– И где подвох?
– Мы с тобой исключение. Однояйцовые близнецы.
– Вот уж нет! – тут же идет в отказ Ефим. – Как такое может быть? Сам подумай. Ты урод, а я красавчик. Ты низкий, я высокий. Ты толстый, я стройный. В конце концов, ты уже старик, и женщины тебя не любят.
– Я старше тебя на пятьдесят минут, – возражает Андрей. – И те, кто нас не знает, не могут нас различить. Вешу я, кстати, столько же. И рост одинаковый.
– Враки.
– Так как?
– Нет.
Андрей вздыхает. Они с детства отличались от карамельного образа близнецов, у которых все одинаковое – одежда, прически, игрушки. Ефим всегда претендовал на то, что он не просто другой, но что он лучше Андрея во всем. Меж ними не было соперничества – чем бы ни увлекался один, второй выбирал себе иное занятие. Это не делало их чужими, хоть порой и создавало проблемы – как сейчас.
– Тут красиво, – начинает Андрей. – Сияют окна Большого Кремлевского дворца. Солнце пылает на золотых куполах Благовещенского и Архангельского соборов. Схожу полюбуюсь, как подъезжает императорский кортеж.
– Уговорил, – сдается Ефим. – Меняемся. Это сложно?
– Нет, у меня уже программка написана. Сейчас поставлю ее тебе.
– Злодей, крутишь моим ТМИНом, как своим.
На настройку уходит минута, и вот они видят глазами друг друга.
– Ух ты, казаки, – говорит Ефим.
– А почему так темно? Какой у тебя робот примитивный, – жалуется Андрей.
Несколько минут они играются с новым режимом, затем возвращаются каждый к своему зрению, оставив перекрестный канал открытым.
Начинается обращение императора к парламенту. Андрей находит прямой эфир в Импернете и устраивает совместный просмотр, не забывая прохаживаться по Троицкой улице и делать вид, что патрулирует. Ежегодное послание государь начинает со слов благодарности неодворянству – опоре самодержавия.
– Хорошо быть дворянином? – спрашивает Андрея брат.
– Нормально. Доплата хорошая.
– Голосовать часто приходится?
– Два-три раза в неделю. Через ТМИН все просто, – Андрей открывает панель голосования и просматривает, нет ли свежих тем. – К тому же, это почетная обязанность дворянина. Как-никак, мы референтная группа общества. Я голосую только по вопросам безопасности. Для других областей надо много документов читать, чтобы разобраться, что к чему.
– Все равно ваше голосование императору не указ.
– Ты прав, результаты голосования имеют рекомендательный характер. Если государь хочет, то прислушивается к дворянству. По крайней мере, он всегда знает наше мнение по важным вопросам. Не скажу, чтобы его решения расходились с тем, что мы советуем.
Андрей подключается к камере кругового обзора, установленной в Георгиевском зале дворца. Император выступает с трибуны. За его спиной – двухместный трон, где осталась сидеть государыня. Зал заставлен стульями. Передние ряды отведены государственному совету и первым лицам, дальше устроились депутаты Государственной Думы. Над сидящими нависают огромные люстры. Вдоль стен расположилась военная и чиновничья элита. Воспользовавшись режимом полета, Андрей находит в первых рядах отца Ольги Ильиничны. Тот, словно чувствуя внимание, смотрит прямо в камеру. Андрей отводит объектив в сторону.
Тем временем император, успевший поблагодарить военных, ученых и космонавтов, переходит к достижениям. Конечно же, первым делом он заговаривает о важности Марсианской колонии. Двенадцать самоходных куполов кочуют по поверхности планеты, исследуя недра и столбя территорию. За лето пройдена тысяча километров. Один купол сорвался в пропасть – семь человек погибло. У двух куполов вышла из строя ходовая часть – их тащат на буксире. Сейчас «Гуляй-город» остановился на зимовку – переждать стоградусные морозы и заменить износившиеся механизмы. Только самый быстроходный купол – «Юркий» продолжает движение, спеша на помощь китайским товарищам, чтобы запитать их лагерь от своей бортовой сети и помочь дожить до спасательного корабля – у китайцев возникли проблемы с реакторами, так что им пришлось сесть на голодный паек.
– Американцы сказали, что не смогут прийти на помощь, пока не соберут урожай картофеля в своих агрокуполах, и это при том, что им гораздо ближе добираться до китайцев, чем нам, – замечает брат.
Андрей отвечает:
– Похоже, они не хотят повторения истории с европейской экспедицией, где дело дошло до каннибализма.
