У кого будут глаза ее мужа и его огненный росчерк в челке.
Но пока каждое утро всплеск надежды сменялся очередным разочарованием, а прием пациенток резал, словно нож, наточенный умелыми руками Огонька. Женщины, чьи глаза блестели от счастья, приходили к ней и зачастую приводили с собой смущенно, но горделиво улыбающихся мужей. Глядя на эти пары, Нагината снова и снова задавала себе вопрос: когда же и ее тесты покажут две полосы? Она даже начала носить их с собой: а вдруг в ее случае особая реакция, проявляющая цвет не через минуты, а часы? Дни? Она слышала о таких случаях! Лучше она все их будет хранить, благо, объемные карманы халата позволяют... Ежедневно по много раз Наги перебирала их, сравнивала. Всматриваться в окошки с голубой полосой до боли в глазах стало для нее традицией.
Она была уверена, что и ее муж, узнав об успехе, обязательно ей тепло улыбнется...
Нагината отодвинула карту очередной счастливой пациентки. Выудила из кармана халата один из бережно хранившихся там тестов, и в очередной раз за день сердито на него уставилась. Может быть, бракованный? Бракованная партия, полностью попавшаяся ей?..
Окошко подмигивало одной тонкой синей полосочкой. Девушка повернула его под другим углом, и ей показалось, что рядом все же высветилась вторая! Едва заметная, почти неотличимая от белого... Вот же она!.. Наги протянула руку, нащупала ручку и очень аккуратно провела по тому месту, где стоило быть второй. Она просто сделает ее чуть более четкой, чтобы перестать так напрягать зрение, пытаясь разглядеть! Синяя чернильная линия легла рядом с голубой.
Вот теперь все так, как должно быть!
Дрожащими пальцами Нагината сжали заветный кусочек пластика и трепетно прижала его к груди. Ее губы впервые за несколько месяцев растянулись в счастливой, широкой улыбке.
Спустя 18,5 лет после победы над Плутарком.
Она никому не сказала о своем счастье.
Зачем, ведь она сама акушер-гинеколог? Она прекрасно справится со всем самостоятельно. На работе знали, что муж ее совсем недавно погиб, и Наги решила, что ей ни к чему сочувствующие взгляды и разговоры за спиной. Никому не понять, каким смыслом разом наполнилась ее жизнь! Как все изменилось!..
Теперь Нагината вечерами шла домой, готовила себе правильный, полезный ужин, а потом садилась и представляла, что нужно подготовить к рождению малыша. Вон туда она поставит кроватку. А вон там будет хранить его вещи. Или лучше разместить кроватку в углу, подальше от входной двери? А поместится ли вон там колыбель?.. Подумав, она решила, что стоит нарисовать планировку комнаты, чтобы понять, как переставить мебель.
Энтузиазм и энергия переполняли ее. Не стоило откладывать это важное дело ни на минуту!
Порывшись в шкафу, Наги вытащила оттуда любимую толстовку мужа. Улыбаясь, вдохнула аромат шафрана и красного апельсина. Огонек же не будет против, если она ее накинет?.. Сейчас ей особенно хотелось уюта и тепла. Закутавшись, Наги накинула на голову капюшон, чтобы полностью окружить себя родным ароматом. Она оказалась из тех счастливиц, которых не преследовал токсикоз, но стоило позаботиться о них с малышом, и окружить себя тем, что точно не вызовет тошноту!.. Снова порывшись в шкафу, она достала свою коробку с карандашами и альбомы. Найдя пустой лист, принялась водить ими по бумаге, перенося на него идеи оформления интерьера. Она нарисовала балдахин над кроваткой, а потом цветочки на нем. Игрушечную крысу в кроватке. И погремушки, обязательно нужны погремушки!..
Отложив карандаш, Нагината достала старые рисунки и уселась вместе с ними прямо на пол. Руки сами собой подцепили прядь длинных волос и сунули ее в рот. Она с удовольствием сжала зубы, почувствовав, как хрустнули под ними волосы. Ей всегда безумно нравилось это ощущение, но кто-то вечно оказывался рядом, морщился и заставлял перестать их обсасывать!..
