Бо скептически хмыкает у меня за спиной, и мой мизинчик описывает круг, включая его в наш спор.
— Чем вы оба вместе. Если я выиграю, Джейми… — На мгновение все в каюте замирают. — Джейми выступит вместе со мной перед мистером Стюартом.
Я не могу сбросить все свои карты. Джейми просто так не согласится отправиться в Нью-Йорк. Но когда ты на сцене, ты одновременно и фокусник, и его волшебная шляпа. В твоих силах творить чудеса, которые люди запомнят до конца жизни. Мне просто нужно снова разжечь в Джейми любовь к чудесам. Как только он вспомнит, каково это выступать, летать, он может изменить свое мнение.
Брови Бо выгибаются двумя мостами, а Джейми ехидно ухмыляется.
— Жду не дождусь, когда услышу, что я выигрываю, если ты продуешь.
Олли и Винк, у которых сейчас по одной белой и по одной черной тапочке, следят за мной и Джейми, словно за игроками на теннисном корте.
— Если я проиграю, мы идем каждый своей дорогой.
Я идеально держу равновесие, хотя вся остальная каюта будто пускается в пляс вокруг нас.
Обычно мы спорили о том, кому достанется вся слава или большая куриная ножка. И ни разу о чем-то столь… ну, титаническом.
— Вал, — говорит он, и на лице его проступает усталость, как у мамы, когда она находила одну из припрятанных фляжек Ба.
Я понимаю, что Джейми может просто сказать нет, уйти с арены, будучи уже не тем братом, которого я помнила, а более тусклой и мрачной версией самого себя. И пусть мне грустно видеть его таким, но это подтверждает, что я на правильном пути. Наши судьбы связаны, поэтому, когда он теряет равновесие, я должна поддержать его твердой рукой. Разве Ба не говорил нам, что один сапог направляет другой и что, когда один сбивается с пути, второй должен вытащить напарника на верную дорогу?
Корабль резко дает крен. Мне удается удержать равновесие даже на каблуках, но Джейми рассеянно хватается за стойку кровати.
Если долго стоять на одном месте, можно увязнуть, братец.
Он замечает мою пренебрежительную усмешку и кривится. Вспомнив о своих товарищах, застывших в разных частях каюты, он выпрямляется и кидает на них свирепый взгляд, словно спрашивая: На что уставились? Самоуверенная улыбка расцветает на его лице, и он машет передо мной своим мизинцем.
— Мы не просто идем каждый своей дорогой. Если ты проиграешь, ты вернешься в Лондон. Деньги я найду.
Я издаю лающий смешок, ожидая завершающей фразы, которая так и не звучит. Если я хочу, чтобы Джейми вступил в игру, придется поставить что-то не менее важное. Лондон — это мое прошлое. Мое будущее — Америка. Могу ли я позволить себе ставить на кон собственную судьбу? Но как же мне не сделать этого? Если комета Галлея пролетит, больше ты ее в своей жизни не увидишь.
В два шага я подхожу к нему и протягиваю кулак. Он опускает свой сверху — этот жест означает скрепление пари.
— Удачи, сестренка. Сегодня ты обедаешь вместо меня.
— Я думала, мы пообедаем вместе.
— Появление лишнего человека за столом будет выглядеть подозрительно, к тому же я отлично позавтракал. — Из своего вещмешка он достает запасную форму и с усмешкой швыряет мне. — Думаю, я пока возьмусь за те шезлонги.
По крайней мере он не собирается мне поддаваться. Я уже подумываю тоже пропустить обед и заняться подготовкой.
— Ну, если ты так переживаешь… — подначиваю я.
Он смеется, не принимая подачу.
— Бо отведет тебя в обеденный зал. И, парни, — он чуть сдвигает шапочки мальчишек, — не теряйте запал.
Затем выскальзывает за дверь.
После того как Джейми уходит, меня и Бо накрывает неловкое молчание, прерываемое лишь шлепаньем тапочек по полу. Порыв соленого ветра из иллюминатора летит мне в лицо. Ну, сорвиголова, какой там, говоришь, у тебя план? У Джейми с Бо преимущество. Мало того, что они — мужчины и им не надо притворяться, так их еще и двое.
Что ж, парни, я буду умнее.