Далее государь говорит о колонизации Венеры. В этом году семисотметровый пузырь, собранный на орбите из прозрачного аэрогеля, вошел в атмосферу и, подобно аэростату, завис на высоте, где средняя температура равна комнатной. Сейчас в нижней полусфере оборудуют аэропонические фермы и жилища для поселенцев. Следующие пузыри будут пристыкованы к первому.
– В НАСА беспокоятся, что ураганные ветры могут столкнуть их пузыри с нашими, – делится Андрей, и брат ворчит:
– Наплевать, пусть волнуются.
Завершая тему колонизации, государь отмечает, что, пусть в этом вопросе мы и должны идти в ногу с другими державами, нельзя забывать и о Земле. Нужно активней заселять Сибирь и Дальний Восток. Нас триста миллионов, а в Арктике все-таки лучше, чем на Марсе.
Андрей чувствует, что пришло время для болезненных вопросов. Полномасштабная арктическая экспансия давно стала камнем преткновения, а именно – российские глубоководные города на шельфе, где морские роботы добывают «черное золото».
– Кстати, мы везем с собой жилые модули для «китежей», уже сгрузили часть по дороге, – говорит Ефим. – С нами идет «Михаил Щербин» – судно обеспечения придонных работ.
Андрей с замиранием слушает императора. С Арктикой, действительно, не все гладко – Канада заявляет, что хребты Ломоносова и Менделеева являются продолжением их материка, а не нашего, и так как собственных силенок на освоение у них нет, они сдают шельф в аренду США. Каковы подлецы: сдавать в аренду то, что им не принадлежит! Зато у американцев появился повод объявить Арктику зоной своих интересов, и вот якобы ради защиты корпораций, тянущих руки к шельфу, по Арктике шастают американские миноносцы и крейсера, а в воздухе барражируют военные БПЛА. С нашей стороны тоже не отстают. Арктический авианосец «Сергей Шойгу» крушит паковый лед, курсируя между хребтами Ломоносова и Менделеева, ну и атомные подводные лодки – шнырь-шнырь, стратегические ракетоносцы – вжик-вжик. И все это на фоне непрекращающейся международной полемики. Но углеводороды-то – бульк-бульк, и покуда это наши углеводороды, значит, все в порядке. Верной дорогой идете, господа.
Андрей ждет, когда речь дойдет до ФАВОРа, ведь, подняв тему Арктики, нельзя о нем не вспомнить. И вот, как по заказу, государь упоминает о невероятной экономической пользе ФАВОРа. Еще бы, только одна продажа трансарктических проводок чего стоит. Но не обойтись и без ложки дегтя: пусть ФАВОР находится под международным контролем и имеет встроенные ограничители, не позволяющие ему атаковать территории других государств, по всему миру не утихают протесты и угрозы. НАТО открыто требует передать им управление фотонным агрегатором, ссылаясь на опасность терроризма. Калифорнийские фермеры судятся с Роскосмосом, выставляя миллиардные иски за то, что ФАВОР якобы сжигает их посевы. Гринпис вопиет, что ФАВОР нарушил миграцию – подставьте любое животное по вкусу – и обрушил экологию целого региона. Летающий кипятильник не дает никому покоя.
Дальше следуют более спокойные темы – сельское хозяйство, искусство, медицина, наука. Особенно государь рад за технопарки и наукограды – Лунодром, Сколково, Иннополис, Подводный-3…
– Старшенький, мне пора заняться делом, – говорит Ефим. – Сейчас будет луч. Я должен быть на воротах.
– Я оставлю зрительный канал открытым?
– Конечно. Посмотришь, как я крут.
– Договорились, – соглашается Андрей, и спустя пять минут – прямо на его глазах – взбесившийся луч врезается в нос «Брусилова».
– Ты видишь это, брат? – кричит Ефим перед тем, как связь обрывается и зрительный тракт заполняет белый шум.
Андрей ошарашен и разбит увиденным. Это не мешает одной из его виртуальных личностей – той, что изучала рабочие материалы, – сориентироваться и открыть «Яндекс. Планета», чтобы найти конвой по его последним координатам. У служебной личности намеренно отключены чувства – поэтому она так эффективна.
Спутник дает четкую картинку, но промоину заволокло дымом и паром – кораблей не разглядеть, зато видно, что луч удаляется от места катастрофы по прямой. Андрей экстраполирует эту линию и обнаруживает, что, добравшись до материка, ФАВОР последовательно испепелит Чеваньгу, Лопшеньгу, Пурнему, Малошуйку, Белоозерск, Череповец и Москву. Андрей дает приближение. В центре прицела – Большой Кремлевский дворец. Время в пути – около ста минут. Если, конечно, луч не ускорится в процессе.
