Наш маленький стажер? Но… да они надо мной издеваются!
«ЭТВУД!» (Речитатив) [12]
– Спасибо, доктор, – сказала пациентка, пожимая ему руку. И, проходя мимо меня, добавила: – До свидания и успехов в учебе!
Она что, не рассмотрела меня как следует? Она думает, что я начала учиться на прошлой неделе?
Я вежливо улыбнулась. Карма проводил ее, после чего вернулся и встал передо мной:
– Вопросы?
Его подчеркнуто любезная улыбка была мне невыносима.
Если он думает, что сможет вырвать из меня всю подноготную, как из них…
– Нет. Вопросов нет.
– Все понятно?
– Все понятно.
Вид у него был немного разочарованный, но он продолжал улыбаться. Он секунду поразмыслил, затем вернулся в кабинет, положил карту пациентки, указал мне на кресло и предложил сесть.
Я присела на подлокотник кресла. Карма устроился на своем кресле на колесиках, склонился над картой и скрестил руки на животе. Он вдруг показался мне высоким и худым, почти тощим, хотя теперь старательно изображал из себя старого пузатого врача.
– Чему вы собираетесь здесь научиться?
И снова он застал меня врасплох. Я не знала, что ответить, мне хотелось дать волю чувствам и сказать: Я не хотела сюда идти. Я не должна здесь находиться. Я даже не должна находиться в Турмане, черт побери! В октябре прошлого года декан сказал: «Этвуд! У тебя есть все для того, чтобы занять должность руководителя клинической практики в акушерской клинике Бреннса, лучшей во Франции». Но все было занято. Мой руководитель позвонил декану Бреннса, которого знал уже сорок лет, и тот сообщил ему что должность освободится в феврале. А пока он мог устроить так, чтобы пятый год я провела, заняв одно из свободных мест в Турмане, поскольку Коллино, заведующий акушерской клиникой, – один из его учеников. Я задалась вопросом, почему здесь так много свободных должностей, и теперь я это знаю. Коллино – маньяк. Он хочет, чтобы интерны прошли через все отделы. В том числе побывали на ДПБ [13] и плановых консультациях. Но меня совсем не радует перспектива просиживать здесь часами и выслушивать, как всякие клуши рассказывают о проблемах со своим «нижним этажом», ожидая, что их погладят по головке. И потом, меня раздражают ваша борода и торчащие вихры на голове… и ваш рот, который постоянно двигается, даже тогда, когда вы молчите, и ваша слащавая любезность, от которой так и веет фальшью. Но полгода прошли, и в Бреннсе не освободилось ни одного места, так что мне пришлось остаться на новый срок на своем месте, и это начало мне жутко надоедать, я вкалывала как сумасшедшая, и, даже если здешние хирурги не самые лучшие в мире, я стала одной из лучших, и мне бы очень хотелось ее заполучить, эту проклятую должность заведующей в Бреннсе, я достаточно долго для этого пахала. К счастью, Коллино меня любит, так что он меня наверняка поддержит. Но поскольку он уважает правила, он сказал, что, даже если я хочу заниматься исключительно хирургией, я недостаточно изучила медицину и он подготовит мне очень хорошие рекомендации, но требует, чтобы я провела полгода или в родильных залах (нет, этого я больше не вынесу), или здесь, где я буду присутствовать на консультациях, видеть пациенток, два раза в неделю по утрам ассистировать на ДПБ. Поскольку в предпоследнем семестре я этого не сделала, нужно сделать это сейчас… если в октябре я стану заведующей, я сразу окажусь в операционном блоке… Он сказал мне это очень спокойно, но твердо, и я поняла, что отсечь это не смогу – даже очень острым скальпелем – и что без этого он не подпишет мое утверждение: он довольно щепетильный в таких вопросах… и даже невыносимый. Так вот, я позлилась, но подумала, что, если нужно это пройти, я проявлю терпение и возьму себя в руки, а потом подумала, что это пойдет мне на пользу – ведь эти часы работы более совместимы с Жоэлем, потому что его начало бесить, что я каждый день возвращаюсь домой поздно и регулярно остаюсь в блоке на дежурство, и я сказала ему что скоро это кончится, что, как только я получу должность заведующей, все уладится. Я знаю, что он мне не очень-то поверил, но тут я ничем ему помочь не могла, раз уж он не понимал мою профессию, однако я попыталась ему объяснить, но он ничего не хотел знать – когда работаешь в строго установленные часы, вероятно, этого не поймешь. Когда я наконец должна была получить более спокойную должность, чтобы мы могли чаще видеться, он мне сказал, что проблема не в этом, и это меня настолько вывело из себя, я сказала, что мне плевать на его замечания, вздохи и нелепые требования и что ему лучше уйти, а он, вместо того чтобы извиниться, как ему следовало бы сделать, взял и ушел! Дурак! В любом случае все рухнуло, мы больше не разговаривали, и даже если целовались, как боги… почему я думаю об этом сейчас, ведь момент не самый подходящий…
Карма смотрел на меня своим полусочувствующим-полуиспытующим взглядом, но о том, чтобы ему обо всем этом рассказать, не могло быть и речи, ведь это его не касалось, а девушки, которые рассказывают о своих переживаниях, чтобы смягчить мужчину, – это не про меня, ведь я заканчиваю пятый год и я – интерн, у которого самые лучшие оценки в отделении и даже во всем УГЦ, так что черта с два. Я сделала глубокий вдох и ответила, глядя ему прямо в глаза:
– Честно говоря, меня интересует исключительно хирургия, но я считаю, что узнать немного обо всем остальном тоже полезно.
