в её странной жизни.
Всё было настолько личным, что Эндра боялась за свои мысли. Будто они могли быть услышаны, будто они кричали на всю улицу. Женщина купила немного еды и побрела по шумным улицам города, не замечая ничего вокруг, люди безмолвно расступались перед ней и даже лошади и повозки отклонялись, чтобы не сбить её. Она брела вперёд, не чувствуя ног, ей не хватало воздуха, чтобы дышать. Она погружалась в воспоминания и теряла остатки себя настоящей. Даже воздух и запахи стали совсем как тогда, когда ей было восемнадцать…
Мир был немного другим. Она совсем потерялась, возненавидела жизнь и только в банде чувствовала себя на месте. Люди вокруг были неприятны, опасны и часто нарушали закон – почему-то ей это нравилось. Опасности кружили голову. Ей хотелось стать сильной, независимой, своей. Хотелось денег и власти. Хотелось заглушить ту боль, что была внутри… Но многое предстояло узнать.
Харлон пользовался авторитетом. Главарь доверял ему во всём, особенно в вопросах обучения новичков. Он дал приказ парню поучить девочку приёмам, это могло пригодиться. И тогда началось обучение.
Харлон не был мягким и терпеливым. Тогда она познакомилась с болью. И физически, и морально.
Он был жестоким учителем. Как сама жизнь. Ему нравилось играть с ней. Он мог ударить или заломить руку, мог посмеяться, что было ещё больнее, она злилась, ненавидела, но не могла противостоять ему. И это была странная зависимость. Всё чаще и чаще она замечала, что ждёт этого часа, когда он позовёт её. И ей становилось страшно, что личные тренировки могут закончиться. Она ждала и боялась каждой встречи, и не могла перестать ждать.
Эндра не знала тогда, что главарь дал ему приказ – не просто учить девушку приёмам, но сломать её, разжечь в ней злость, убить в ней всё человеческое, лишить жалости по отношению к другим.
Поэтому Харлон не щадил её. Он специально делал ей больно, чтобы отучить от всякой жалости к людям.
Однажды он избил её за какой-то пустяк. Она лежала на земле, а он несколько раз ударил её ногой.
–Поднимайся! – резко крикнул он, в глазах была только ярость.
Ей было тяжело встать и даже пошевелиться. Эндра тяжело дышала, словно боялась задохнуться. Ей хватило сил лишь разлепить глаза и позвать его по имени срывающимся голосом. Это было так странно и даже смешно – лишь у него она могла искать защиты, хотя главной опасностью был он сам… Тогда он опустился на колени рядом с ней и стал её гладить по волосам, по лицу, как ребёнка.
–Прости, – сказал он хрипло. – Детка, прости меня… Я знаю, что ты чувствуешь сейчас. Знаю слишком хорошо…
Несколько мгновений он обнимал её. Этот момент боли и нежности надолго впечатался в её сознание. Тогда ей было восемнадцать, и она прощала слишком многое…
Позже Эндра узнала, что отец избивал его в детстве, ибо считал это лучшим методом воспитания. И когда мужчина вырос, он был зол на весь мир. И тоже считал, что нет лучше способа обучения…
Харлон резко встал и отошёл от неё, развёл небольшой костёр. Какое-то время она сидела на земле неподвижно и наблюдала, как он собирает хворост, как греет руки у огня. Физическая боль отпустила её, но душевная была с ней… Эндра не могла пошевелиться. В этой широкой спине и в этом пламени было что-то притягательное, дикое и родное. В его взгляде было одиночество и грусть, она знала, что он стал жестоким потому, что жизнь сделала его таким. Он не мог заботиться о ней, не причиняя боли. С ним она теряла голову. Ненавидела и прощала.
Эндра поддалась эмоциям, встала и подошла к нему, прильнула к его спине, ощущая едва уловимый запах. Боль и страх растворились, как дым. Она коснулась губами его шеи.
–Девочка, ты знаешь, что ты делаешь? – усмехнулся он. – Я опасен для тебя.
Ей было даже безразлично, видит ли кто-то их или нет.
–Лишь с тобой я чувствую себя в безопасности, – прошептала она, обнимая его. Молодая женщина не понимала, почему её так притягивает к нему. Из-за его жестокости? Или вопреки?
–Не советую тебе влюбляться, моя девочка. Запри своё сердце на семь замков. Иначе узнаешь боль и разочарование.
Он взял её за подбородок и заглянул в её глаза.
–Мне нравятся твои наивные чувства, но это меня только забавляет… Тебе казалось, что я делал тебе больно, но это мелочи по сравнению с тем, что ты почувствуешь, когда твоё юное сердечко будет разбито…
Несколько месяцев пролетели быстро. Эндра привыкала к нему, но где-то в глубине души она понимала, что он уйдёт. Этот день был не за горами, иногда Харлон смотрел на неё и грустно улыбался, словно хотел попрощаться. А она старалась ценить каждый день, каждый час рядом с ним. Да, иногда он делал ей больно, но ещё больнее было время, проведённое без него.
Этому человеку нравилось, что она рядом, нравилась её борьба, и он разжигал в ней злость, страсть и нежелание отступать. Харлон знал, за какие ниточки дёргать. И в какой-то момент она испугалась – по-настоящему испугалась, что уже не владеет собой, что готова пойти за ним до конца, всё больше теряет себя, становится более злой…
А потом он исчез. Просто ушёл, не попрощавшись. Когда она поняла, что его больше нет – ей хотелось исчезнуть. Лечь на землю и умереть. Это была странная боль и надежда, что всё обернётся, что он придёт за ней. Но ничего не менялось, от него не было известий. И она поняла, что все прежние неприятности, синяки и обиды – это некие мелочи. Стало намного больнее. Харлон не лгал, когда говорил о разбитом сердце. Было тяжело дышать…
Эндра не находила себе места, часто вспоминала о нём, мучилась, задавала себе вопросы, на которые не было ответов… Но это не длилось вечно. Дни шли, и жизнь продолжалась. Этот человек всё реже снился ей, а его глаза теряли яркость в её воспоминаниях. И вот сейчас спустя столько лет он стоял рядом. Такой живой и реальный, что кружилась голова. И это был не сон. Когда он провёл рукой по её щеке, все чувства обострились до предела.
Она снова ощущала себя восемнадцатилетней дикаркой и теряла свою гордость, самоконтроль рядом с ним.
Эндра сказала себе, что не появится в таверне «Белая мышь», что надо учиться на ошибках и пусть всё останется в прошлом… Но что-то тянуло её
