Свеча тихо потрескивала в глиняном подсвечнике. Воздух отдавал сыростью, в дальнем углу все громче шуршали мыши.
Я прислонилась спиной к стене, закрыла глаза и задумалась. Мне не давали покоя слова Маркуса о сущности, спрятанной в особняке леди Летиции. В словах старика была какая-то странность. Он говорил о сущности так, словно ее отделили не от товоса, а вынули из живого человека. Мне вспомнился мертвый взгляд бесцветных глаз, равнодушный голос, бесстрастное лицо. Странно. Насколько я успела понять, оборотни довольно эмоциональны, а Марок выглядит так, словно из него вынули душу, а вместо нее вложили пластмассовую коробку.
И почему-то это несоответствие не давало мне покоя. А в какой-то момент мелькнула невозможная догадка. Я вдруг поняла, почему Людвиг Бернстоф не захотел участвовать в незаконных экспериментах Маркуса. Тот призрак, Мар. Он не зря пытался меня убить. Хранитель говорил, что сущность свихнулась от долгого нахождения вне артенида, но это было не так. Если моя догадка верна, Мар потерял нечто другое. Свое человеческое тело. Мар. Маркус Марок. Оборотень, ставший одной из личин метаморфа. Вот о каком эксперименте шла речь. Гарви завладел телом главы Белого клана, отделив его человеческую сущность, и оставив звериную.
На лбу выступил холодный пот. Выходит, дед помог метаморфу совершить убийство? И настоящий Маркус Марок томится вне тела, привязанный запрещенной магией к особняку Бернстофов, а его место занял сумасшедший ученый? Теперь понятно, почему от Мара исходила такая ненависть.
Тихий скребущий звук, раздающийся откуда-то сверху, заставил меня оторваться от горьких мыслей и поднять голову.
— Белла? — послышался громкий шепот, и я вскочила на ноги, узнав голос мужа.
— Лукас, я здесь!
Сердце забилось часто, мешая дышать. Он нашел меня! Он все-таки меня нашел!
— Ты цела? Мы скоро тебя вытащим, потерпи немного, — взволнованно сказал Хольм. — На доме сильная защита, Дерек пытается ее снять.
— Как вы меня отыскали?
— Эрик вычислил метаморфа. Ему помогли твои слова о живучести привычек. Мы проверили дома Гарви и Маркуса, но там тебя не было. А потом появился призрачный зверь, которого ты освободила, и сказал, где именно тебя искать. И вот мы здесь. С тобой точно все в порядке? Ты не ранена?
— Лукас успокойся, со мной все хорошо, — заверила я мужа. — Меня даже покормили.
В этот момент снаружи послышался резкий хлопок, а следом раздался оглушительный грохот.
— Отойди подальше от стены, любимая, — сказал мне Лукас, выставляя решетку окна и несколькими ударами расширяя проем. Спустя пару мгновений Хольм спрыгнул вниз, и я задохнулась в его объятиях.
— Белла! — Лукас требовательно посмотрел мне в глаза, а его руки мгновенно прошлись по телу, словно муж решил сам убедиться, что со мной все в порядке.
— Я знала, что ты придешь!
— Разве могло быть иначе? — ответил Лукас и, быстро коснувшись моих губ своими, добавил: — Нужно выбираться отсюда. Тут опасно.
Он подхватил меня на руки, крепко прижал к себе и шумно вздохнул.
— Подожди, надо взять эндорум.
Я кивнула на творение Людвига Бернстофа.
— Возьму. Только сначала вытащим тебя отсюда, — ответил Лукас, направляясь к окну.
— Хольм, что там у вас? — послышался сверху голос Каллемана.
— Порядок, — отозвался Лукас и подсадил меня, помогая выбраться.
— Давай руку, — подался навстречу Эрик.
Моя ладонь оказалась в крепких тисках, и меня буквально вытянуло наверх.
— Жива?
Каллеман окинул меня быстрым взглядом и скупо улыбнулся.
— Да, — выдохнула в ответ и отряхнула испачканный в пыли подол.
— Лукас, давай быстрее, чего ты там застрял? — поторопил друга Эрик, и в этот момент из темницы послышался ненавистный голос.
— Вижу, все-таки пришел, — в интонациях Маркуса сквозила ненависть. — Догадался. Всегда догадливым был.
— А ты думал, я оставлю свою жену? — ответил Хольм, и я почувствовала, как сжалось сердце. Как бы не был силен Лукас, не стоило недооценивать метаморфа.
— Марок, дом окружен полицией. Советую не сопротивляться, — крикнул Каллеман.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Надеюсь, вы не рассчитываете, что я сдамся? — хмыкнул старик.
