Сразу выкинув все подобные коварные мысли из головы, Дима встал с дивана и вышел на улицу – отец окучивал картофель, и ему нужна была помощь.
– Помочь, пап? – спросил он.
Вдоль забора, огораживающего территорию дома Андрея Ивановича, росло пять деревьев черемухи, громко шелестящей под обильными потоками сильного ветра, гонящего к деревне новую грозовую тучу, поэтому отец его не услышал, и пришлось Диме самому искать тяпку для окучивания. Как он помнил, все инструменты отец держал в сарае, который стоял рядом с парником, в котором выращивались огурцы. Тяпки оказались там же, и Дима, взяв одну, поспешил к отцу на помощь.
Огород, по которому он шел, выглядел богато. На аккуратно окученных грядках росла капуста, чуть дальше – редис с луком, а большая часть огорода была занята картофелем, которым и занимался Андрей Иванович. Еще год назад на этой земле был посажен только лук с огурцами, но в последнее время отец Димы всего себя отдавал деревенской жизни. Уже несколько недель он планировал перебраться жить на дачу навсегда и, не бросая свою основную работу, ухаживать за ней, ведь в столице, после того, как Дима уехал учиться в другой город, его больше ничего не держало. Он работал сценаристом в одной постепенно набирающей популярность студии по съемке сериалов и сценарии для новых серий мог писать там, где хотел.
Хоть его совместные проекты с режиссером, который приходился ему хорошим другом, не набирали огромной популярности, деньги работа приносила хорошие. Андрей Иванович спокойно мог покупать себе все, что пожелает, и одновременно кормить сына и обеспечивать его жильем. С тех пор, как от него ушла жена, денег стало больше, и отец-одиночка в плане финансов ни на что не жаловался.
По этой причине он решил обзавестись загородным домом, и жизнь в деревне показалось ему настолько интересной, что в город возвращаться ему совсем не хотелось.
– О, Дима! – радостно сказал он, когда увидел, что сын идет к нему с тяпкой в руках, – Помочь решил?
– Делать нечего, – Дима улыбнулся, – Ты в одиночку все это посадил?
– Дядя твой помог. Он иногда приезжает, и мы вместе работаем.
– Он, ведь, знает, что я дома?
– Знает, конечно. Обещал приехать.
– Было бы хорошо, – Дима вздохнул, – Ну, за работу!
Все время до самого вечера он пробыл в огороде, усердно работая при этом тяпкой. Отец рассказывал ему, как прошел год, пока сына не было дома, а Дима ведал ему о ВУЗе, в котором учился, о планах на будущее и о странном старике из леса, о Николае Федоровиче. К концу дня его мышцы неприятно ныли, глаза закрывались, а ноги подкашивались, поэтому, не желая даже ужинать, Дима сразу пошел купаться на пруд, после чего вернулся в свою комнату и почти моментально уснул.
***
Грозовые тучи собирались в небе над деревней с самого полудня, но буря началась только ночью, когда все уже спали, поэтому ее никто не заметил.
Утром поднялся густой туман. Дима еще спал, а Андрей Иванович уже собирался в путь до ближайшей станции, чтобы встретить на ней Алису. Эта девушка была важна для него, она дала ему шанс на веру в то, что его сын еще может исправиться.
Дима проснулся от звука работающего мотора отцовского автомобиля. «Конечно, – была первая его мысль, – Когда меня надо было отвезти к старику, машина не работала, а для Алисы каким-то чудом вдруг починилась! Да уж, папа!»
Вскоре шум мотора утонул в тумане, а Дима, переживая из-за предстоящей встречи, заснуть уже не сумел. Посмотрев в окно на улицу, он увидел, что дорога размокла, но отец каким-то чудом справился с плохими дорожными условиями и благополучно выехал на асфальт, который был проложен в пятидесяти метрах от их дома.
Часы показывали полседьмого утра, но спать Диме уже не хотел.
– Когда учеба идет, надо бы так, – улыбнувшись, сказал он про себя.
Погруженной в полную тишину, нарушаемую лишь жуткими, но вполне обычными скрипами деревенского дома, Дима лег на кровать и уставился в окно. Примерно на расстоянии вытянутой руки из-за тумана уже сложно было что-либо разглядеть; туман клочьями плавал над землей и создавал из себя причудливые фигуры, из-за которых Диме становилось немного страшновато и неуютно. Стоило ему подумать о чем-нибудь неприятном, как туман тут же приобретал форму воображаемых объектов, которые затем медленно плыли к окну, после чего рассеивались, уступая место новым фигурам.
