СТУЖА
Тамаре Тукалевской
В узорах голого окнаМолчит непрошенная стужа.Я погружаю взор до дна,В замерзших сновиденьях ужас.
Бессонницею раскален,Он кропотливо звезды плавит.Но снова мертвой формой сонПотеки горькие оправит.
Не перелить жестокий следВ мечты причудливую форму.Мой комнатный померкнет светВ осколках сумрачного шторма.
У жесткой грани изнемог:Там — сумерек навес трепещет,Здесь — в стоэтажный потолокМой вздох перегоревший плещет.
Нет, лучше — обнаженный лед,Рванувшись в вихрь стеклянной пыли.Метнет лицом и вдруг сотретМорщины горестных усилий.
Следов разновременных слойМеталлом сразу перережу,И ветер захлестнет сквозной:Пусть оголяющий, но — свежий.
3.2.35 «Меч». 12.1.1936
«Узор легчайший на окне…»
Г. Семеновой
Узор легчайший на окне,И песенка в трубе пустая.За тонкой гранью на двореСлепая стужа нарастает.
Не так ли твой застывший взор:Тревоги скрытой отраженье.И твой забавный разговор —Лишь отплеск горького смятенья.
4 февраля 1935 «Скит». III. 1935
ОКНО
В моей каморке есть окно —Его светлее нету.Игрою света все полноОно зимой и летом.
Когда весною все полно,Как пеной — выше края,Захлебывается оно,Потока не вмещая.
Когда же день, веселью рад,Спокойно отдыхает,Оно, как в первый день, свой взглядВслепую расширяет.
И вечера последний луч.Случайно отраженный,Летит, и грустен и тягуч,В приют мой затаенный.
И даже ночью скудный свет,В чужих дробяся стеклах,Всегда прибережет приветВ своих лучах поблеклых.
Да, счастлив я! Завидно вам?Как мне чужое видно,Так счастья не увидеть вам:Так сладко и обидно.
7 апреля 1935 «Скит». III. 1935
ВЕСНА
Алле Головиной
Слышно все до дна. Солнце тяжелеет.Сонная струя из глухих времен.Это ли — весна! Такою скукой веет.Сердце тяжелеет сквозь легчайший сон.
Сердце птицей пленной за глухой оградой,Только через сумерки перемахнет крылом, —Ночью, как и днем, — унылая услада.Омут откровенный плещет о былом.
Но совсем охотника нет до птицы редкой,Людям скуки пленница больше не нужна…Сердце в клетке звонкой, сердце в тесной клетке.— Так зачем же солнце, так зачем весна?
23.4.35
«Мы встречаемся, как будто не видались…»
Мы встречаемся, как будто не видались,Говорим слова из глубины,И в ответ — из затаенной далиСлабый голос погружает в сны.
Мы сошлись у ангельской постели,Нам склоняет голову тоска.Мы казалось бы веками пели,Если б грудь не так была узка.
Слишком рано мы лететь решились,Детскую мы надорвали грудь:Ослабев, под крышу мы забились:Может, буря распахнет нам путь.
А пока друг друга мы встречаем, —Каждый скажет, что во сне видал, —И глаза навстречу раскрываем,Как колодец тысячи зеркал.
19.5.35
«С тобой — от каждого касания…»
С тобой — от каждого касанияЧудесного жду звона.Раскрытого воспламенения,Скрытого замирания.
Когда же судьба благосклонна,И ждут только слова ресницы,Как птицы — встречного ветра,Тогда в досадном смятенииЧужими словами играю,Боясь слишком верного звука,Слишком полного эха.
А солнце нас тканью грубойКак мертвых уже пеленает.
26 мая 1935 «Новь». VIII. 1935
«Не о главном. В грубом свете солнца…»
Не о главном. В грубом свете солнцаБьется мысль о гладкий тротуар.Промах снова слишком поздно вспомнится.Упустил я твой случайный дар.
И когда о тень крыла споткнулся,Ты уже — на стороне другой.Разве только в замедленьи пульсаВздох почуяла ты мой.
Может быть, тогда ты и споткнулась,И задумалась, замкнулась в сон,И во сне не мне ли улыбнулась,И пришла домой, как с похорон?
Утешенье горькое и злое.Только разве может быть верней?Надо мною в нестерпимом зноеГолубое белого бледней.
26.5.35 «Современные записки». 1936. Т. 60
НАРЕКАНЬЯ
Раструб вокзала отступает.Сарай назойливой тоски.Железа суетня пустаяСдвигает нежные тиски.
Испытанные нареканьяУсладу горькую сулят,Бессонной грусти неприкаяннойГремучий разливая яд.
Сквозная зыбкость поездная:Скупое ослабленье пут.Пустая чуткость неземная —Последний для земли приют.
«Меч». 7.VII.1935
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
Алле Головиной
Последние я провожаю дни, как поезда вагоны спящие.И каждый день свои несет огни, как в окнах взоры уходящие.
И каждый день скользящею тоской во тьму отходит, и не помню я,где оборвался призрачный покой и началась бессонница огромная.
Зачем под крыльями чужих огней считаю я, что мной навек потеряно?Как будто в полной нищете своей еще теперь не до конца уверен я.
9 июля 1935 «Современные записки». 1936. Т. 60
К АЛЛЕ ГОЛОВИНОЙ
Еще средь нас, но вся уже ты там.Как пламя тянешься и таешь в нетерпеньи,Еще привычным верим мы словам,Как верят выраженью сожаленья,
Еще мы дышим трепетом твоим,Еще живем одним с тобою хлебом, —Но чаще смотрим в страхе и молчим.И голос твой — как бы с чужого неба.
Очнемся, и забудем место, час,Но ты такою нам нужнее хлеба будешь.А ты, пожалуй, и не вспомнишь нас,Ты и себя, какой была, забудешь.
10 июля 35 «Евреи в культуре русского зарубежья». Иерусалим, 1996. Т. V
ВЕНЧАНЬЕ
Все в этом мире случается,Все непонятно для нас.Пышною свадьбой кончаетсяКаждый хороший рассказ.
Анат. Штейгер
Ты хочешь кончить, иль начать достойно.Иль просто оборвать и умереть?Как твой жених уверен, как спокойноУмеет он и на тебя смотреть.
Хотя ты платье белое надела,Но тень твоя теперь еще темней,Так и душа, когда блистает тело,Еще темней последней из теней.
Очнись! Обряд земного сочетаньяКуда страшнее Страшного Суда:Там может быть надежда на свиданье,А здесь, увы, прощанье навсегда.
13 июля 35 «Журнал Содружества». 1936. № 11
«Видишь, как небо пустеет…»
Видишь, как небо пустеет.(Теперь ты умеешь верить?)Слышишь, как ветер веет.(Тебе утешать отрадно?)
Поздно. Не надо согласья —Надежда его нежнее.Пусто. Оставь мне обиду —Она нужнее счастья.
13 августа 35 «На Западе». Нью-Йорк, 1953
ЗОЛОТАЯ КРОВЬ