Он собирался добавить что-то еще, но в этот момент внизу снова что-то громыхнуло, а потом послышался сдавленный крик и грязное ругательство.
— Ублюдок! Сними с меня эту дрянь! — шипел Маркус, и я, наклонившись к разбитому оконному проему, увидела, что Лукас держит в руках светящуюся веревку, конец которой петлей обвивает шею метаморфа.
— Убери! Слышишь? Сними ее с меня! — перешел на визг Маркус. Его лицо менялось, в нем проявлялись то добродушные черты Гарви, то невзрачное лицо Остера, а когда возвращалась физиономия Марока, в бесцветных глазах горела такая злоба, что мне стало не по себе. Казалось, дай метаморфу волю, и он уничтожит всех вокруг одной силой своей ненависти.
— Ненавижу… Уничтожу вас всех, мерзкие людишки! — словно услышав мои мысли, выкрикнул Маркус, и его лицо исказила страшная гримаса, превратившаяся в волчий оскал.
— Ну, для этого тебе придется сильно постараться, — невозмутимо ответил Хольм и потянул веревку.
Метаморф, изрыгая ругательства, дернулся и зашипел, как ошпаренный.
— Сними ее! — кричал он, мотая головой. — Убери эту гадость! Она жжется!
— А ты стой смирно, и варса не причинит тебе вреда, — посоветовал Лукас, и я поняла, что веревочка явно не просто так блестит. Похоже, Хольм с друзьями подстраховались, и подготовили для метаморфа сюрприз.
Я смотрела на своего волка, а внутри боролись волнение и восхищение. Какой же он красивый...
— Ну что? Взяли? — поинтересовался подошедший к нам Горн. — Отлично. Гордон, вы где? — подняв руку с переговорным кольцом, негромко спросил он. — Внизу? Ориентируйся на Лукаса, Маркус с ним.
— Вы за все заплатите, грязные ублюдки! — продолжал изрыгать ругательства метаморф. — Не надейтесь, что это сойдет вам с рук. Не забывайте, я ректор академии и глава Белого клана. И вы не имеете права так со мной обращаться!
— Уймись, Маркус, — хмыкнул Хольм. — Угрожать нам бессмысленно. Твой клан отречется от тебя, когда узнает, кто ты, а твои коллеги по академии вряд ли захотят запятнать свою репутацию, вступаясь за убийцу. Смирись. Это единственное, что тебе остается.
— Никакой он не глава! — громко сказала я. — Он присвоил тело Маркуса Марока, отделив его человеческую сущность и оставив звериную.
— Так вот почему три личины, — посмотрел на меня Каллеман. — Значит, в этом замешан кто-то из Бернстофов?
— Мой дед, — тихо ответила я и вдруг услышала знакомый голос.
— Белла! Ты жива! Слава создателю, — взволнованно произнес появившийся рядом Давенпорт, а я смотрела на него и впервые видела таким открытым. Не было больше ни привычной холодной мины, ни равнодушия, ни строгого взгляда. Лицо Рэндальфа казалось настоящим. Как и искренняя радость, прозвучавшая в голосе.
— Ты не пострадала?
Темные глаза смотрели на меня с тревогой, которую Давенпорт даже не пытался скрыть.
— Со мной все нормально.
— Гарви взяли? — все еще не отрывая от меня взгляда, спросил у Каллемана Рэндальф.
— Полюбуйся, вот он, красавец, — вместо Эрика ответил из камеры Хольм. — О, а вот и его почетная свита! — Лукас кивнул вошедшим в камеру мужчинам. — Гордон, Керн, забирайте. Он ваш. И эндорум захватите.
Светящаяся веревка перешла в руки высокого полицейского, и тот вывел сыплющего проклятиями Маркуса из темницы, а Хольм ловко выбрался через разрушенный оконный проем, и крепко меня обнял.
— Все кончено. Больше этот подонок никому не сможет навредить, — наклоняясь к моим губам, прошептал муж, и поцеловал так, что я забыла и о метаморфе, и о недавних испытаниях, и об окружающих.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Правда, эти самые окружающие не забыли о нас.
— Ну ладно вам, голубки, потом миловаться будете, у нас еще полно работы, — немного ворчливо произнес Каллеман. — Лукас? Ты меня слышишь? Вот же упрямый волчара! Дорвался до своей ненаглядной. Дерек, отправь их в особняк Бернстофов, от них сейчас все равно никакого толку. Давенпорт, вашему ведомству придется подождать. Пока я не допрошу метаморфа, мы его не отдадим.
