поговори с мамой.
Он попробовал, но безрезультатно и пошел к Эмме Оустлер. Та устроила ему экскурсию по своему особняку, показала, в частности, «гостевое крыло» (так его называла ее мама) о трех спальнях, каждая со своей ванной. А что, в самом деле крыло.
– Нет, правда, – сказала Эмма, – я, ей-богу, не понимаю, почему вам с Алисой не переехать к нам. А тебя отсылают, это же глупо.
– Куда отсылают?
– Джек, поговори со своей мамой, это ее идея. Она считает, нам с тобой надо поменьше общаться. Она не хочет, чтобы процесс твоего полового созревания протекал в доме, где живу я.
– Процесс моего чего?
– Короче говоря, нам с тобой не придется спать в одной постели, – сказала Эмма, толкая его на самую большую кровать. – У наших с тобой мам мозги работают, как у администрации школы Святой Хильды. Девочкам, видишь ли, можно видеть мальчиков только до девяти лет! А потом они исчезают!
– Куда?
Эмма произвела очередной замер прогресса Джекова пениса и осталась недовольна; каждый такой осмотр повергал ее в меланхолию. Она стянула с него штаны и трусы и улеглась головой ему на бедро.
– У меня новая теория, – сказала Эмма, обращаясь не к Джеку, а к его пенису, – возможно, ты уже вовсе не мал. А дело во мне – это я для тебя недостаточно взрослая.
– Куда исчезают? – снова спросил Джек. – Куда меня отсылают?
– В школу для мальчиков в штате Мэн, конфетка моя. Говорят, это дикая глушь.
– Чего?
– Вероятно, малыш любит женщин еще старше, чем я думала поначалу, – снова обратилась к пенису Эмма.
Тот, маленький и неподвижный, лежал себе у нее в ладони. Джека отсылали в Мэн, а малышу хоть бы что.
– Я тут говорила с девочками из тринадцатого класса, они про пенисы знают все. Может быть, они смогут помочь.
– С чем помочь?
– Тут одна проблема – они интернатские, живут в общежитии. И к ним в комнаты нам тебя никак не затащить, для этого ты должен быть девочкой.
Ну как я сам не догадался, подумал Джек, вот к чему клонит Эмма. Интересно, а это сложно – быть девочкой? Миссис Оустлер сказала, что он достаточно красив для этого, да и у Вурц он чаще играл особ женского пола.
Впрочем, последнюю по времени женскую роль Джека она считала нежелательной. Несмотря на протесты мисс Вурц, его взяли играть главную героиню в пьесе «Невеста по почте на Северо-Западных территориях». Ее ставила средняя школа. Мисс Вурц на дух не переносила эту мелодраму. Сюжет пьесы затрагивал разные «взрослые» проблемы, в зал допускались только старшеклассницы, поэтому Алисе пришлось подписать официальную бумагу, разрешающую Джеку играть. Впрочем, мама не читала пьесу и вообще ничего о ней не слышала. Ей повезло, что она росла не в Канаде, – у местных девочек-подростков и женщин ее поколения «Невеста по почте» навязла в зубах.
В те годы, по крайней мере в школе Святой Хильды, девочек взращивали на строгой диете из канадской литературы. Мисс Вурц не уставала громко выражать свое возмущение, что масса ее любимой мировой классики заменяется здесь «канлитом», как это тогда называли. Нет, говорила мисс Вурц, я не против канадской литературы как таковой, в Канаде есть и хорошие писатели, например Робертсон Дэвис, Маргарет Этвуд или Элис Монро. Много лет спустя она писала Джеку, рекомендуя прочесть книгу последней «Станция в глуши», словно бы спор о пьесе шел до сих пор. Дело в том, что в книге Монро речь тоже шла о «невесте по почте» – только в глазах мисс Вурц «Станция» была шедевром, а «Невеста» – низкопробным чтивом. Видимо, она хотела подчеркнуть, что не сюжет причина ее отвращения.
Автора пьесы – в самом деле плохого драматурга – звали Абигайль Кук, она жила как раз на Северо-Западных территориях и была весьма несчастлива в браке. Тот факт, что означенная пьеса Кук входила в список обязательной литературы в старших классах, мисс Вурц объявляла «кощунством», а то, что ее еще и ставили в школе каждый год, и вовсе «надругательством над театром». Пьесу опубликовало какое-то никому не известное издательство литературы для школьников; однажды мисс Вурц с нехарактерной для нее грубостью обозвала его «Пенис бобра пресс» и сразу же извинилась перед Джеком за слово «пенис», а еще добавила, что пьеса много ниже его актерского таланта. Фактически, сказала она, от Джека потребовали публичного унижения на глазах девочек из тех, что постарше.
Джек вздохнул свободно, когда Серый Призрак поднес ему свою традиционную щепотку соли. Верно, пьеса ужасная, чудовищная, согласилась сразу миссис Макквот, «бредни любительницы, которой место в клинике для истеричек». Еще бы! В 1882 году Абигайль Кук лишила жизни мужа, который якобы частенько ее бивал, а затем застрелилась; потом у нее на чердаке нашли пьесу. В 1950 году ее посмертно напечатали, и целая плеяда женщин, среди них многие старинные подруги и лично миссис Уикстид, возвела Абигайль Кук в ранг гения и объявила ее феминисткой, опередившей время.
Миссис Макквот без обиняков сказала Джеку, что в пьесе всего одна приличная роль – та самая, что ему и досталась, роль «невесты по почте». Она считала, что это для Джека возможность «выразить себя свободнее, чем обычно», – в переводе на человеческий язык это означало, что пьесу ставит не мисс Вурц, а холерик мистер Рэмзи, большой знаток драмы, второй мужчина-учитель в школе после мистера Малькольма, преподаватель старших классов и «закоренелый холостяк», как людей его ориентации называли в те времена. Ростом ниже метра шестидесяти, длинноволосый блондин с белоснежной бородой лопатой, этакий викинг-карлик, иным девочкам-старшеклассницам он едва доставал до подбородка, весил меньше любой из них и голос имел выше, чем у иной девочки, зато относился к своим подопечным с неиссякаемым энтузиазмом. Мистер Рэмзи полагал юных девочек средоточием всех земных достоинств, за что они чрезвычайно его любили.
Если бы мистер Рэмзи преподавал в смешанной школе или школе для мальчиков, ему бы несдобровать, в школе же Святой Хильды никто и не думал устраивать скандал из-за того, что он голубой (хотя это бросалось
