«Как хорошо бывает знать…»
Алле Головиной
Как хорошо бывает знать.Что нам дано воображенье,Чтоб целый мир в себе рождать —Самим себе на удивленье.
И в этот мир входить, как в лес.Где все как в сказке неизвестно,Где столько всяческих чудес.Что с непривычки прямо тесно.
И в этой страшной тесноте —Все слаще — встреча вслед за встречей.Все, все земное… Но не те —Земли наскучившие речи.…………………………………А после — снова пустота.(Где больше: в сердце или в мире?)И словно сразу прожитаЖизнь целая — вот тут в квартире.
13 апреля 38 «Евреи в культуре русского зарубежья». Т. V
ПОЭТУ
Все те же мы. Нам целый мир чужбина,Отечество нам — Царское Село.
Пушкин
Проходит молодость бесследно —И нитка крови на платке,И облик сумрачный и бледный,И грош последний в кошельке.
А критик хлестко подсчитаетВсе обольщения и ложь:Все то, чем горе нас прельщает.Чем ты на рыцаря похож.
И все?.. Почти ценою жизни —Нет, не бессмертье и не рай.А то, что целый мир отчизна:Закрой глаза и выбирай.
Ах, все просторы мировые —Не царскосельский стройный мир!Тебя земные всеблагиеНа роковой не звали пир.
Ноябрь 1938 г. (28-го в Ските)
«Страшна любовь, когда надежды нет…»
Страшна любовь, когда надежды нет,А все яснее в глубине ночей,Что ничего не стоит целый светВ сравненьи с грустью дорогих очей.
Еще страшней свободы пустота,Когда остыл губительный недуг,И не ревнует больше лучший друг,И больше не волнует красота.
«Евреи в культуре русского зарубежья». Т. V
СЛЕЗА
Алисе З.
Одна тяжелая слезаНа черную тетрадь упала,И ты, раскрыв свои глаза.Слезу мою поцеловала.
Моей беспомощной мечтыВ ней жизнь мгновенно отразилась.И страшно верить мне, что тыСлезою этой отравилась.
СУМЕРКИ
Алисе З.
Вещи к сумеркам ты уложилаИ, в усталости и тишине,Об отъезде словно позабыла.Словно стала близкою вдвойне.
Будет в поезде темно и тесно.Но зачем об этом вспоминать?Может быть, еще не все известно,И всерьез теперь и начинать…
Мы еще успеем волноваться,Тяжесть в сердце сразу забывать, —Даже пред тобою забыватьсяИ как в детстве ссоры затевать.
Сгоряча ты, может быть, откроешьТот источник горести своей,Что закружит как живой водоюНас с тобою до скончанья дней.
Право, радости не больше было,Чем из зеркала улыбок — тех,Что в усталости ты скрыть забыла,Позабывши, кажется, про всех.
НА ОКРАИНЕ
Сегодня небо близкое,Как на краю земли.Вон двое с гимназисткоюМечтательно прошли.
Моя задача трудная:Тебя не вспоминать.На улицу безлюднуюЯ вышел погулять.
Погода ли удачная?Но все — как на подбор:И поэтичность дачная,И тихий разговор.
И резкость театральная:Тут свет — там сразу тьма.И все — первоначальное.Ну хоть сойди с ума.
Девичьи плечи — узкие.— Ах, первая любовь!..А липы, словно русские,Уже волнуют кровь.
4 апреля 40
Нина МЯКОТИНА*
«Когда хрустит дорога под ногами…»
Когда хрустит дорога под ногами,Белеет небо в вышине,Вся даль укрыта синими снегамиИ с сосен хлопьями свисает снег,Деревья подымают к небу ветки, —Не говорить, не думать ни о чем,Стоять одной, вдыхая воздух редкий,Над замороженным ручьем.Пройдут года, и осени, и зимы,Исчезнут в пустоту века,Умрет земля, любовь к тебе, любимый,Как в первый раз, послушна и ярка.
1929–1932
«Мои глаза тебе подарят мир…»
Мои глаза тебе подарят мир,Зеленые, деревьев зеленее.Сегодня снится нам обоим ширьЛазури и зеленая аллея.Нас делят длинные, зеленые поля,Мы вспоминаем друг о друге на закате,Когда нам некого увидеть и обнятьИ сердце бьется, беспричинно плача.Умолкнул мир. И умирает вечер.Моя рука не ждет другой руки.В деревнях замелькали огоньки,Вдали звучит невнятная мне речь.
1932
«Меня уводят за собой…»
Меня уводят за собойИдущие сквозь город тучиВ леса, где сцепленные сучьяИ где земля покрыта хвоей,Где пахнет мокрою листвойИ осени печальным тленом,Где спутались дубы и клены,Ко мне склонившись головой.И серый свет осенних днейОкрасил землю нежной теньюИ освещает в отдаленьиДорогу тонких тополей.
«Скит». IV. 1937
«На далеких отрогах гор…»
На далеких отрогах горОтражается в солнце снег.По долинам, по полю легИ с отлогих сползает гор.Завтра утро опять зажжетВдоль дороги верхушки дерев,И распушит косматый мехОблаков, бегущих вразброд.И синей, впереди синейКаждый день, что за днем растет,И когда настанет черед —Все проснется сквозь зелень ветвей.
«Скит». IV. 1937
«Приходила утром радость…»
Приходила утром радостьВместе с солнцем через окна,И дрожала, и смеялась.Преломляясь через стекла,Рассыпаясь по обоям.Разбегаясь вдоль по полуРазноцветною резьбою,Зайчиков толпой веселой.А потом углом загнутымИсчезали солнца сети.Уходили — и в минутуРадость таяла на свете.
1937 г., март
RILKE
Он по камням спускался меж кустов.Хватаясь за цепляющие ветви,Неверною ногой ища опорыНа выступе обломанном скалы.Путь труден был и долог, но отраден.И сердце утомленное стучало,И пальцы рук дрожали, и колени,Когда предстал он пред Царя Теней.Всю скуку долгой одинокой ночи,Весь мир любви и нежности любовнойОн перелил в трепещущие струныИ песней возвратить молил жену.Когда ж утихли струны и когдаОн услыхал спокойные движеньяИ тихое дыханье за собоюТой, для кого он в этот мир пришел, —Он двинулся назад, согнув колени,И снова путь томил его усталость,И плечи опускались, — не под силуЕму казался медленный восход.А та, что сзади шла спокойным шагом,Вдруг стала и чужда, и безразлична —Ее душа уже не ощущалаНи трудности пути, ни счастья встречи.Он проклинал тяжелую дорогу,Шагая, спотыкаясь меж кустов.И полное тоски недоуменьеИм овладело и стеснило грудь.Он захотел в последний раз увидетьТо, что он в этом мире оставлял,И, опершись рукою о колено,Усталым поворотом головыОн повернулся вспять, но там в ветвяхСтояло что-то белое, чужое,Не человек и даже не душа,Спокойное, неведомое людям,Невиданное ими до сих пор…
1937 г., май
Ирина МИХАЙЛОВСКАЯ*
