слово они попросту нарушат. Так зачем что-то менять сильнейшему? Может, война и губительна, зато победа наконец-то станет окончательной…
Даже чужаки с небес, кажется, растерялись. Они видели, что Амарсин не собирается отступать, ее поддерживает вся делегация. Но понимали они и то, что не могут требовать отдать чью-то жизнь – даже простого солдата, не то что Генерала.
Ситуация казалась безвыходной, пока над общим гулом не взлетел один-единственный уверенный голос.
– Я заплачу эту цену! Я отдам свою жизнь за ваших погибших детей.
Как только слова прозвучали, Лорена поняла, что этот голос был ее собственным. Она только что согласилась на смерть – и она ни о чем не жалела. Напротив, ей стало легко, с души будто камень свалился. Она наконец нашла единственный верный для себя путь.
Она никогда не хотела умирать без боя – даже после потери Невио. Но здесь и сейчас она поняла, что смирение и есть ее последний бой. Остаться спокойной до конца, принять все – даже если ее сделают жертвой Глашатая Милосердия. Это не важно… Смерть страшна, однако не так страшна, как жизнь, представавшая перед Лореной теперь.
Ну что ее ждет? Мысли о человеке, которого она должна ненавидеть, это нужно признать. Болезненное притяжение, невозможность вернуться – и вечное чувство вины перед Невио. Пытка, которую она сначала будет выдерживать, а потом сдастся, найдет спасение в таблетках, постепенно сгниет заживо – такое уже случалось с офицерами, потерявшими уверенность в своей правоте, Лорена сама видела. Так не лучше ли избрать быструю смерть, в которой будет хоть какой-то смысл?
Глашатай Теней все еще стоял возле своей госпожи. Он не смотрел на Лорену все это время и не повернулся к ней сейчас. Он был таким же безжизненным, как маска на его лице. Этим он подтверждал, что Лорена во всем права.
А вот Амарсин оказалась впечатлена и не скрывала этого. Верховная жрица улыбнулась, медленно и широко, явно наслаждаясь моментом. Ей ведь на самом деле хотелось заключить перемирие, и теперь она получила возможность сделать это, не теряя уважение своих подданных.
– Приятно видеть, что хоть у кого-то из горных воров осталась честь. Да будет так! Мы собирались подарить вам эту пленницу, но теперь она поедет с нами обратно и предстанет перед судом Брерис. Ее кровью мы и скрепим договор!
Все получилось… Лорена не могла до конца поверить в это. Она родилась в дни войны и выросла, чтобы стать частью войны. Но теперь на горизонте появилось перемирие, способное однажды переродиться в мир.
За такое и умирать не страшно.
Однако Лорена поверила слишком рано. До того, как Иван Стеури успел объявить согласие от имени колонии Обретенных гор, вмешался его брат.
– Вы серьезно поверили, что с дикарями можно договориться? Да они согласились, только чтобы предать нас! Война все равно начнется, просто с подлости и потерянных жизней наших людей. Если вы совсем потеряли уважение к себе и к подвигу наших предков, то я – нет! Последнее сражение за контроль над этой планетой неизбежно, и пусть оно лучше начнется честно и сразу!
Такого никто не ожидал, Лорена видела. Иван был растерян, Эрнстин Вигели – возмущен, чужаки с небес насторожились. Но никто из них не успел даже упрекнуть Отмара, он действовал слишком быстро. Он выхватил пистолет у ближайшего офицера, прицелился и выстрелил – но выстрелил не в Амарсин и не в Лорену, а в наследника.
Даг-Мескалам не смог уклониться – да и никто бы не смог. Заряд попал ему в шею, превратив горло в сплошную кровавую рану. Наследник подскочил на ноги, прижал обе руки к шее, попытался крикнуть – и не смог, захлебнулся кровью. Он повалился на землю беззвучно, но от этого было только страшнее. Как будто у него отняли право на прощание…
Настала последняя секунда покоя перед бурей, пока всех сдерживало неверие. Они смотрели на мертвого юношу, пытаясь осознать неминуемость хаоса. Кровь должна была скрепить мирный договор – а она прочертила стартовую линию войны.
* * *
Нужно было выдержать эти проклятые переговоры – и все. Дальше станет легче, потому что исчезнет любая возможность выбора. Мир снова станет привычным: Саргон, сейкау, верные ему, и люди, которым нельзя доверять. А Лорены не будет… Это правильно. Он давно уже понял: лучшее, что он может сделать для этой женщины, – отпустить ее.
И не так уж важно, что после этого будет с ним. Выдержит. Тут Саргон был даже благодарен школе Глашатаев, именно там ему показали, как много он может вытерпеть.
Поэтому во время переговоров он сосредоточил все свои силы на том, чтобы стоять неподвижно и не смотреть на Лорену. Он даже не слушал толком, о чем говорили лидеры. Уловил, что повеяло перемирием, но не очень-то поверил в это: ни одно перемирие не задерживалось на территории Брерис.
Ему пришлось вернуться к реальности, лишь когда хрупкое равновесие было разбито вдребезги. Сначала Лорена согласилась погибнуть, и это мигом привело Саргона в себя – его словно вновь ударили ядовитой лианой, теперь уже не по спине, а по лицу. Но и тогда он сдержался, потому что понимал: сразу пленницу не убьют, захотят устроить показательное жертвоприношение. У него еще будет шанс спасти Лорену, если действовать с умом.
Вот только действовать с умом готов был он один, переговорщики творили унгах знает что… Один из горных воров выстрелил в будущего верховного жреца… Убил наследника! Нагло нарушил обещание горных воров сохранить жизни всех, кто прибудет на переговоры. Это нельзя было простить или искупить, война не просто появилась на горизонте – война была уже здесь, на этой поляне.
Горные воры выхватили оружие, Глашатаи призвали свои стаи, чужаки пока не вмешивались. Никто к такому не готовился – и никто не знал, что делать. Кроме Амарсин. Верховная жрица принимала решения легко и быстро, она даже на переговоры явилась чуть одурманенная соком хемпоры, поэтому ни о чем особо не раздумывала, сразу поддаваясь страстям.
Добраться до того, кто убил Даг-Мескалама, верховная жрица не могла, уродец сразу же укрылся за спинами солдат. Но Амарсин хотела наказать кого-то немедленно, показать, как велика сила Брерис. И она напала на ту, кто был ближе всех, на открытом пространстве, на виду… Она напала на Лорену.
Саргон до сих пор не знал, как работает ее магия, да и никто не знал. Но он видел, что верховная жрица способна сделать с людьми, и понимал, что обрушилось сейчас на Лорену. Пленница закричала от боли, прижимая обе руки к голове, она зажмурилась, словно опасаясь увидеть что-то – и все равно видела. Сопротивляться магии было невозможно, нападение