— Мы ждем снаружи, — ворчит Бо.
Винк аккуратно ставит свои тапочки под кровать, в то время как Олли просто скидывает свои у раковины. Обувшись, они направляются следом за Бо к выходу. Но перед дверью Олли приседает, зацепившись взглядом за что-то на полу.
Когда он поднимает ко мне лицо, все веселье с него исчезает, словно стертое тряпкой.
— Что там?
На полу лежит перо. Я поднимаю его, маленькое белое перышко, бывшее частью пучка на шляпке. Наверное, я сломала кончик одного их длинных перьев, прикалывая вуаль к краю.
Олли кидает на Винка один из тех взглядов, которыми награждают друг друга, когда стоят на улице с корзиной для пикника и слышат раскаты грома.
— Оно указывало на двенадцать часов, — шепчет он.
Я машу перышком перед лицом Олли, он подается назад, чуть не кувыркнувшись через голову, и скрывается за дверью.
11
![]()
Винк и Олли идут по бокам от меня, матроса Валоры, когда мы следом за Бо спускаемся на палубу ниже, в обеденный зал.
Джейми сказал, что лишний человек за столом вызовет подозрения. Но что насчет замены пассажира? Хотя Джейми считает, что это безопасно, а из нас двоих он более осторожный. Я натягиваю матросскую шапочку пониже на лоб.
— Мы тоже хотим участвовать в пари, — заявляет Винк. — Ириски в его кармане шелестят при каждом стуке слишком больших ботинок.
— Да, двое против одного нечестно. А мы с Винком можем считаться за одного человека.
При виде серьезных лиц мальчишек, повернувшихся ко мне, как подсолнухи к солнцу, сжимается сердце.
— Ну, а что вы умеете?
Они хмурят брови, перебирая в уме все свои скрытые таланты.
— Винк может полировать обувь, — выдает Олли.
Ботинки Винка, с ободранными носами и трещиной на боку, похоже, залитой клеем, свидетельствуют об обратном.
— Олли знает, как изобразить пуканье под коленками.
Остановившись посреди коридора, Олли сует руку в штанину, а затем прижимает ладошку чашечкой к задней части коленки, издавая целую симфонию метеоризма. Винк вносит свою лепту, используя более традиционную подмышку.
Бо с сомнением оглядывается.
— Да, в самый раз. Это точно заставит людей раскошелиться.
— Не лезь не в свое дело, — рычит Винк.
— О! — Олли бьет себя по щекам. — Мы можем помочь тебе запустить тотализатор, как в обеденном зале. Даешь шиллинг и получаешь шанс выиграть кучу денег.
Я фыркаю. Это все равно, что сесть на прямой экспресс в каталажку.
— Люди решат, что мы хотим просто вытрясти из них денежки. Но мне нравится ваш энтузиазм. Хорошо, я вас беру.
Оба начинают скакать, как козлята. Олли даже щелкает каблуками.
— Я посвящу вас в наш план после обеда. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь подслушал наши секреты.
Идущий впереди Бо качает головой.
Обеденный зал разделен на женскую и мужскую половины, но семьи встречаются на обеих. Длинные столы красного дерева накрыты белыми скатертями, на которых стоит настоящий фарфор, рядом с каждым местом — отдельный стул, а не общие скамьи, как это обычно бывает в пабах.
На задворках, в самом дальнем от окон углу, сочетанием темных голов и светлых матросских форм выделяются четыре фигуры. Меня не удивляет, что китайцам отвели худшие места. Кстати, как человеку, пытающемуся не привлекать внимания, мне это на руку. Я напрягаюсь, заметив грубияна Фонга, с аппетитом закидывающего в рот еду, в то время как Тао лишь принюхивается к содержимому своей тарелки. Его коса водопадом струится по спине.
Нас провожают взгляды, полные открытого неодобрения, и под ними я словно уменьшаюсь. Одна женщина даже прикрывает нос салфеткой, когда мы идем мимо. Это не особо отличается от нашей жизни в Лондоне — просто ударная доза презрения вместо нескольких ежедневных капель. И все же меня охватывает смутное чувство разочарования, отчего я лишь глубже натягиваю шапку. Несмотря на то что мы пассажиры одного корабля, мы вовсе не равны.
