МАРИ. Кто?
МОРИС. Папа, кто ж ещё-то...
МАРИ. Да нет...
МОРИС. А где же он?
МАРИ. Где-то в городе.
МОРИС. Как, один?
МАРИ. Ну да, с кем ему ещё быть?
МОРИС. Тогда это не так уж страшно.
МАРИ. Да я ведь и не говорила, будто это страшно... мне-то откуда знать, разве я в таких делах разбираюсь... я только сказала, что ужасно рада вас видеть, вот и всё...
МОРИС. А не знаешь, когда он вернётся?
МАРИ. К семи, смокинг надеть.
МОРИС. Смокинг? Он что, нынче вечером приглашён куда-нибудь на ужин?
МАРИ. Да он что ни вечер где-то на стороне ужинает.
МОРИС. Не может быть! Откуда ты знаешь?
МАРИ. Уж мне ли не знать! С чего бы ему тогда каждый вечер в смокинг-то наряжаться?
МОРИС. В смокинг?!.
МАРИ. Как есть, в смокинг...
МОРИС. Ну и дела!.. А не знаешь, где он обычно ужинает?
МАРИ. В клубе.
МОРИС. В клубе? Папа?!
МАРИ. Так оно и есть.
МОРИС. Ах, вот как... ну это уж чересчур... пожалуй, и вправду, нужно что-то сделать, иначе я себе никогда не прощу. И прежде всего надо немедленно вызвать доктора! (Обращаясь к Лулу.) А ты что об этом думаешь?
ЛУЛУ. Гмм... откуда мне знать...
МОРИС. Да-да, думаю, так будет лучше! Ведь в сущности... поскольку этот доктор — старый друг семейства... он знаком с папой с незапамятных времён... и если уж у него на самом деле что-нибудь не в порядке, он бы сказал нам об этом как есть! Посоветоваться с доктором никогда не вредно!.. (Обращаясь к Мари.) А что Эмиль, он здесь?
МАРИ. Да, где же ему ещё быть...
МОРИС. Эмиль! Эми-иль!
ЭМИЛЬ (входя). Добрый день, месьё Морис.
МОРИС. Добрый день, дружище. Послушайте, возьмите мой автомобиль, он стоит перед входом, поезжайте немедля за доктором Мурье и привезите его сюда. Скажите, что речь идёт о месьё, он сразу приедет! Впрочем, я сам предупрежу его по телефону! Погодите минутку! (Обращаясь к Мари.) А что Эмиль, он в курсе того, что ты мне только что сказала насчёт папы?
МАРИ. Само собой.
МОРИС. Отлично. В таком случае, Эмиль... Мари говорит, будто вы находите, что месьё несколько переменился.
ЭМИЛЬ. Пожалуй... очень даже, месьё Морис, так оно и есть.
МОРИС. Хорошо, но... есть ли что-нибудь такое, что бы вас особенно удивило? (Эмиль колеблется, переминается с ноги на ногу.) Да говорите же, дружище, говорите, прошу вас.
ЭМИЛЬ. Даже не знаю, что и сказать... вот такая штука... Надеюсь, месьё Морис поймёт меня правильно... знаете, всякие пустяки, ничего особенного... что произвело бы на вас впечатление и... и вот это-то и настораживает. Уверен, месьё Морис с первого взгляда поймёт, что месьё стал совсем другим.
МОРИС. Хорошо! Ладно, уговорили, ступайте за доктором! (Эмиль выходит, а Морис подходит к телефону. Потом передумал.) Лулу, будь добра... закажи для меня номер: Ваграм 87-73.
ЛУЛУ. Да-да, сейчас.
Идёт к телефону.
МОРИС. Погоди... (Обращаясь к Мари.) Послушай, погоди, а ты не можешь рассказать мне ещё что-нибудь про папу, какие-нибудь подробности, чтобы я мог рассказать доктору, а?
МАРИ. Даже не знаю, что и рассказать-то?.. Ты сам погляди. Оглянись вокруг-то! Вся же мебель другая, обстановка не узнать!
МОРИС. Да, да... Теперь вижу, в самом деле...
МАРИ. Вдруг ни с того ни с сего, за пару дней, весь дом вверх дном перевернуть! Это что, по-вашему, нормально? Ведь недаром говорят, если мужчина свой дом трогает, значит рассудком тронулся, разве не так?
МОРИС. Да, пожалуй... впрочем, какое это имеет значение... и потом, он ведь говорил, что хочет переменить обстановку!.. Кстати, должен признаться, всё это просто восхитительно!
МАРИ. Ну, если ты считаешь это нормальным, в его-то возрасте... Ах, да здесь за две недели больше переменилось, чем за целых двадцать прежних лет.
МОРИС (обращаясь к Лулу). Набери-ка 87-73, Ваграм!
ЛУЛУ. Сейчас...
МОРИС. Скажи, Мари, а ты знаешь, что произошло в тот день между папой и моей матушкой?
МАРИ. Да нет. Знаю только, что она приходила... пробыла здесь полчасика... а потом ушла как пришла...
МОРИС. А ты видела, как она уходила?
МАРИ. Ну да, как не видеть...
МОРИС. И что, она плакала?
МАРИ. О, вот уж что нет то нет, скорей наоборот... Даже смеялась и ещё крикнула ему «спасибо», когда уходила.
МОРИС. Ах, вот как?.. А папа, он как в тот вечер выглядел?
МАРИ. Очень даже хорошо.
