Где-то далеко я еще слышу отголоски сознания, во все горло кричащие:
«ОЧНИСЬ! Ты что творишь?! А ну приди в себя и отойди от этого человека от греха подальше, пока это не зашло слишком далеко!»
Но их тут же затмевал голос Монтенегро. Такой реальный голос, такой опасный. И такой возбуждающий…
Я промолчала, бросив игривый взгляд на мужчину. Перехватив его, Ваас вдруг напрягся и отстранился, чтобы вглядеться в черты моего лица.
— Amiga, почему ты на меня так смотришь? — недоверчиво спросил пират, хитро ухмыляясь.
— Как «так»? — уточнила я.
— Будто хочешь накрыть ебучим пледом и поцеловать на ночь, — с сарказмом ответил мужчина, недовольно сложив руки в карманы.
В ответ на это я лишь загадочно растянула губы в улыбке, смущенно опуская глаза в пол, так как в голове уже вместо мыслей проносились только ветер и «перекати-поле». Ваас вдруг наклонился ко мне, и я посмотрела в ответ — пират присмотрелся. На его лице вновь появилась широкая ухмылка.
— Да ты же упоро-олась!.. — засмеялся он. — А я-то думаю блять, чего это моя бунтарка больно послушная стала…
Вдруг в моей голове что-то переключилось. Я почувствовала, как радость и возбуждение моментально сменяются беспричинным гневом. Гребаный наркотик заставлял меняться мое настроение в мгновение ока, что так часто демонстрировал в повседневной жизни сам главарь пиратов. Может, только поэтому за следующие несколько минут я не отхватила по лицу…
— Ты хоть понимаешь, что я не хотела этого?! — вспылила я, оттолкнув Вааса, но сил, чтобы сдвинуть этого борова, у меня не хватило.
Пират, на удивление, сам сделал шаг назад, с ухмылкой наблюдая за бурей моих эмоций.
— Я не хочу стать такой же наркоманкой как вы все! Меня так подло накачали гребаным опиатом! Это ведь твои ебнутые шестерки подсыпали мне таблетки в стакан воды, Ваас? Скажи, это они сделали?!
— Ну что ты, принцесса. Они бы не решились на это… — издевательски протянул Ваас, и в его глазах блестнул азарт и желание увидеть мое опешевшее выражение лица.
— Так значит… Это все-таки был твой приказ?! Ты мерзавец, Монтенегро!
Я бесстрашно кинулась на пирата, целясь кулаками в его грудь.
Боковым зрением замечаю, как подорвалась с места тигрица, но Ваас одним взглядом усмирил ее. Мужчине ничего не стоило перехватить мои запястья и продолжить снисходительно выслушивать мои вопли и предотвращать мои попытки вырвать руки.
— Отпусти меня! Отпусти! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Как же я ненавижу тебя! Во что ты превратил мою жизнь, Ваас?! Я потеряла дом и семью, потому что ты удерживаешь меня в плену!
На глаза навернулись слезы.
— Потеряла самого близкого человека, потому что ты не остановил своих ублюдков и позволил им издеваться над ней! Я теряю доверие остальных, потому что теперь в их глазах я выгляжу одержимой желанием отомстить тебе! И изо дня в день я теряю рассудок, потому что ты, ублюдок, стал моим чертовым ночным кошмаром!
Я вновь дернула рукой в попытке освободить ее из цепкой хватки и ударить пирата, но расслабленные наркотиком мышцы были слишком слабы. От этой безысходности слезы покатились по щекам, а голос сорвался.
— Это все ты! ЭТО ВСЕ ТЫ!
Я остановилась, беспомощно сжав кулаки так, что проступили костяшки пальцев — я не видела лица пирата, не знала, о чем он думает. Он устало вздохнул и ослабил хватку, но запястья мои не отпустил. Казалось, Ваас не собирается ничего отвечать. Это значит, что пират, как Царь и Бог этого острова, нисколько не раскаялся за всю ту боль, что причинил мне, либо ему было просто наплевать. И от этого на душе становилось еще паршивее. Хотелось вывести Монтенегро на эмоции, заставить страдать, надавить на больное…
А ведь я знала его «слабые места», какая ирония.
— Что? Тебя нисколько не трогает то, что ты разрушил чужие жизни? — горько усмехнулась я, подняв покрасневшие глаза на пирата.
Впрочем, в ночной темноте мы ориентировались, скорее, на голоса и прикосновения.
— Какая жалость… Я так жалею, что не успела завоевать доверие Цитры.
