— Ты ведь была так рада видеть меня, принцесса, — усмехнулся Ваас.
Его улыбка стала еще шире, стоило ему вспомнить о том, что происходило вчера. И от этого мне стало не по себе — я еще сильнее вцепилась в ограждающее меня от пирата одеяло, пока тот этого не видел… Как мне казалось.
— Ты наконец-то улыбалась мне, Mary. Мне, а не им. И знаешь, что я увидел вчера?
Пират оперся на руку, наклоняясь ко мне. Мне стало настолько неловко, что я была не в силах смотреть в глаза мужчине, хоть между нами еще оставалось приличное расстояние.
— А ведь у тебя охуенная улыбка, Mary.
Обычно я никогда не придавала значения комплиментам, отвечала на них сухим «спасибо» и забывала. Но какое-то чувство подсказывало мне, что пират был искреннен. Да и сомневаюсь, что Монтенегро тут каждому направо и налево комплименты раздает. Ему это просто не за чем. Если он видит то, что ему нужно — он возьмет это, без всякой лести. Может, поэтому я и поверила его словам.
Поверила… Но не спешила терять голову, как наивная дура.
— Зубы заговариваешь? — недоверчиво спросила я.
— Не без этого… — ответил пират и вдруг дернул одеяло на себя.
Я, до этого вцепившаяся в его край, как в спасательный круг, не дала пирату стащить его на себя. Впрочем, как оказалось, пират вовсе не преследовал цели поставить меня в уязвимое положение… Ему лишь нужно было проверить кое-что. И его догадки подтвердились — убедившись, что все это время я трусливо «пряталась» от него, сжимая в трясущихся руках белое одеяло, он улыбнулся. Но ничего веселого в этой улыбке не было. В его глазах проскользнуло разочарование, и он отпустил простыню.
— И это ее великий воин? — скорее подтвердил, нежели спросил пират.
Его нечитаемый взгляд упал на мое татау, мужчина даже захотел что-то добавить… Но все же молча отсел от меня на край кровати, отводя взгляд к окну.
— Злишься на меня за то, что я не доверяю тебе? — беззлобно спросила я, рассматривая пирата.
«Правильнее будет сказать боюсь…»
Смуглая кожа мужчины напротив переливалась под светом солнечных лучей, и изумрудные глаза завораживающе приманивали к себе. А находясь на стыке солнца и тени, шрам, что пересекал висок пирата, выделялся особенно.
— Ты ведь прекрасно понимаешь, что это невозможно.
Я зацепилась глазами за зеленый кулон на шее Монтенегро, который он никогда не снимает, и ощутила некое дежавю. Правда, пока что не могла вспомнить, когда уже ощущала нечто подобное — желание прикоснуться к этому кулону, почувствовать на пальцах его неровные углы и холодный камень…
Из омута меня вывел голос Вааса.
— Я не злюсь, amiga, — спокойно ответил главарь пиратов, задумчиво проводя пальцами по своей эспаньолке.
— Ладно… Ваас, слушай, — пират перевел на меня внимательный взгляд. — Нескромный вопрос, а… Почему я без одежды?
Я попыталась придать всему своему виду невозмутимости и похуизма, но, видимо, раз Ваас тут же приоживился, у меня это получилось отстойно.
— А, так ты в реку полезла, дикарка! — усмехнулся Ваас, отмахиваясь.
На меня словно вылили ведро ледяной воды. Не такого ответа я ожидала. Похлопав ресницами, я подняла недоумевающий взгляд на Монтенегро.
— Полезла в реку? — недоверчиво переспросила я, нахмурившись в попытке вспомнить похожие события вчерашнего вечера.
Но ничего такого на ум не приходило, да и улыбка Вааса, будем честными, не вызывала доверия.
— Да. А мы тебя с парнями потом дружненько оттуда вылавливали… — добавил пират и поднялся с кровати.
Я хотела разговорить его, но тот торопился и больше не собирался меня слушать.
— Ладно, русалка моя, оставляю тебя с Адэт. Веселитесь здесь. Но блять, amiga, прошу, не суй ты ей в пасть свои ручонки, окей? — строго добавил Ваас. — Ты вчера расхрабрилась малость и чуть не лишилась пальцев. Причем дважды.
— А как же твоя майка? — бросила я, когда пират был на пороге, и тут же прикусила язык.
