глаза и вижу фельдшера, которую даже не заметила.
— Могу я проверить мальчика? — тихо спрашивает она. — Мне нужно убедиться, что он не пострадал.
Я киваю. Хотя почему спрашивают меня, не знаю.
— Как его зовут? — продолжает она.
Я вдруг понимаю, что понятия не имею. Я его об этом не спрашивала. От меня вообще мало толку.
— Не знаю, — признаюсь я.
— Извините. Я подумала, вы родственница.
— Нет. Я видела его в кафе, где раньше работала, но не знаю его имени.
Мальчик поднимает голову. Немного щурится от света, льющегося из магазина.
— Привет, — говорит девушка, наклоняясь к нему. — Меня зовут Шагуфта, я фельдшер. Как твое имя?
— Финн, — шепчет он.
— Финн, могу я осмотреть тебя, убедиться, что ты не пострадал?
Финн смотрит на меня. Я слегка киваю. Фельдшер осторожно выпрямляет одну его руку. Но другой он держится за меня. Я сжимаю беднягу. Фельдшер постепенно ощупывает его руки и туловище.
— Можешь на минутку встать? — просит она.
Мы обе держим его за руки и поднимаем на ноги. Только когда он встает, я замечаю кровь на его рюкзаке. На секунду мне кажется, что мальчика тоже пырнули.
— Давай снимем это с тебя, — говорит фельдшер. Она берет рюкзак и передает мне. Я рада, что на мальчике ни царапины. Это не его кровь. А его мамы.
Переглядываюсь с фельдшером. Очевидно, она подумала о том же.
Финн дрожит. Должно быть, начался шок. Фельдшер спрашивает, не болит ли где-нибудь. Он качает головой. Она все равно проверяет каждый дюйм его тела.
— Спасибо, Финн, — наконец говорит фельдшер. — Похоже, ты в порядке. Но надо согреть тебя.
Она достает из своей сумки фольгированное одеяло и укутывает мальчугана. Я замечаю, что он смотрит на меня, и слишком поздно понимаю: бедняга видит кровь на рюкзаке. Он снова начинает плакать. Я быстро передаю рюкзак фельдшеру и обнимаю мальчика под шелест фольги.
— С вами все в порядке? — спрашивает фельдшер, поворачиваясь ко мне. — Нигде не больно?
— Нет, — тихо говорю я, не в силах смотреть ей в глаза, потому что вспоминаю человека из машины скорой помощи, который пришел на нашу кухню к Терри, после того как я набрала службу спасения. Медика, которому я солгала о том, что это несчастный случай: мой младший брат опрокинул на себя кастрюлю, пока я несла чашку чая своей маме, которая болела и лежала в постели. Так она велела мне сказать. Похоже, шок помог ей протрезветь, и она всегда была хорошей актрисой.
— Нет, спасибо.
— Мне лучше передать это в полицию, — говорит девушка, указывая на рюкзак. Она возвращается в магазин на заправочной станции, и я снова остаюсь с мальчиком. Только сейчас я удивляюсь, насколько он одинок в этом мире. Я видела его только с мамой.
У него может не быть отца. Вероятно, он не живет с ними.
Выходит полицейский и подходит к нам. Его рация потрескивает, и Финн поднимает глаза. Полицейский приседает.
— Привет. Ты Финн, не так ли?
Мальчик кивает.
— Финн Рук-Картер?
Он снова кивает. Я не могу понять, как они так быстро узнали его фамилию, но потом соображаю, что полицейские, должно быть, проверили документы у мамы.
— Вы собираетесь меня арестовать? — спрашивает Финн. — Посадить меня в тюрьму? Мама сказала, что нет. Она сказала, папа позвонит вам и во всем разберется.
Я крепко его держу. Понятия не имею, о чем он говорит.
— Нет, — говорит полицейский. — Никто тебя арестовывать не будет. Тебе ничто не грозит, Финн. Мы хотим тебе помочь. Твой отец уже в пути. Он скоро будет здесь. Его везет дама-полицейский. Она тоже позаботится о тебе.
Финн снова начинает плакать. Полицейский поворачивается ко мне.
— Простите, — говорит он, — я не знаю вашего имени.
— Каз Аллен. Я не родня. Мы как раз были вместе в магазине, когда все случилось.
Он кивает.
— Спасибо, что позаботились о нем. Боюсь, нам придется отвезти вас в участок, снять показания. Молодой человек, который здесь работает, тоже поедет. Нам нужно как можно больше информации.
— Хорошо, хорошо, — говорю я.
— У вас есть телефон? — спрашивает он. — Вы хотите кому-нибудь позвонить?
— Нет, — отвечаю я. — Никому, спасибо.
Через несколько минут к парковке подъезжает полицейская машина.
Выходит женщина, что сидела за рулем. То же самое делает высокий мужчина с нитями седины в волосах и бороде. Он выглядит так же, как любой, кому только что сказали, что его жену убили. Едва Финн его видит, как отрывается от меня и подбегает к мужчине, бросается на него и молотит кулачками по груди.
— Нечего было звонить в полицию! — кричит Финн. — Записка упала за полку для обуви. Мы бы вернулись домой утром, но теперь мама умерла, и мы не можем больше жарить сосиски на костре, и это все ты виноват!
Папа Финна кривится и тоже начинает плакать. С громкими мужскими всхлипами. Я стою там, не зная, что сказать или сделать. Женщина-полицейский так же смущена, как и я. Она подходит ко мне и говорит тихим голосом:
— Здравствуйте, вы присматривали за Финном?
Я киваю.
— Я офицер полиции по связям с семьей. Не могли бы вы позаботиться о нем еще несколько минут? Мне нужно отвести его отца внутрь, чтобы он официально подтвердил личность погибшей. Я не хочу, чтобы Финн туда заходил.
— Конечно, — говорю я.
Она возвращается к отцу Финна и кладет руку ему на плечо. Что-то говорит на ухо. Он поднимает голову и смотрит на меня. Утирает глаза тыльной стороной ладони. Несколько мгновений спустя он идет ко мне с Финном на руках, мальчик наполовину цепляется за отца, наполовину его колотит.
— Спасибо, — говорит мужчина, отрывая от себя сына и помогая ему снова приклеиться ко мне.
— Мне очень жаль, — говорю я. Звучит никчемно, но я не знаю, что еще сказать. Он уходит в магазин, женщина-полицейский держит его за руку. Я смотрю на Финна, прижимаю его к себе — и тут слышу
