и папа? – спросила ее внезапно дочь, и Анжела, прижав Нину к себе, ответила:
– Нет, бабушка не умрет!
И почувствовала, что дрожит.
Нина же с непоколебимой пророческой уверенностью, свойственной пятилетним, заявила:
– А я думаю, что умрет. Я так ее люблю и буду плакать. А ты, мамочка, тоже?
Когда они прибыли в Москву, то выяснилось, что дочка оказалась права: пока они добирались до российской столицы, мама Нина умерла.
Ее убил отнюдь не рак, с которым они, не исключено, могли бы и справиться или хотя бы отсрочить неизбежный финал.
Банальный сердечный приступ стал для нее роковым: когда вернувшийся домой папа Витя нашел ее, было уже поздно.
Умерла она третьего марта, около трех часов дня, и Анжела поняла: так и есть, они забрали ее в своем звездолете в скопление Бабочки в три тридцать три.
После похорон и нескольких дней с папой Витей, который резко постарел и никак не мог смириться с утратой жены (как в свое время и со смертью сына), Анджела поняла: пора обратно.
Она после многих лет встретилась с «сестренкой» Нинкой: та, мать четверых детей, грузная, крикливая, аляповато одетая, сразу начала стыдить ее:
– Ты такая богатая, а маме помочь не смогла!
Анжела не стала ей объяснять, что сделала бы все возможное, чтобы вылечить маму Нину.
Но звездолет в скопление Бабочки стартовал, как ему и положено, в три тридцать три.
– А ты у нас теперь всемирная знаменитость! – сказала сестрица с явной завистью. – Просто украла у меня то, что мне предназначалось!
Не объяснять же Нинке, в самом деле, что никто у нее ничего не крал: ну, не было ей на роду написано стать сначала моделью, а потом открыть для себя мир фотографий.
– Зато у тебя четыре ребенка, – ответила Анжела, причем совершенно искренне и ничуть не желая задеть ту.
«Сестренка» Нинка скривилась:
– Издеваешься? Эти четыре рыла плюс мой бездельник-муж мне так надоели! Думаешь, легко их на себе тащить?
Ну да, она, хоть и получив существенное финансовое влияние, явно намекала на то, что этого недостаточно.
Наверное, если бы пришельцы предложили бы Нинке забрать ее отпрысков и супруга, та сама запихнула бы их в звездолет в направлении скопления Бабочки.
– Твоя жизнь, конечно, удалась, но я тебе не завидую!
По тону было понятно, что ой как завидует.
– Знаешь почему? Потому что вокруг тебя все мрут! Первый твой муж. Потом наш Ванечка. Твоя маман в провинции. Моя мамочка Нина…
Ну да, а еще Демидыч, Валька. И конечно, Никитка.
– Ты прямо черная дыра, которая всех засасывает и смерть на всех насылает!
Черная дыра – или оранжевый гигант класса К в скоплении Бабочки?
Внезапно Анжела поняла: а «сестренка» Нинка, в сущности, права.
– А теперь отца на произвол судьбы бросаешь!
Анжела понимала, что все дело опять упирается в деньги.
– Ты ведь позаботишься о нем? Сколько тебе в месяц нужно?
«Сестренка» Нинка назвала фантастическую сумму, львиная доля которой, как не сомневалась Анжела, пойдет на укрепление благосостояния самой Нинки, ее мужа и их четырех детей.
Ну хоть кому-то ее деньги принесут счастье.
– Я удвою ее, ты ведь не против?
Бродя по аэропорту в ожидании посадки на их рейс, Анжела думала о том, что ее дочь – единственное, что у нее осталось.
А что, если с ней что-то случится?
И если они тоже решат забрать ее в скопление Бабочки?
Внезапно Анжела поняла, что дочки нигде нет. Мучительный, иррациональный страх разрывал ее сердце.
Неужели… Неужели они прилетели и за ней?
Она ощутила безмерное счастье, когда обнаружила дочку в магазине дьюти-фри завороженно рассматривающей большой пластмассовый звездолет.
– Мамочка, а они забрали бабушку на таком, чтобы отвезти к папе?
Что она спросила?
– Мамочка, купи!
Присев перед дочкой на колени, Анжела потребовала:
– Что ты сказала о бабушке? Кто ее забрал?
– Мамочка, ты сочиняешь! Я ничего такого тебе не говорила!
Анжела даже дернула дочку, да так, что та захныкала.
– Мамочка, мне больно! Почему ты стала такая?
Да, ребенок прав – в самом деле: почему?
Анжела не понимала – она ослышалась или Нинка действительно задала вопрос, который мучил ее саму.
Может, у нее начались слуховые галлюцинации, и она выдает желаемое за действительное?
– Мамочка, купи!
Пришлось купить громоздкий и явно предназначавшийся для мальчиков пластмассовый звездолет.
Завладев им, дочка тут же успокоилась и принялась с ним играть. Анжела посматривала на нее: не исключено, ей известно про созвездие Бабочки гораздо больше, чем она и подумать может?
Объявили посадку на их рейс: следовало поторопиться.
Выходя из дьюти-фри, Анжела, увлеченная своими мыслями и наблюдениями за Нинкой, наткнулась на стопку глянцевых журналов, полетевших вниз.
Судорожно собирая их и складывая обратно, Анжела заметила спешащую к ним продавщицу. Поблагодарив ее за помощь, Анжела взяла за руку Нину.
– Пора на наш собственный звездолет.
Но пока что не в скопление Бабочки.
И тут ногой она задела последний экземпляр журнала, лежавший все еще на полу. Анжела всмотрелась в фотографию на обложке: стандартную, сделанную в крикливо-пафосном стиле типичного гламурного издания.
Особа, казавшаяся ей странно знакомой, в бальном платье и с ожерельем на груди. И надпись «Я служила сцене, а теперь буду служить народу!»
Но привлекла ее отнюдь не эта дурацкая надпись и даже не казавшееся знакомым лицо молодой женщины, а ожерелье на ее шее.
Ну да, теперь ей стало понятно, кто эта надменная особа. Но Анжела узнала не только женщину, но и колье у нее на груди.
Оно ей было знакомо: бриллиантовое, в форме бабочки, с красным камнем посередине.
– Мамочка, мамочка, нам пора! – тянула ее дочка за руку, а Анжела, словно окаменев, стояла и держала в руках этот журнал.
– Ну, мамочка! Наш звездолет улетает!
В итоге их «звездолет» улетел из Москвы (правда, не в направлении скопления Бабочки) без них.
Город встретил их бравурным маршем – поезд из Москвы, в котором Анжела вместе с Ниной прибыла туда, пришел даже раньше, чем было обозначено в расписании.
Пришлось, конечно, выдумывать и немного приврать, чтоб объяснить дочке, отчего они пока что не летят обратно, домой, к океану и ее друзьям.
А вместо этого направляются в то место, куда Анжела все эти годы стремилась попасть меньше всего и которое иногда, теперь все реже и реже, являлось ей во снах: пусть и не страшных, но тревожных.
И уж точно не счастливых.
Наплела что-то о том, что их «звездолет сломался» и что его чинят, а пока это происходит, им
