выступил против убийств со своей кафедры. Общественное недовольство в Германии росло. Уступив ему, Гитлер распорядился завершить программу эвтаназии: приказ был передан доктору Браку 24 августа.
Второй темой, которую Геббельс озвучил 18 августа, была «работа» Гиммлера и необходимость депортировать берлинских евреев на Восток. В Берлине было 76 000 евреев. Гитлер согласился, вспомнив о своем «пророчестве», сделанном в январе 1939 г., что, если евреям «еще раз удастся спровоцировать мировую войну», она закончится уничтожением еврейства. Гитлер был убежден, что его пророчество сбывается.
В день разговора в Растенбурге счеты с ними действительно сводились. В Ковно, в 200 километрах от Растенбурга[55], литовец, работавший на немецкие власти, приказал 534 еврейским писателям, интеллектуалам, профессорам, учителям и студентам явиться к воротам гетто для «работы в городском архиве». Многие добровольно пошли на работу, которая казалась не слишком тяжелой и, возможно, даже интересной. Среди добровольцев был Роберт Стенда, до войны возглавлявший оркестр Ковенского оперного театра. «Они пошли за обещанием денег и лучшей еды, — вспоминал позднее один молодой еврей, друг Стенды Иосиф Каган, — а может, и лучших условий жизни для их семей». Евреи ушли. «Родственники ждали их до вечера, — писал Каган. — Они прождали следующий день и еще один. Лучшая молодежь гетто не возвратилась». В день отбора всех привели в один из старых фортов, окружавших город, и расстреляли.
К востоку от Ковно бои продолжались. 18 августа молодой офицер германской армии, лейтенант Курт Вальдхайм[56], который участвовал в боевых действиях на фронте без перерыва почти две недели, среди прочих получил за свои действия нагрудный штурмовой знак. «Ради блага немецкого народа, — сказал Гитлер своим посетителям в Растенбурге 19 августа, — мы должны желать войны каждые 15 или 20 лет. Армия, единственная цель которой — сохранение мира, превращается в игру в солдатики — посмотрите на Швецию и Швейцарию».
Решив спланировать стиль своей победы, 20 августа Гитлер инструктировал Альберта Шпеера, что в монументальном центре нового Берлина, между перестроенным Южным вокзалом и еще не возведенной Триумфальной аркой, должны располагаться тридцать советских тяжелых орудий. Все захваченные «сверхкрупные» советские танки следовало сохранять, чтобы затем установить напротив важных общественных зданий. Как орудия, так и танки должны были быть помещены на гранитные пьедесталы.
Той ночью первые немецкие бронетанковые соединения достигли Гатчины, расположенной всего в 46 километрах от Ленинграда. На следующий день они захватили Чудово, перерезав железнодорожную связь между Ленинградом и Москвой. Пока начиналась осада Ленинграда, австралийские войска, осажденные в Тобруке и потерявшие погибшими за последние четыре месяца 832 человека, по морю отправились из города в Египет; их должны были заменить британские военнослужащие. После страданий солдат в Греции и на Крите их командиры и политики на той стороне земного шара требовали их вывода; у Тобрука в плен попали около 7000 человек.
20 августа итальянские войска на побережье югославской Далмации заняли город Госпич и остров Паг. В обоих местах они обнаружили свидетельства массовых убийств сербов и евреев местными фашистами — усташами. На Паге был эксгумирован 791 труп, среди которых были 293 женщины и 91 ребенок. В лагере Ядовно, в 19 километрах от Госпича, с середины июля были убиты по меньшей мере 3500 евреев и сербов — кого-то забили до смерти на принудительных работах, других расстреляли.
В первые часы 21 августа в качестве ответной меры за нападение на немецкий патруль на улицах бывшего югославского города Сабача была устроена резня евреев и сербов. Затем схватили других евреев и приказали им развесить трупы на фонарных столбах. «Как можно вешать мертвецов, — вспоминает Мара Йованович то ужасное утро, — и кому хватит смелости не сделать этого? На шею жертвы накидывали петлю, в то время как вся ее одежда была в крови. Мимо спешат люди, задирают головы…» На следующий день евреям приказали снять и увезти трупы на мусоровозах. «Не было ни одного человека, кто не скорбел, — вспоминала Мара Йованович, — не только по мертвым в грузовиках, но и по живым у грузовиков».
21 августа в Париже двадцатидвухлетний коммунист Пьер Жорж, который позднее взял кодовое имя «Фабьен», застрелил на станции метро молодого немецкого офицера. Это был первый акт насилия против немцев в Париже со времени оккупации города более чем за год до этого. В ответ немцы схватили и расстреляли свыше 150 французов.
В тот месяц британская радиоразведка добилась некоторых успехов; в числе прочего она смогла узнать о действительном германском правлении на Востоке. Особой удачей стал перехват текста радиосообщения японского посла в Берлине. Посол сообщал о беседе с Гитлером, в которой тот уверял дипломата, что «в случае столкновения Японии и Соединенных Штатов Германия тут же начнет боевые действия против Соединенных Штатов». Расшифровка этой телеграммы тут же была отправлена Рузвельту. Другим успехом разведки стал перехват сообщений немецкой полиции, отправленных с Востока при помощи «Энигмы» в семнадцати отдельных случаях на протяжении восьми дней с 23 августа. Они излагали детали расстрелов евреев группами от 61 до 4200 человек; «уничтожаются целые районы», сообщил по радио британскому народу Черчилль 25 августа. «Тысячи, буквально тысячи хладнокровных казней совершаются немецкой военной полицией против русских патриотов, которые защищают родную землю. Со времен монгольского вторжения в Европу в XIII в. не было столь методичной, безжалостной резни такого или близкого масштаба».
Черчилль не мог говорить о евреях отдельно; если бы он так сделал, это показало бы немцам, что британская разведка читает их самые секретные сообщения. Но он ясно сказал, что немцы осуществляют «самые ужасные жестокости», сообщив слушателям: «Мы — свидетели не поддающегося описанию преступления».
25 августа британские и индийские силы начали операцию «Согласие» — оккупацию южных нефтеносных областей Ирана, в то время как советские войска вошли в страну с севера. В тот же день британский и советский послы в Тегеране согласованно представили иранскому правительству ультиматум, в котором требовали принять «протекцию» союзников. Через три дня в знак протеста против англо-советской «агрессии» Реза-шах Пехлеви отрекся в пользу своего сына. В рамках другого англо-советского предприятия, операции «Перчатка», 25 августа британский, канадский и норвежский спецназ высадился на норвежском острове Шпицберген в Северном Ледовитом океане. Здесь они уничтожили запасы угля, оборудование шахт и нефтехранилища, чтобы они не достались немцам, и эвакуировали 2000 советских граждан, которые были вывезены на юг, в Архангельск, на борту «Императрицы Канады». Кроме них со Шпицбергена были эвакуированы пятьдесят французских офицеров, которые в мае 1940 г. попали в плен к немцам и очутились в лагере для военнопленных в Восточной Пруссии, а затем сбежали в СССР, надеясь присоединиться к силам «Свободной Франции». Вместо этого советские власти интернировали их на Шпицбергене. Теперь французы вновь оказались на свободе.
На территории Украины 25 августа немецкие силы захватили индустриальный город