Вот папа. Его виски уже начали седеть, когда она рисовала этот портрет, но взгляд был ясен и даже игрив. Наги выполнила его, закончив первый год обучения на Венере... А вот мама смущенно глядела из-под челки. Такой она поймала ее во время беременности Стокером. А вот десятки рисунков, на которых в разных позах изображен широкоплечий мужчина с буро-рыжим росчерком в волосах. Вот он закусил губу, вот сжал зубами сигарету, а вот тут он полуобнажен и по литым мышцам груди так и хочется провести ладонями. Нагината помнила пальцами его тело: надежное, сильное, дающее ощущение защиты...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он вечером придет и она прижмется к его груди. Снова услышит ухом стук родного сердца. О, как же оно забьется, когда она покажет две полоски на тесте!..
Нагината счастливо вздохнула, улыбнувшись своим мыслям.
Интересно, каким он будет — их ребенок? Она же может нарисовать его! Представить, каким он будет после рождения, каким – в год, в два. Она много лет не брала в руки карандаш, но знает, что умение вернется, стоит ему только привычно улечься в пальцах. Она сейчас набросает, а потом, когда малыш подрастет, сравнит реальность и свои предположения.
Лихорадочно блестя из-под низко надвинутого на лицо капюшона глазами, Нагината взяла пустой лист, и карандаш забегал по бумаге.
Глаза будут Огонька, она уверена. Губы — папины. А вот носик как у нее и мамы. Огненную челку он наверняка также унаследует от отца, ведь тот говорил, что это — наследная черта его рода...
Ей приходит в голову, что мама наверняка с радостью возьмет на руки внука. И Нагината начинает с упоением, часами выверяя детали, рисовать Карабину, прижимающую к груди младенца.
Наги помнит, как папа ползал с ней и Харлеем по полу. С внуком наверняка тоже будет рад поиграть! И растрепанная осунувшаяся женщина рисует, как широкоплечий, еще совсем не старый рыжий мужчина на полу их комнаты катает машинку перед начавшим сидеть малышом.
Она точно знает, что Огонек станет прекрасным отцом. И рисует снова и снова, как он, придерживая их сына за ручки, помогает тому делать его первые шаги. Их первые шаги. Их первые мальчишеские игры. Их первые от нее тайны...
Дни сменяются ночами, ночи гонит прочь рассвет, но Нагината не замечает их смены. Выводя каждую шерстинку на любимом лице, она рисует, как Огонек сажает подросшего мальчишку в седло «Дрэгстера». Как тот помогает отцу ремонтировать байк, и они оба являются к ужину, уставшие и перемазанные маслом, но совершенно довольные: у них получилось! А вот они всей их большой семьей провожают сына в первый раз в школу… У самой Наги в этот момент под сердцем дочка, и совершенно счастливый муж не может сдержаться, чтобы время от времени не прикоснуться к ее округлившемуся животу.
Уйдя в мир фантазий, Нагината не заметила, как в ее дом вошел рыжий старик. Всего час назад ему доложили, что она почти две недели не появлялась на работе, не брала трубку и не отпирала дверь. Она не заметила, какими пустыми глазами он смотрел на нее. Ей было совершенно плевать, что она перемазана в карандашах и красках, исхудала, под глазами ее залегли синяки, а грязные, спутанные волосы, чьи кончики она по вернувшейся детский привычке обсосала до состояния мокрых клоков, слиплись и безнадежно перепутались. Она больше не смотрела вокруг, лишь внутрь себя, полностью погрузившись в мир идей.
Стокер, замерев и не шевелясь от сковавшего его ужаса, смотрел на дочь Карабины и жену Огонька, которая, раскачиваясь из стороны в сторону, сидела на полу среди сотни рисунков.
Рисунков, на которых безумная женщина изобразила своих близких. Тех, кто больше не мог быть с нею рядом.
Рисунков, в которые она перенесла свою жизнь.
Которые стали ее жизнью.
Ее идеальным миром.
Миром, которого не будет никогда.
====== Эпилог. Серый кардинал. ======
Спустя 23 года после победы над Плутарком.
Марс полыхал.
Внизу, там, где еще недавно простирался Сад Надежды, жаждущая крови толпа пыталась прорваться в здание правительства. Военные, которые остались верны Стокеру, вели огонь на поражение, пытаясь не допустить штурм резиденции Лидера. Нападающие кидались под выстрелы и умирали сотнями. Марсиане предпочитали смерть продлению периода изоляции.