Я приготовилась к тому, что он застрелит меня взглядом, но он рассмеялся.
И я увидела, что один из его верхних резцов очень заострен.
– Здесь нужно как минимум научиться… – Он выдвинул один из ящиков металлического письменного стола, порылся в нем, не нашел того, что искал, закрыл его, открыл нижний шкаф, достал из него толстую книгу в яркой обложке и протянул ее мне. – Вот этому!
Я прочла название: «Женское тело».
Я подняла голову.
– Это седьмое издание, исправленное и дополненное. Оно вышло в прошлом месяце. Если у вас есть адрес электронной почты, сегодня вечером я могу отправить вам PDF-версию, и тогда вы начнете читать ее сегодня и управитесь до конца недели. А в понедельник мы ее обсудим.
Я пыталась понять, шутит он или говорит серьезно, но, прежде чем я успела что-либо сказать, он поднялся и вышел. Я услышала, как он вызвал следующую пациентку.
Я пролистала книгу и почти сразу положила обратно на стол. Шестьсот страниц, испещренных мелкими буковками. Он что, действительно думает, что я стану это читать?
ТАБЛЕТКИ
Пациенты – персонажи вовсе не второстепенные.
Они учат тебя твоей профессии.
– Здравствуйте, мадемуазель. Не позволите ли вы нашему интерну, доктору Этвуд, присутствовать на консультации?
Я вскочила на ноги. Карма ввел в кабинет молодую женщину лет двадцати трех – двадцати пяти. Она посмотрела на меня, на него, снова на меня и замялась:
– Ну… ладно, почему бы и нет?
– Садитесь, прошу вас.
Она нерешительно направилась ко мне. Я отошла в угол, к своему стулу. Она положила сумку на одно из кресел для пациентов.
Карма прошел передо мной, встал за столом, повернулся к пациентке и, все еще стоя, повторил:
– Садитесь, прошу вас…
Она присела на краешек кресла.
– Чем могу вам помочь?
– Ну… я пришла к вам… потому что… мне плохо от моих таблеток.
Я улыбнулась: Ну это не проблема. У нее болит грудь, или у нее кровотечения, или ее тошнит, или у нее ощущение, что она поправилась, но все это у нее в голове, потому что ей противно смотреть на целлюлит на бедрах, но, бедняжка моя, разве ты еще не поняла, что такой создана? Что бы ты ни делала, какими густыми слоями ни накладывала бы на свои бедра кремы и гели, все останется как есть, это вовсе не из-за пилюль, а потому, что это несчастное состояние женщины с болями перед месячными, гиперчувствительными грудями, кровью на трусиках, а мигрени, а прыщи, а… Ну ты довольно миленькая, я заранее знаю, что он тебе скажет, он сделает вид, что смотрит в свою толстую книгу подыскивая тебе новые пилюли, но это лишь обман, это совершенно не нужно, ты просто потерпишь, или же в течение первых месяцев тебе будет лучше, и я готова поспорить, что ты вернешься, потому что на подбородке появятся два лишних прыщика, на руке два лишних волоска – и все снова повторится. Я повернула голову к нему, уверенная в том, что он сейчас сделает – я уже видела стольких гинекологов, которые это делали в акушерской клинике или когда я заменяла медсестру в клинике Сент-Анж, – он запихнет руку в выдвижной ящик стола, достанет рецепт, откроет большую красную книгу, спросит: Какие таблетки вы обычно принимаете? «Minibaise»? Ах, неудивительно, что вы их больше не переносите, я пропишу вам «Maxinique», это таблетки последнего поколения, и все мои клиентки ими очень доволь… Но нет, я увидела, как он положил руки на стол, склонился к ней, соединил ладони и сказал:
