Больной дышал ровно и спокойно, все его внутренние органы функционировали в пределах нормы.
Его переложили с операционного стола на кушетку и стали дожидаться, когда перестанет действовать наркоз.. Прошло не более часа, и Курносик открыл глаза.
— Где я? — произнёс он слабым голосом. Казалось бы, ничего особенного, но именно то, что несостоявшийся диктатор вёл себя как нормальный коротышка, обрадовало Пилюлькина и всех прочих. Только Прибамбас остался, или делал вид, что остался, равнодушным. Час назад он велел «Матрёшке» принести тыквенных семечек (а все растения на Колобке были такими же маленькими, как на Луне), которые он очень любил, и теперь лузгал их в специально свёрнутый из бумажки кулёк, развалившись в кресле перед иллюминатором. За иллюминатором была только надоевшая до чёртиков каменная стена, но адмирал делал вид, что эта стена его чрезвычайно интересует.
— Всё хорошо, голубчик, не волнуйтесь, — ласково и нараспев говорил Пилюлькин больному. — Дышите ровно.
— Что со мной?..
— Ничего, ничего… Вам сейчас головку немножечко прооперировали.
Курносик огляделся и попробовал подняться, но Пилюлькин мягким движением уложил его на место.
— Пока ещё вам нельзя шевелиться, держите головку на подушечке.
— Я что, попал в аварию? — спросил Курносик.
— В каком-то смысле… — уклончиво ответил Пилюлькин.
К кушетке приблизились Знайка, Винтик и Кроха.
— Вы что-нибудь помните? — спросила Кроха. Курносик прищурился, напрягся и неуверенно заговорил:
— Да, я всё помню. Через неделю я лечу в Солнечную систему, а потом… Погодите, а почему я здесь? Ведь я на «Волчке»? — Он поднял голову и стал беспокойно озираться. Теперь он заметил и сидящего в стороне Прибамбаса. — Ну конечно, я на «Волчке», вот и господин адмирал. Господин адмирал, скажите хотя бы вы, что со мною случилось?
Адмирал поморщился и нехотя ответил:
— Господин Курносик, прежде всего нам бы хотелось услышать от ВАС, что с ВАМИ случилось.
Курносик испуганно посмотрел на Пилюлькина.
— Послушайте, доктор, почему он так говорит? Я что-нибудь не так сделал? Может быть, я на кого-нибудь наехал на своём автомобиле?
— Ничего, ничего, голубчик, — успокоил его Пилюлькин. — Тут авария другого рода… Постарайтесь вспомнить всё по порядку, издалека.
— Ну что, пожалуй… — согласился Курносик. — Я работаю старшим инженером по робототехнике в бюро Хронокосмической навигации. Через неделю мне лететь в Солнечную систему по программе Созидания Будущего. Пятнадцать трудоголиков и пятнадцать голодранцев, планеты Земля и Колдобина… Командир корабля — адмирал Прибамбас. Господин адмирал, да скажите же вы им!..
Прибамбас и бровью не повёл.
— Скажите, а что вы помните из того, что происходило в последние дни и часы? — поинтересовался Знайка.
— Что я помню? Я, конечно, всё помню. Сегодня я работал, как обычно, в своей лаборатории. Потом, когда рабочий день закончился и все разошлись, я стал монтировать и трансплантировать… — Курносик вдруг сделал испуганное лицо и схватился за голову. — Ой!.. Ой, что же я сделал! Скорее, скорее, выньте из меня эту штуку! Доктор, не медлите ни секунды! Микропроцессор вмонтирован за правым ухом, вот здесь, здесь! Скорее, он меня погубит!..
Курносик схватился за место, где должен был находиться самый первый вмонтированный в голову микропроцессор, но, не нащупав его под кожей, удивлённо уставился на Пилюлькина:
— Вы… вы знали? Вы его… удалили?..
— Не волнуйтесь, из вас уже извлекли всё лишнее, — заверил его Пилюлькин. — Теперь вы опять совершенно нормальный коротышка.
По щекам Курносика покатились слёзы, он разрыдался, и Пилюлькин был вынужден дать ему приличную дозу успокоительного лекарства. Курносик ещё некоторое время рыдал и жаловался, что едва себя не погубил, и благодарил доктора. Потом он всё-таки заснул, а все, кроме Пилюлькина, вышли из лаборатории посовещаться.
— Теперь всё ясно, — огорчённо сказал Прибамбас. — Он помнит только то, что было до самой первой операции, ещё задолго до полёта. После этой операции он перестал быть нормальным коротышкой, с тех пор ничего и не помнит. А с кого теперь спрашивать за всё? — повысил он голос. — С командира? С этого что теперь возьмёшь — «ничего не помню, ничего не знаю…». В худшем случае угодит в психушку, а то и вовсе отпустят. Нет, он у меня сейчас всё вспомнит!.. — И Прибамбас рванулся к дверям лаборатории, но Винтик и Знайка схватили его под руки и силой усадили в кресло. Сейчас их уже беспокоило совсем другое.