От одного ее имени, произнесенного мной вслух, пират вновь напрягся, сжав мои запястья. Мои губы непроизвольно выдали усмешку, но в голосе так или иначе все еще предательски звучала обида и желание задеть его чувства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она бы так со мной не поступила. Она не такая бездушная, как ты, Ваас… Ты называешь себя моим спасителем, но это ложь. Цитра спасла бы меня, защитила и дала силу, чтобы спасти остальных. Она бы не воспользовалась мной в качестве своей игрушки, как ты…
Замечаю улыбку на губах пирата. Невеселую улыбку. Ваас тяжело вздохнул.
— Продолжай, Mary. Я тебя слушаю.
— Мне не о чем с тобой больше разговаривать.
— И что, даже не назовешь меня предателем собственной семьи? Трусливым псом или продажным уебком? Нет? — иронично усмехнулся Ваас, склонив голову чуть набок. — Тебе же ракъят так здорово мозги промыли…
Внутри вновь что-то щелкнуло. Гнев стал сменяться горечью, раскаянием за произнесенную ложь.
«Ну на кой черт я наговорила это все? Это же все вранье…»
— Я никогда не верила в их слова, Ваас.
В лице пирата что-то переменилось. Может, из-за темноты, а может, из-за развитого умения пирата скрывать свои эмоции, я не смогла понять, что он почувствовал. Мне показалось, в его глазах промелькнула… Радость? В любом случае, она быстро сменилась недоверием: пират привык никому не доверять. Да и вряд ли бы он так сразу поверил, что нашелся человек, готовый понять его. Я продолжила, но уже тише, словно мы говорили о чем-то поистине личном.
— Если бы ты в действительности оказался продажным уебком, мечтающим о деньгах и наркоте… Ты был бы счастлив. Ведь у тебя все это есть, пожалуйста… — пожала я плечами, в то время как черты лица пирата невольно смягчились. — Ты ненавидишь этих людей, потому что они — просто стадо, которым в качестве лидера больше жалкого пастуха никого не потребуется, — киваю на окна, и пират бросает действительно недовольный взгляд на пиратов на улице. — Ты ненавидишь этот лагерь, потому что прожигаешь в нем каждый год своей жизни. Тебе кажется все это бессмысленным, ведь ничего не меняется, и каждый день похож на предыдущий: наркотики, убийства, алкоголь и все те же пиратские рожи…
Хватка Вааса полностью ослабла, и я без усилий высвободила запястья, отступая на шаг.
— Ты даже себя ненавидишь. Потому, что ты не хотел быть таким. Когда-то с тобой поступили несправедливо, тебя использовали, сломали… И ты нашел только один выход — уйти. Не сбежать, поджав хвост, не предать, а просто уйти от всего этого, скрыться. От тех людей, что причинили тебе боль и… К сожалению, оказались твоей семьей.
Слышу, как в тишине сбилось дыхание главаря пиратов, но он твердо пытается не выдать этого.
— У тебя не было выбора, где ты мог начать жить заново. Поэтому ты здесь. Поэтому ты такой… Твою жизнь разрушили, Ваас.
— Думаешь, ты самая умная? — негромко процедил пират, смотря на меня исподлобья.
Лунный свет падал из окна и освещал только половину лица мужчины, но этого хватало, чтобы разглядеть во взгляде его ярость и борьбу. Ярость, что за столько лет жизни нашелся тот, кто вывернул его душевные муки наизнанку. Борьбу, что велась внутри него, велась против нежелания доверять мне.
— Белая девчонка с материка решила моим психологом заделаться?
— Я не хочу залезать к тебе в душу, Ваас. Не собираюсь оценивать твои поступки, не собираюсь влезать в твою жизнь со своим мнением, — спокойно ответила я.
— Выходит, пожалеть меня решила, amiga? — процедил Ваас и приблизился, притянув меня за горло.
Его пальцы сжимали не сильно, поэтому я все еще могла вдыхать запах виски, исходящий от его горячего дыхания. Я вцепилась ногтями в его ладонь, что обхватывала мое горло.
— Вертел я на хую твою жалость, hermana.
— К сожалению, это не жалость, Ваас, — процедила я. — Если бы ты знал, как я не хотела мириться с тем, что оправдываю тебя, с тем, что не хочу верить в то, что ты просто конченный ублюдок. Ты разрушил мою жизнь, и тем не менее я какого-то хуя продолжаю находить в тебе что-то хорошее! Ты знаешь хотя бы, как это тяжело? Как я ненавидела себя за это?! — сжимаю его забинтованные пальцы. — Я хотела развидеть это в тебе. Я хотела возненавидеть тебя. Возненавидеть, как Деннис, как ракъят, как все те, кто настраивает меня против тебя! Хотела возненавидеть, потому, что так должно быть! Потому, что это правильно! Потому, что ты заслуживаешь этого! Я должна ненавидеть тебя, Ваас! А я не могу! И знаешь, почему?