«Вот кто тебя тянул за него, а?!» — шикнул внутренний голос.
— А ты хочешь сейчас мне ее вернуть? — иронично заметил пират.
— Нет, — поспешно ответила я. — Только скажи хотя бы, где моя одежда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я ебу, amiga? У меня не рынок шмотья, чтобы я выносил твое тряпье на улицу. Поищи здесь где-нибудь, — раздраженно ответил главарь пиратов и хлопнул дверью, за которой тут же послышались удаляющиеся шаги берцев.
Признаться честно, уход Вааса позволил мне вдохнуть полной грудью. Единственное, о чем я жалела, так это о том, что не попросила у него воды, так как в горле за ночь пересохло знатно. Хотя, после вчерашнего, я уже стремаюсь брать хоть что-то из рук этих ублюдков без печати лабораторной экспертизы…
Я поднялась с постели и принялась за поиски своей одежды. Из-за того, что я так и не узнала о событиях вчерашней ночи (а словам пирата я, разумеется, не поверила), у меня даже не было и малейшего понятия, где ее искать. Я обсмотрела все углы комнаты главаря, заглянула под кровать, под стол, но нигде не могла найти даже гребаного лифчика.
— Ваас говорил, что не трогал мою одежду, — сказала я то ли себе, то ли Адэт, которая все это время горделиво следила за моими перемещениями по комнате с постели главаря пиратов. — Значит, она по-любому где-то здесь… Но где блять?
Решив, что одежда могла каким-то хреном оказаться в душевой пирата, я направилась туда. Помещение все еще было наполнено теплым воздухом после душа, который принимал Ваас, и в нос сразу ударил запах мужского шампуня. Моя одежда нашлась сразу — она была скомкана и брошена в угол комнаты. Подняв ее, я тяжело вздохнула: разумеется, шмотки не успели до конца высохнуть, но все же я решила, что лучше уж надену их, чем буду щеголять в одной майке пирата. Отложив одежду в сторону, я подошла к раковине, чтобы умыться — холодная вода отлично пробуждает и приводит мысли в порядок, а мне в тот момент это было необходимо, как воздух.
Закончив с этим делом, я бросила взгляд на запотевшее зеркало и провела по нему рукой, чтобы «полюбоваться» на последствия вчерашнего дня. Я ожидала лицезреть всю ту же потасканную жизнью девушку: с синяками под глазами и взлохмаченными волосами, с мелкими шрамами на руках после тренеровок с Деннисом Роджерсом и незаконченным татау…
Однако, увидев себя в отражении, я невольно отшатнулась в сторону, хватаясь мокрыми пальцами за горло: моя шея и ключицы были покрыты засосами, и эти красные пятна сильно контрастировали с моей бледной кожей. Я ошарашенно рассматривала их в зеркале, пока внутри нарастал очередной ком бессмысленной обиды.
Сомнений не возникало, кто являлся хозяином этих отметин. Этот кто-то только что хлопнул дверью, бросив меня без каких-либо объяснений. Этот кто-то накачал меня наркотой и нагло воспользовался моим неадекватным состоянием, не сумев угомонить свои гребаные животные инстинкты. Этот кто-то — самый настоящий моральный урод, какого следовало бы поискать.
Не в силах больше смотреть на свое отражение, я припала к стене, сложив руки на груди. Я не чувствовала внутри ничего, кроме злости: не было желания расплакаться от отчаянья и обиды, не было разочарования в главаре пиратов, не было страха перед последствиями, к которым могла привести наша связь, не было стыда и чувства собственной вины. Даже сожаления, что все так обернулось, у меня не было. Потому что я знала, что эти чувства бессмысленны.
Того, что случилось, я уже исправить не смогу. Да и вряд ли смогла бы: что бы там Ваас не пиздел про то, что я не привлекаю его как девушка, рано или поздно он бы все равно не упустил такой забавной, на его взгляд, возможности, как накачать наркотиками малолетку и развести ее на секс. Я же знала, куда я попала. Я же знала, кто этот человек. Глупо было бы разочаровываться в нем, обижаться на его жестокий, ублюдский поступок, если я изначально знала, на что Ваас способен. Моей вины здесь не было. Мной воспользовались, взяли насильно, да еще и тогда, когда я была максимально уязвима как физически, так и морально. И единственное, что я могу чувствовать к своему насильнику — это отвращение. Отвращение и злость…
