«Майале» («поросенок»), а среди англичан — «Чериот» («колесница»). Прежде чем люди на этих «поросятах» смогли найти цель, их заметили и атаковали; пятнадцать из них были убиты, а остальные — взяты в плен. Не все погибли в бою. На советском фронте войска НКВД поймали более тысячи дезертиров из одного-единственного полка; 45 из них были расстреляны, семеро — перед всем полком. В тот же день во Львове украинцы начали трехдневную оргию убийств евреев города; за трое суток жизни лишились по меньшей мере двести евреев.
В других завоеванных областях СССР планы немцев насчет евреев менялись. После первоначальных убийств тысяч из них начали создавать гетто, в которые заключали выживших в бойне. 27 июля новому рейхскомиссару балтийских государств и Белоруссии Генриху Лозе сообщили, что заключенные подвластных ему гетто будут получать «только такое количество еды, которое сможет пожертвовать остальное население, и ни в коем случае не больше, чем необходимо для поддержания жизни». Этот минимальный паек будет сохраняться «до времен, когда можно будет предпринять более интенсивные меры по „окончательному решению“».
В Вильнюсе даже после создания гетто казни продолжались в соседнем курорте Понары, само название которого уже вошло в страшный словарь мест, ассоциирующихся с жестокостью и убийствами: Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен и многие другие, количество которых непрерывно возрастало. 27 июля польский журналист В. Сакович, который сам жил в Понарах и был убит в последние дни германской власти над Вильно, записал в дневнике: «Расстрелы проводятся поблизости каждый день. Так будет продолжаться вечно? Палачи начали продавать вещи убитых. Другой одеждой набили мешки в амбаре у дороги и забирают в город». От двухсот до трехсот человек, добавляет Сакович, «прогоняют поблизости каждый день. И никто никогда не вернулся…».
В Белграде немцы быстро отреагировали на четыре подрыва своих военных автомобилей, чтобы избежать дальнейших актов неповиновения. В тех четырех нападениях никто не погиб. Но 27 июля немцы собрали 1200 евреев, привели их в лагерь неподалеку от города, разделили по профессиям и объявили каждого десятого «заложником». 120 заложников увели и расстреляли.
Только 27 июля немцы завершили окружение Смоленска, перерезав советские линии коммуникаций с Вязьмой и захватив более 100 000 русских военнопленных. В тот день перед всеми офицерами и солдатами был зачитан советский приказ, в котором девять советских высших офицеров приговаривались к смерти. Среди приговоренных значились генералы Павлов, Климовских и Коробков.
27 июля немецкие бомбардировщики вернулись в Москву пятую ночь подряд. «Кремль представляет собой груду дымящихся развалин», — заявил Геббельс. На самом деле в непосредственной близости от Кремля упала только одна бомба, образовавшая глубокую воронку.
28 июля Красной армии пришлось покинуть Кингисепп, расположенный в 130 километрах от Ленинграда. Для строительства оборонительных сооружений — рытья окопов — туда были направлены 30 000 ленинградцев с заступами, кирками и лопатами. Около 100 000 были посланы в район вокруг Гатчины, после революции известной как Красногвардейск. Одновременно строились планы встретить немецкую оккупацию партизанской активностью. 28 июля советские власти в Вязьме издали распоряжение о создании партизанского отряда из 350 человек, который должен был остаться после отступления Красной армии для уничтожения немецких хранилищ провизии, топлива и боеприпасов, разрушения железнодорожных линий Смоленск — Вязьма и Вязьма — Брянск, а также пуска под откос поездов. Отряду предписывалось мешать немцам пользоваться вяземским аэродромом, уничтожая самолеты и топливо; убивать «низших и высших немецких военнослужащих», брать в плен «высокопоставленных немецких офицеров»; передавать Красной армии любые документы, содержащие «ценную информацию о противнике», и создать две или три «диверсионные группы» для выполнения «особых заданий».
28 июля, в день, когда был составлен этот вяземский план и будущие партизаны получили инструкции, Гиммлер издал приказ, позволявший военным соединениям СС, сражавшимся вместе с регулярной немецкой армией, проводить «акции зачистки» против «расово низших» или подозреваемых в содействии партизанам крестьян. В случае помощи партизанам каждый подозреваемый подвергался немедленной казни, а деревня — «сжигалась дотла».
В городе Дрогобыче две недели спустя после первой бойни евреев сержант СС Феликс Ландау записал в дневнике: «В стороне мы заметили, как двигаются несколько еврейских трупов, покрытых песком. Мы посмотрели друг на друга с удивлением. Из трупов поднимается один живой еврей. Мы делаем по нему несколько выстрелов. Согнали восемьсот евреев; завтра их расстреляют».
Огромный размах преступлений и обширность территорий, оккупированных Германией, вызывали беспокойство у небольшой группы высокопоставленных немецких офицеров, которые боялись, что грандиозные надежды на победу в конце концов натолкнутся на патовую ситуацию или даже поражение. «Никому еще не удавалось разгромить и завоевать Россию», — заметил адмирал Канарис в присутствии лейтенанта Фабиана фон Шлабрендорфа, офицера штаба и родственника по линии жены генерал-майора Хеннинга фон Трескова. Именно Тресков в конце июля 1941 г., находясь в группе армий «Центр», пытался заручиться поддержкой фельдмаршала фон Клюге, чтобы попытаться арестовать и сместить Гитлера. Но фон Клюге, хотя в 1938 г. Гитлер и сместил его с командования, поддержки не оказал.
29 июля была создана новая советская оборонительная линия между Ржевом и Вязьмой, защищавшая подступы к Москве. В столице в этот день Гарри Гопкинс разговаривал со Сталиным об американской помощи, которая уже находилась в пути: на кораблях в Архангельск были отправлены двести самолетов, объяснял Гопкинс, а «выдающийся эксперт в обращении с этими самолетами», лейтенант Элисон, уже прибыл в Москву.
Отправка помощи в СССР морем стала возможна только потому, что к концу июля британские шифровальщики в Блетчли читали все инструкции немецких подлодок «непрерывно и с небольшими задержками или вовсе без них». Количество потопленных торговых судов союзников, которое в мае превысило 90, в июле опустилось ниже 30, потому что теперь атлантические караваны удавалось проводить вдали от мест концентрации немецких подлодок. Месяцем ранее была взломана аналогичная «Энигме» система секретных сообщений, ключ к сложной итальянской шифровальной машине С38m, что позволило англичанам в деталях знать о передвижении всех итальянских войск и припасов из Италии в Северную Африку.
Потери итальянцев в итоге заставили немцев сильнее втянуться в борьбу в Западной пустыне; но в конце июля 1941 г. главной темой был триумф Германии на Востоке. К 30 июля, записал высокопоставленный немецкий штабной офицер генерал фон Вальдау, немцы взяли в СССР 799 910 пленных и уничтожили или захватили 12 025 танков. В то же время непрерывно продолжалось выполнение приказа о комиссарах и убийства евреев; убийцы шли следом за германскими армиями, все дальше продвигавшимися вперед по Украине. 30 июля айнзацгруппы Гиммлера составили свой сороковой «Оперативный отчет о ситуации в СССР». В Житомире были расстреляны 180 «евреев и коммунистов», в Проскурове — 146 евреев; в Виннице — 146; в Бердичеве — 148; в Шепетовке — 17; в Хоросткове — 30. В отчете отмечалось: «В последнем поселении 110 евреев были убиты