ЛУЛУ. Пожалуйста, мне 87-73. (Морису:) По-моему, что-то у меня не очень получается звонить по телефону...
МОРИС. Ничего, научишься, давай... (Мари.) Мне бы очень хотелось узнать, как там у них всё прошло...
МАРИ. А что, разве месьё тебе не написал?
МОРИС. Он в тот же вечер отправил мне депешу, где написал: «Всё прошло лучше некуда. Не спрашивай больше ни о чём и будь счастлив».
МАРИ. Что ж, в таком случае, поступай, как он сказал и не задавай лишних вопросов... Единственное, что могу тебе сказать, он ужасно сердится, стоит с ним об этом заговорить.
МОРИС. Ах, вот как?
МАРИ. Просто ужасно!.. И если честно сказать...
МОРИС. Ну говори.
МАРИ. Я тоже.
ЛУЛУ. Алло?.. Это кабинет доктора Мурье?.. Сейчас с вами будут говорить, месьё...
МОРИС. Спасибо... Алло... Алло?.. Доктор Мурье?.. Это Морис Белланже. Да-да. Послушайте, доктор, мне необходимо с вами увидеться, немедленно. Речь идёт о папе. В том-то и дело! Я не знаю, что с ним, я только что вернулся из-за границы, и Мари рассказала мне вещи, которые меня очень встревожили. Похоже, с некоторых пор папа стал слегка... как бы это сказать... чересчур возбудимый, что ли... в общем, какой-то нервный... хотелось бы верить, что всё это не так серьёзно, как она утверждает... Короче, мне хотелось бы попросить вас под любым предлогом немедленно посетить наш дом, осмотреть его и сообщить мне, что вы об этом думаете. Я послал за вами свой автомобиль с папиным лакеем... Спасибо, жду! Благодарю вас! (Вешает трубку. Обращаясь к Мари:) Скажи, у тебя здесь есть мороженое?
МАРИ. Нет.
МОРИС. Так ступай принеси, ладно?
МАРИ. Иду.
Уходит.
МОРИС. И что ты обо всём об этом думаешь?
ЛУЛУ. Думаю, зря ты так тревожишься, надо бы сперва самому с ним увидеться... ведь прислуга, сам знаешь...
МОРИС. Да, ты права. Пожалуй, не стоит верить на слово всем этим россказням... Порой они видят всё в довольно странном свете. Хотя всё же, если разобраться, нет дыма без огня... Конечно, вряд он, и вправду, совсем рассудка лишился... но, может, действительно слегка не в себе!
ЛУЛУ. Что значит, не в себе?
МОРИС. Поди знай!.. В любом случае, мне не следовало покидать его вот так, внезапно.
ЛУЛУ. Но ты же говорил, это он сам тебе предложил...
МОРИС. Да, но, наверное, мне не следовало соглашаться.
ЛУЛУ. Почему?
МОРИС. Да потому что... я же тебе говорил... стоило ему остаться в одиночестве, вот так, ни с того ни с сего, он мог потерять голову... он мог... кто знает...
ЛУЛУ. Но с чего бы ему, думаешь, рассудка-то лишаться?
МОРИС. Понятия не имею, но вообще-то... всякое могло случиться!
ЛУЛУ. И всё же скажи, какие у тебя подозрения?..
МОРИС. Поди знай, может, встретил кого-то...
ЛУЛУ. Ах!..
МОРИС. Что это с тобой?
ЛУЛУ. Да нет, ничего!.. Просто... если это и так, думаешь, это было бы так уж ужасно, да?
МОРИС. Даже не знаю... в общем-то, наверное, да!
ЛУЛУ. Но отчего же?.. Был бы твой отец каким-нибудь буржуйчиком недоделанным, который и жизни-то не знает... тогда, может, тебе бы и следовало за него беспокоиться, но вот у меня такое мнение... короче, мне кажется, что он, такой искушённый в жизни, с его силой... с его-то здоровьем... вряд ли он...
МОРИС. Но тебе-то откуда знать?.. Ты ведь ни разу и в глаза-то его не видела!..
ЛУЛУ. Не видела... но, короче, судя по тому, что ты мне о нём рассказывал... похоже, он мужчина рослый и в силе...
МОРИС. Так-то оно так... да только... тут не в росте дело...
ЛУЛУ. Ох, да конечно, нет... и всё же, если разобраться... ведь женщины, это не обязательно так уж ужасно... ну скажи... Разве нет?..
МОРИС (заключая её в объятья). Да нет, конечно, не все...
ЛУЛУ. О, ты согласен! Ах, надо же! Если бы ты, и вправду, согласился... если бы ты смог не говорить больше о женщинах так, как ты говорил о них прежде...
МОРИС. Прежде чего?
ЛУЛУ. Прежде нашего волшебного путешествия... Ведь за эти две недели твоё мнение немного переменилось, разве нет?
МОРИС. Нет.
ЛУЛУ. Ох, разве нет?
МОРИС. Нет. Просто, возможно, мне выпал шанс столкнуться с исключением.
ЛУЛУ. Ах, вот как!
МОРИС. Я сказал, «возможно»!
ЛУЛУ. Да-да... Ах, надеюсь!.. Но Бог мой, ты все ещё боишься ошибиться!
МОРИС. Да... боюсь ужасно!
ЛУЛУ. В таком случае... случись тебе вдруг убедиться, что ты любишь какую-нибудь вертихвостку...