— Поймите, — настойчиво потребовала Кроха, — теперь не время скандалить! Теперь нужно думать не о Курносике, он-то совсем не опасен, а о том, как изловить и размонтировать самообучающегося робота. С каждой минутой он становится всё опаснее для коротышек!
Прибамбас успокоился, лицо его сделалось кислым.
— Ну так и ловите. Теперь всё равно мне за всё отдуваться: главный динамик потерял, арестанты разбежались, роботы взбунтовались… Наши не сегодня-завтра будут здесь, меня доставят куда положено, проведут служебное расследование, лишат всех званий и отправят в отставку. И правильно сделают: не надо быть таким идиотом!.. — Прибамбас в сердцах плюнул прямо на пол салона.
Коротышки сочувственно молчали.
— Если эта тварь всё ещё в трубе, — сказал Прибамбас, — то можно попробовать выкурить его оттуда снотворным газом.
— Но разве снотворный газ подействует на механизм? — возразила Кроха. — Ведь это всё-таки робот, а не коротышка.
— Да, это верно, — уныло согласился Прибамбас. — Хитрый, наглый, отвратительный робот…
Все четверо задумались, и наступила тишина, прерываемая только доносившимся из лаборатории лёгким металлическим стуком. Это Пилюлькин кипятил на электроплитке хирургические инструменты. Знайка посмотрел на товарищей и многозначительно поднял вверх указательный палец:
— Пар.
Последовала короткая пауза.
— Пар… — прошептала Кроха.
— Пар! — воскликнул Винтик.
— Пар-р-р!! — зарычал Прибамбас.
Ну конечно! Если роботы боятся воды, то, стало быть, должны бояться и пара, поскольку пар и есть вода, только растворённая в воздухе. Объяснять никому не пришлось. Прибамбас бросился в грузовой отсек и загремел там каким-то железом.
Уже через несколько минут работа закипела: Винтик мастерил герметичный котёл для воды, в ход пошли железные бочки из-под керосина, соединённые между собой трубкой; Знайка прилаживал к вентиляционному окну раструб; Кроха и «Матрёшка» собирали по кораблю всякое тряпьё, а Прибамбас раскладывал его кучами под каждой бочкой.
Вскоре всё было готово: бочки до половины наполнили водой, тряпки смочили керосином. Прибамбас чиркнул зажигалкой, и тут…
И тут из-за раструба внутри вентиляционной трубы послышались возня и встревоженные голоса. При всеобщем замешательстве Винтик отсоединил раструб, и из отверстия один за другим вылезли чумазые как трубочисты Клюковка-Огонёк, Буравчик, Незнайка и Пёстренький.
Кроха испуганно ахнула, Винтик и Знайка медленно переглянулись, Прибамбас почесал затылок.
— Остроумное решение, — заметила Огонёк, едва взглянув на подготовленный к работе паровой агрегат. — Собираетесь кого-то выкурить из трубы? Робота?..
Глава восемьдесят вторая
ТРЕВОЖНЫЙ РАССВЕТ
Начинало светать. Освобождённые из «отстойника» пленные коротышки не расходились. Настроение было праздничное, все возбуждённо галдели, разглядывали и трогали валявшихся повсюду в «отключке» роботов-стражников. Отдельной кучкой собрались бывшие пираты-трудоголики. Вид у них был довольно унылый: все надежды разбогатеть рухнули, подводную лодку они потеряли, а капитан, кажется, совсем рехнулся. Выпущенные из карцера Нос и Костыль ругали всех на чём свет стоит и непонятно кому грозили. Неподалёку от входа из густых зарослей выглядывали дикари-голодранцы. Оставаясь незамеченными, они с любопытством следили за событиями минувшей ночи, ровным счётом ничего не понимая. Теперь они дожидались, чем всё закончится.
Из глубины служебных коридоров появились Знайка, Буравчик, Огонёк, Винтик, Кроха, Незнайка и Пёстренький. После того как в кратере появились ещё двое хитроумных изобретателей, планы круто переменились. Во-первых, было решено заколотить все вентиляционные окна на фабрике. С этим надо было спешить, чтобы робот не смог выбраться из трубы. Кроме того, чтобы поступающий в трубу пар не уходил впустую через два десятка окошек. Эти окошки сейчас в спешном порядке заколачивали и заваривали толстым листовым железом роботы-слесари, за спинами у которых стояли грозные «барбосы».
Ещё лучше придумал инженер Буравчик. Он предложил оставить незаколоченным одно-единственное вентиляционное окошко, расположенное над входом в «отстойник» и выходящее прямо на покрытую мхом каменистую поляну. Над этой поляной решено было натянуть несколько рядов металлической проволоки и пропустить через неё электрический ток. Налетев на эту проволоку, робот получил бы сильнейший удар тока и его электронный механизм навсегда вышел бы из строя.
