местным населением». В Понарах близ Вильнюса польский журналист Сакович записал в дневнике: «Расстреляны около 150 человек. Большинство из них — старики. Палачи жалуются, что очень устали от своей работы, что у них от стрельбы болят плечи. По этой причине они не добивают раненых, и тех засыпают землей полуживыми».
В директиве № 34, разосланной из Растенбурга 30 июля, Гитлер приказал навязать советским войскам, сражавшимся к северо-западу от Киева, сражение западнее Днепра и уничтожить их. В этой же директиве, впрочем, он призывал к осторожности и перегруппировке в других местах, чтобы эффективнее сфокусировать военные усилия. Группе армий «Центр» предписывалось перейти к обороне. Танковые группы следовало вывести с фронта «для восстановления». На финском фронте предполагалось оставить только такое их количество, «которое необходимо для ведения обороны и для осуществления должных мероприятий по подготовке к наступлению».
31 июля в Кишиневе завершилась первая бойня четырехзначного числа гражданских лиц: за четырнадцать дней были убиты 10 000 евреев. В тот же день фельдмаршал Геринг отправил из Берлина Рейнхарду Гейдриху письмо «об инструкциях фюрера», в котором приказал ему «произвести все необходимые приготовления в том, что касается организации и действительных конкретных приготовлений к общему решению еврейской проблемы в немецкой сфере влияния в Европе». За этим многословным и витиеватым предложением скрывался план массового уничтожения.
«Самое слабое место Гитлера, — сказал Сталин Гарри Гопкинсу 31 июля, во время второй их встречи, — это огромные массы порабощенных им людей, которые ненавидят его, а также безнравственные методы его правительства. Для того чтобы эти люди и миллионы других в еще не завоеванных странах могли бороться против Гитлера, их надо ободрить, морально поддержать. Это могут сделать лишь Соединенные Штаты».
Из рабочего наряда концлагеря Аушвиц в конце июля сбежал один поляк. В отместку в его бараке, где жило 600 человек, были случайным образом отобраны десять заключенных, которых заперли в комнаты, чтобы заморить голодом. После отбора польский католический священник Максимиллиан Кольбе, который также был заключенным, подошел к коменданту лагеря и попросил заменить им одного из отобранных узников. «Я один в этом мире, — сказал Кольбе, — а у этого человека, Франтишка Гаёвничека, есть семья, ради которой стоит жить». — «Согласен», — сказал комендант и отвернулся. Кольбе бросили на смерть. Спустя тридцать лет на церемонии беатификации Кольбе присутствовал со своей женой человек, место которого он занял, Франтишек Гаёвничек.
В неделю, когда совершил подвиг Кольбе, офицера германской армии майора Рёслера, находившегося в своей казарме в Житомире, встревожила «дикая ружейная пальба». Пытаясь обнаружить ее источник, он взобрался на насыпь и увидел внизу «отвратительную по своей жестокости картину, потрясавшую и ужасавшую неподготовленного человека». Майор Рёслер заглянул в яму, заполненную телами мертвых и умирающих евреев. На краю ее стояли немецкие солдаты, некоторые из них были в шортах для плавания из-за стоявшей на улице жары. Местные гражданские с любопытством смотрели на сцену; кто-то привел посмотреть на спектакль жен и детей. В яме, вспоминал позже Рёслер, «среди других… лежал старик с седой окладистой бородой, сжимавший в левой руке трость. Так как он еще был жив и прерывисто дышал, я велел одному из полицейских добить его, на что тот ответил с улыбкой: „Я ему уже вогнал семь пуль в грудь, он теперь сам должен подохнуть“».
Через пять месяцев Рёслер подал протест начальству. «Для меня не имеет значения, на основании каких судебных приговоров проводились эти расстрелы, — написал он, — но все происходящее здесь несовместимо с существовавшими у нас до сих пор взглядами на воспитание и нравственность».
В середине августа в Минске Гиммлер лично присутствовал на казнях, но от их вида ему стало дурно. Он сказал тем, кто проводил расстрелы, что они должны быть «жесткими и твердыми». Но вместе с тем Гиммлер поручил главе немецкой криминальной полиции Артуру Небе, который имел чин генерала СС и с 22 июня возглавлял айнзацгруппу B, действовавшую в Белоруссии, найти новый способ массовых убийств. После войны в берлинской квартире Небе был найден любительский фильм, показывавший работу газовой камеры на выхлопных газах грузовика.
Назревала новая политика массовых убийств. Тем августом в Аушвице заместитель лагерного коменданта капитан СС Карл Фрич провел эксперименты по убийству газом с использованием синильной кислоты — пестицида, циркулировавшего на рынке под немецким торговым названием «Циклон-Б». Жертвами, избранными им для этих опытом, стали русские военнопленные.
В часто применявшейся коммерческой форме к «Циклону-Б» добавлялся специальный раздражитель, чтобы те, кто использовал его против насекомых, чувствовали ужасный запах и держались от него подальше. Теперь раздражитель был удален, чтобы не тревожить и вызывать панику среди тех, против кого он использовался; на каждой банке помещалась особая наклейка, предупреждавшая операторов газовых камер, что вещество в ней «без раздражителя».
2 августа Красная армия, почти непрерывно отступавшая на протяжении пятидесяти дней, начала 28-дневное танковое сражение, чтобы выбить немцев с Ельнинского выступа. Хотя в октябре советские войска в Ельне были окружены и разгромлены, их успех в августе стал первой победой Красной армии над немцами и сильно поднял боевой дух СССР. Посетив группу армий «Центр» в Борисове 4 августа, Гитлер сказал двум своим высшим командирам, фельдмаршалу фон Боку и генералу Гудериану: «Если бы я знал, что у них так много танков, я бы дважды подумал, прежде чем нападать».
6 августа Гитлер прилетел из Борисова в Бердичев, чтобы посетить штаб-квартиру группы армий «Юг». С ним был Вальтер Хевель, который записал в дневнике: «Разрушенная монастырская церковь. Открытые гробы, казнь, жуткий город. Много евреев, старинные дома, плодородная земля. Очень жарко». Гитлер вернулся в ставку в Растенбурге. На следующий день командир немецкой полиции в центральном секторе Эрих фон дем Бах-Зелевски сообщил в штаб СС в Берлине, что со времени своего прибытия в СССР его подразделения провели 30 000 казней. Кавалерийская бригада СС тоже отослала в тот день в Берлин отчет, в котором сообщала, что совершила 7819 казней в районе Минска. Чтобы обеспечить максимальную секретность, оба отчета были посланы при помощи самой безопасной из доступных систем радиошифровки — «Энигмы». В результате оба прочла британская разведка. Гитлер тоже должен был их прочесть; за пять дней до этого шеф гестапо Генрих Мюллер написал из Берлина командирам четырех айнзацгрупп, в том числе группенфюреру СС Артуру Небе, командиру айнзацгруппы B, что «с настоящего времени фюрера следует постоянно информировать о работе айнзацгрупп на Востоке».
Работа эта была непрерывной и обстоятельной. Оперативный отчет о ситуации № 43, составленный в Берлине 5 августа, сообщал о мерах в 29 городах «и других небольших местечках», в
