стал центральным органом всего поалейционистского движения в России. На этой же конференции, одним из инициаторов и организаторов которой я был, — я встретился с Бороховым, с моим другом детства, ставшим ныне и другом по партии.
После полтавской конференции Борохов со всем жаром молодости отдался борьбе с С. С. и с «сеймовцами»; при этом целью его была не эта борьба и даже не победа над противниками в публичных дискуссиях, но подготовка созыва всероссийского съезда партии и завершение ее организации. В России шла революция. В дни, когда происходила наша полтавская конференция, разразилась политическая забастовка по всей стране, которую начали железнодорожники. За забастовками часто следовали антиеврейские погромы. Мне пришлось быть по свежим следам такого погрома в Екатеринославе. Я приехал туда по делам нашей самообороны, день спустя после погрома, и участвовал в процессии, в которой хоронили 70 жертв погрома.
Из Полтавы Борохов и я, в качестве делегатов полтавской конференции, отправились на районную конференцию — в Бердичев в декабре 1905 года. Там собрались делегаты партийных групп Киевской, Подольской, Волынской и Бессарабской губерний. Конференция собралась при очень неблагоприятных условиях: на улицах бесчинствовали казаки, по вечерам было небезопасно выходить на улицу. В комнатушке, при свечах, мы проводили дни и ночи в заседаниях и дискуссиях.
Борохов был тогда болен. Разъезды в осенние, ненастные дни были опасны для его здоровья. Но партийный долг был для него святым делом. С высокой температурой, не щадя своего здоровья, поехал он на съезд. Горло у него было воспалено; ему трудно было говорить; его едва было слышно; в перерывах между заседаниями он принимал лекарство, и я помогал ему прикладывать компрессы к горлу. На этом съезде Борохов выдвинулся в качестве лидера «палестинцев», заняв, несмотря на болезнь, центральное положение в нашей среде. Противники мобилизовали своих лучших лидеров: Нахум Штиф (тогда он был известен под именем Марк, если не ошибаюсь), Володя Фабрикант (студент-технолог из Полтавы, один из основателей группы «Возрождение»), Израиль Зерубавел-Левитан (его не следует смешивать с Зерубавелем-Виткиным) и др. Со стороны «Поалей-Цион», верных Палестине, участвовали, насколько я помню, — кроме нас, полтавцев, — Нисан Лурье, Павел — «палестинец» из Ростова, студент-технолог киевского политехникума; Рахиль Янаит (из Малина Киевской губернии, студентка, учившаяся за границей, участница седьмого сионистского конгресса в Базеле); Рувим Гринберг из Проскурова (в товарищеской среде его звали Насей) — даровитый молодой человек, напечатавший на иврит в «Газмане» первую статью о Поалей-Цион; Давид Раппопорт (тоже из Проскурова) и др.
Заседания и дискуссии длились дней десять, и в конечном счете — привели к расколу. В районе образовались два партийных центра. Как участник Бердичевской конференции, могу засвидетельствовать, что если бы не Борохов и не предшествовавшая полтавская конференция, весь район, охватывавший Украину — Киевскую, Бессарабскую, Волынскую и Подольскую губернии, — перешел бы к «сеймовцам». По своему значению и размерам раскол этот равен расколу, имевшему место впоследствии в 1920-м году в Вене, 15 лет спустя после бердичевского раскола, явившегося серьезным моментом на пути оформления нашей партии.
Борохов продолжал партийную работу на Литве и в юго-западном крае.
