одного «селедяка» камнем, бросился через улицу и исчез.
Илья Сабинин, Сократ и Сенька Айзман метнули клубки проволоки, развернувшейся спиралями почти через всю улицу, и городовики, путаясь в ней, начали с разбега кувыркаться и, подымаясь, схватываться с отдельными рабочими.
Старые знакомые Матвея по кузне в мастерских Моргай и Мокроусов, из-за любопытства отошедшие поодаль от шествия, чтобы посмотреть, чем оно кончится, пропустив момент, когда демонстранты начали разбегаться, очутились вдруг перед околоточным, который схватил их обоих за руки.
— Пошел! За мной. Я вам — самодержавие закачу! Не оглядывайся, козел!
Мокроусов, не ожидавший такого оборота, попробовал было упереться:
—Господин околоточный!
Околоток двинул его взад коленом, и Мокроусов покачнулся.
Тогда Моргай, до смерти перепугавшийся последствий своей неосмотрительности и увидевший, что дело принимает скверный оборот, вдруг выдернул руку, подхватил перед-собой «селедку» и, заорав благим матом: — караул!.. бросил полицейского об мостовую.
Упал и Мокроусов, споткнувшийся об околотка.
— Поднимайся, — подхватил его Моргай, — бежим, чтобы не приметил!
И, не мешкая, оба рабочих дернули в рассеивавшуюся толпу.
По другую сторону улицы с двумя городовыми схватилась группа бочаров.
Один из них запутался в предназначенной для городовиков проволоке, товарищи не хотели его бросить, и на них накинулся целый наряд полицейских.
Держиморды были смяты, но когда компания убегала, чтобы скрыться в толпе, одного из бочаров, Ильинского, схватил сыщик.
Что касается шедших впереди товарищей Матвея, то все они, так или иначе справившись с. первым нападением, своевременно удрали. Матвей, увидев неудачу первого наскока городовиков, запутавшихся на мгновенье в проволоке, и убедившись, что Браиловский благополучно убежал, обратил внимание на то, что Сигизмунд и Сенька Айзман увлекаются схваткой и могут остаться. Шагнув к ним, он повернул их обратно, но сам при этом задержался. Он натолкнулся на мастерового, которого держал за ногу одной рукой упавший полицейский. Матвей двинул ногой по руке городового и тот пустил рабочего. Мастеровой юркнул в сторону, бросив на Матвея благодарный взгляд.
Матвей побежал по тротуару. За ним погнался полицейский, а впереди другой городовой преследовал какого-то подростка, замахнувшись шашкой.
Матвей все еще был с камнем, который он где-то схватил на всякий случай. Он бросил камень в затылок полицейского, который, так и не ударив мальчугана, качнулся и пропустил мимо себя Матвея.
Погоня прекратилась, но поле сражения, пока он был впереди, расширилось так далеко, что он еще был в местах схватки.
Пробегая, он увидел, как впереди него разыгрался презабавный инцидент.
Один полицейский, еще не придя в себя от побоев, ощупывал свою „рану“. У него кто-то умудрился ссадить кончик носа. Полуподнявшись с земли и стоя на коленях, он водил двумя пальцами по украшенному лицу, размазывая по усам кровь.
Только-что заметил этого пострадавшего воина Матвей, как шустрый подросток, которого только-что он выручил, на одно мгновенье оказался возле потрепанного «селедяка» и на бегу поднял утерянную кем-то калошу.
Мальчик, почти не останавливаясь, повернулся к городовику и изо всей силы шлепнул его калошей по злополучному носу, а затем еще сильнее пустился утекать.
Городовик, стоявший и без того на коленях, присел еще ниже от неожиданного удара.
Матвей, изумившись удивительной молниеносности, с которой все это было проделано, прыснул от смеха. Но тут его подхватила волна публики, которую погнали нагайками от места происшествия.
Матвей отдался на минуту ее течению. Затем он выскочил из толпы и нырнул за угол. Он стал пробираться к переулкам, по которым мог выйти из города.
События этого дня были кончены.
XII. РЯДЫ ПЕРЕСТРАИВАЮТСЯ.
На другой день после демонстрации Семен Айзман, возвратясь с обеда и кончив возле верстака пригонку шайб к сальниковой муфте, отложил работу, вытер концами пакли с рук сало, завинтил тиски и оглянулся по цеху.
Увидев, что рабочие отделения - одни в артелях с монтерами, а другие за верстаками и тисками по одиночке — заняты каждый своим делом, из администрации же никто за цехом не наблюдает, он сунул пару концов пакли в карман, натянул фуражку и вышел из цеха.
Он быстро пересек двор мастерских, миновал гнетущий корпус литейного цеха, от входных ниш которого на него пахнуло сухим теплом мощного нагрева вагранок, и вошел в ворота кузнечного цеха.
Выделявшийся из массы рабочих своей интеллигентностью Семен не намеревался останавливаться в кузне. Кто-нибудь из кузнецов, видевших его раньше с Матвеем, легко мог догадаться теперь, что молодой слесарь, ведущий знакомство с заведомыми подпольными организаторами рабочих, не зря заглядывает в кузню. Поэтому Айзман без остановки прошел мимо сварочной печки, обогнул молоты и встретившись на некотором расстоянии от мокроусовского горна с Качемовым, неуловимым движением головы дал тому понять, чтобы он вышел во двор.
Как ни в чем не бывало, он продолжал путь дальше к выходной двери, как-будто ему только и нужно было, что пройти через кузню.
Он остановился во дворе возле дежурки кладовщика в углу, где можно было легко найти в случае надобности маленький предлог для остановки.
Качемов застал его здесь, и поздоровавшись они пошли в «клуб».
— Вот что, Качемов, ты об арестах слышал? — спросил Семен, как только они отошли несколько от кузни.
— Знаю, что арестован Браиловский и две интеллигентки в городе. Да жандармы на демонстрации нахватали случайной публики. А что?
— Илья Сабинин арестован, знаешь?
— Нет. Что ты говоришь?
— Да. Ночью арестовали, на квартире. Сегодня аресты, очевидно, будут продолжаться. Новый начальник охранки, Карпов, сегодня арестовал одного рабочего с „Аксая“, а Неустрашимый с улицы присутствовал на аресте как понятой, так Карпов говорит во время обыска: я эту бунтовщическую дурь из рабочих выбью не тем, что буду няньчиться с арестованными в тюрьме, а закачу им каторжную баню, да познакомлю кое-кого из них с веревкой .. Хочет предать военному суду.
— Вот сволочь!
— Еще бы не сволочь!
— Попал в переплет Илья...
— Думаешь, казнят?
— Может-быть и казнят, — задумываясь ответил Качемов.
— И ничего нельзя будет сделать... Побег если устроить?
Качемов махнул рукой:
— Не те, брат, времена теперь. Матвей не арестован?
— Нет. Матвея в станице трудно и найти.
— Как бы не добрались, черти...
— Не доберутся, если на время перестанет показываться...
— А ты видел, что делается в городе? — спросил Качемов, ухмыляясь..
— Еще бы! Почти все городовые в перевязках. Иным, должно-быть, и перевязывать нечего, так забинтовались, чтобы показать, что они пострадали в бою, а не прятались.
— Знаешь, приставу Антонову проломили голову так, что
