в воздухе, да и двигались хаотично, порой били в землю мимо цели. Устал Киган не просто так, земля почти полностью скрылась под останками джесинов. Но в бою на смерть «почти победы» не бывает, здесь достается все или ничего. А Киган понятия не имел, сколько еще ему удастся даже оборону удерживать, не говоря уже о нападении. Круг сжимался, джесины подбирались все ближе, а вот Глашатай стояла там же, где и раньше. Зачем ей рисковать, если можно пожертвовать другими?
Это злило Кигана, а изменить он ничего не мог. Использование способностей неизбежно сказывалось на теле: горели от перенапряжения мышцы, кружилась голова, ему отчаянно не хватало воздуха… Он не должен был проиграть. Но он уже допускал, что все возможно…
А потом Киган почувствовал, как кто-то мягко прижимается к его спине – полностью, всем телом. Две тонкие руки опустились ему на плечи, и он попытался обернуться, но его без труда удержали. Над самым ухом зазвучал вкрадчивый голос Римильды:
– Тебе действительно нужно проверить, кто это? Ну каковы шансы, что это киборг решил обнять тебя на прощание?
– Что ты делаешь? – нахмурился Киган. От неожиданности он чуть не упустил очередного атакующего джесина, успел создать молнию в последний момент, и ящера разорвало слишком близко, так, что на электрокинетика все же попали горячие капли его крови.
– Я помогаю, – отозвалась Римильда.
Прежде, чем он успел спросить, что именно она вытворяет, Киган почувствовал укол в шею – боль была недолгой, незначительной, почти сразу угасшей, а значит, хилер использовала на нем свои способности. И на простом подавлении боли Римильда не остановилась, она действовала с наглостью, на которую, пожалуй, способны только представители первой десятки иерархии.
Она убирала все, что ослабляло Кигана. Мышцы восстанавливались, воздуха снова хватало, головокружение исчезло за один миг. Он будто неделю на отдыхе провел – он чувствовал себя лучше, чем до начала боя. Римильду же это нисколько не утомляло, она прижалась к нему плотнее, руки сомкнула перед его животом, обнимая его, а голову устроила у него на плече, чтобы вот так наблюдать за ходом боя.
Если она ожидала, что он смутится и начнет вырываться, то напрасно. Киган лишь усмехнулся:
– Мы оба знаем, что тебе не обязательно было на мне виснуть, чтобы помочь.
– Вообще не обязательно, – с готовностью подтвердила Римильда. – Даже касаться не обязательно, могла бы с любого расстояния швырнуть в тебя дротик.
– Но ты все равно здесь?
– Мне стало скучно.
– Стерлинг наверняка пялится на нас.
– Он достаточно взрослый, чтобы принять это зрелище и жить дальше.
Киган понятия не имел, чего она добивается. Возможно, вообще ничего, у нее и правда такие представления о развлечениях. Она могла себе это позволить: хилер номер 2 выжила бы в любом случае, даже если бы джунгли сгинули в пожаре. Так что Киган просто перестал обращать на нее внимание, он без сомнений брал все, что она могла подарить.
Теперь дело пошло быстрее. Молнии не просто рассекали воздух, они кружили, белые, желтые и синие, образовывали сплошное кольцо, рассекавшее джесинов, где бы они ни прятались. Глашатай была поражена, однако и сейчас она не дала своим охотникам отступить, хотя даже Киган видел, насколько сильно они напуганы. Ящеры знали, что их ждет только смерть. Они не хотели умирать, им просто не оставили выбора.
– Останови это, – велел Киган, и плевать ему было, знает Глашатай его язык или нет. Порой смысл таится не в самом слове, а в том, как оно сказано.
Девица прекрасно поняла его, он не сомневался. Но поступила не так, как следовало бы, а наоборот. Глашатай направила на него новую волну ящеров, а сама рванулась следом. Она надеялась отвлечь его – и убить своими руками.
Этим она и определила свою судьбу. Белая молния поймала ее в полете, вошла в грудь, устремилась сразу к сердцу, без труда разрывая полную крови мышцу. Падая на землю, Глашатай Молчания уже была мертва.
Джесины не скорбели о своей госпоже и не собирались за нее мстить. Как только сердце Глашатая перестало биться, ящеры с радостным воем рванулись в разные стороны, им хотелось оказаться как можно дальше от электрокинетика. Киган не сомневался, что возле храма их в ближайшие годы можно не ожидать.
Когда битва была окончена, он повернулся к Римильде, которая не собиралась уходить. Она казалась сонной кошкой, пригревшейся на солнце.
– Как-то без кульминации обошлось, – пожаловалась она.
– Можешь оживить ее и убить сама. Сколько там минут еще можно реанимировать труп? Пять, десять?
– Зависит от причины смерти, – вздохнула Римильда. – Если мозг в хлам, чаще всего ничего сделать нельзя.
– Тут сердце.
– Тогда минут пятнадцать-двадцать я еще могу что-то сделать. Но не буду. Все равно скучно.
– А что тогда тебя развеселит? – поинтересовался Киган, принимая ничтожное расстояние между ними как должное.
Но ответить хилер не успела, вмешался Стерлинг, и голос его был холоднее, чем льды Хионы.
– В иное время я бы дипломатично отошел в сторону на требующиеся вам пять минут, а сейчас не могу, есть дело.
– Какие, нафиг, пять минут?! – оскорбился Киган.
– Какое еще дело? – заинтересовалась Римильда.
– Пока вы тут развлекались, со мной на связь вышел Рале. Капитан требует, чтобы мы все встретились в джунглях. Колонии будут вести переговоры между собой.
– Ну а мы?
– Пока не точно, – пожал плечами Стерлинг. – Либо наблюдать, либо защищать, либо кого-нибудь убивать.
* * *
Дикари изо всех сил старались показать, какие они цивилизованные. Они заставили Лорену принять ванну с травами, вымыли пленнице волосы, натерли руки маслами, чтобы пересохшая кожа была не так заметна. Они принесли ей великолепное платье – золотое, расшитое белыми цветами, словно мерцающими в ночи. Они украсили ее голову венком, ее волосы были слишком короткими, чтобы заплести их.
Лорена не сопротивлялась и не благодарила их, ей было все равно. Внутри поселилась, разрастаясь, странная пустота. Пленница понятия не имела, что будет делать дальше, когда она снова обретет свободу. Снова сражаться? Нелепо – без уверенности в своей правоте. А Лорена только сражаться и умела.
На место встречи пленницу повезли не в клетке, а во вполне удобной повозке, застеленной шкурами. Оттуда Лорена могла наблюдать, что на переговоры отправилась впечатляющая делегация – пожалуй, в истории Нергала ничего подобного еще не было! Верховная жрица собственной персоной – кажется, снова не совсем трезвая, однако владеющая собой. Ее сын, давно переставший обращать внимание на Лорену, словно вмиг позабывший и о притяжении к ней, и о своем позоре. Несколько жрецов, самые старшие и влиятельные из них. Наставник всех Глашатаев Налуд-Шахан. Его присутствие больше всего удивило Лорену, она прежде не видела, чтобы он покидал поселение.
Ну и конечно, свою госпожу сопровождали три Глашатая. Саргон, неуловимый, будто и не переживший недавно чудовищную травму,