Дима, наблюдая за туманом, вдруг вспомнил, что отец говорил ему, что нужно приготовить еду к приезду Алисы. Он говорил что-то о продуктах, которые должны быть на кухне, о духовой печи и еще о чем-то, что Дима из-за усталости запомнить не сумел. Пришлось юноше подняться на ноги и начать думать о еде.
Отправившись на кухню, он заметил, что на столе лежит записка. Была она от отца, и на ней широким подчерком черной ручкой было написано: «Приготовь пиццу, две штуки. Все нужные продукты в холодильнике. И постарайся! Для девушки делаешь!»
Дима обреченно вздохнул и заглянул в холодильник. Тесто, кетчуп, майонез, сыр и колбаса лежали в одном пакете на серединной полке.
В приготовлении пиццы ничего сложного не было, поэтому Дима по-быстрому раскатал две заготовки, намазал их майонезом с кетчупом, нарезал колбасу, накрошил на все это сыр и положил две еще неготовые пиццы в духовку. В отцовской духовой печи пицца пеклась примерно час, и это время нужно было чем-то занять. «Пицца будет готова тогда, когда папа с Алисой приедут, – подумал Дима, – А пока телевизор посмотрю».
Включив телевизор, по которому показывали программу о здоровье, он сел на диван и стал ждать. На столике рядом с ним в стеклянной тарелочке покоился соленый арахис, и лежали оставшиеся после поездки на автобусе деньги, которые раньше принадлежали Николаю Федоровичу. Дима смотрел на них и размышлял о странности их получения. Николай Федорович неизвестно откуда узнал, что Диму ограбили, и даже предложил ему денег, чтобы проехать на автобусе. «Может, старик управляет подобными представителями течения гоп-стоп и потом собирает с них прибыль? – ошарашено подумал юноша, – Да, конечно, Николай Федорович – криминальный бандит. Но как же он, все-таки, узнал? Может…»
За его спиной раздался неприятный металлический звук. Дима вздрогнул, обернулся и увидел, что кочерга, висящая на стене у печи, непонятным образом соскользнула с гвоздика, на котором мирно покоилась, и отлетела от печи на довольно приличное расстояние. Поежившись от внезапного приступа страха, юноша подошел к ней и повесил обратно на гвоздик, в какой-то степени уже понимая, что это бесполезно. Просто так кочерга не смогла бы отлететь от стены, на которой висела, так далеко.
Мысли о таинственном Николае Федоровиче мгновенно заполнили все его сознание, и Дима испугано вжался в спинку дивана. По телевизору показывали всю ту же программу о здоровье, на кухне в духовке запекалась пицца, приятный аромат которой постепенно распространялся по всему дому, и за окном все так же плавал непроглядный туман. В какой-то момент Дима решил покинуть дом и подождать отца с Алисой на улице, но перспектива оказаться в густом тумане, который может хранить в себе еще больше непостижимых странностей, совсем не прельщала юношу, и он остался дома, а вместе с ним – мысли о призраках, демонах и о Николае Федоровиче.
– Старик, возможно, и не сумасшедший даже, – сказал Дима, чтобы успокоить себя, – Он просто видит то, что простым людям непостижимо. И, ведь, я тоже… Ворота…
Как он и ожидал, кочерга вновь соскользнула с гвоздика и упала в то же самое место, что и раньше. Возвращать обратно Дима ее не стал. Он знал, что она будет падать раз за разом, пока не произойдет что-нибудь еще более странное, поэтому сильнее вжался в спинку дивана и все свое внимание переключил на телевизор, который объяснял, как нужно правильно лечиться при насморке.
– Отче наш, сущий на небесах, – прошептал Дима, – Да святится имя твое…
Он слышал от Алисы, которая всегда интересовалась потусторонним миром, что нечисть не очень любит эту молитву. Из-за этого он и выучил ее, пока пытался проникнуть в коридор с Воротами, за которыми вполне могло скрываться что-нибудь нечистое. Молитва «Отче наш» глубоко въелась в его память и не желала покидать ее пределы, ведь Дима и не старался забыть ее. Он знал, что когда-нибудь эта простенькая молитва может ему пригодиться.
– …да будет воля Твоя…
Нечто, что два раза отшвырнуло кочергу от печи, моментально отреагировало на молитву. Юноша услышал, как кочерга подпрыгнула и ударилась сначала об потолок, а потом – об пол, и чуть не взвизгнул от страха, как вдруг за его спиной прозвучал радостный детский смех. Сопровождаемый глухим стуком ног в кроссовках об пол, он рассеялся в стороне прихожей. Дима как можно сильнее сжал челюсти, чтобы не закричать, и почувствовал, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. Первобытный страх сковал его тело, а источник детского топота и смеха открыл дверь, вышел на улицу и, разводя в стороны туман, промчался рядом с окном.
