Уменьшив пламя до средней мощности, он сдернул с плеча моего лучшего друга кухонное полотенце и начал стирать жирные брызги.
— Буржуи херовы из частной школы, — пробурчал он. — Все за вас делают другие.
— Черт, Кав, я ошибся, — усмехнулся Гибси, с радостью отходя от плиты. — Это ж настоящий папочка.
— Кав, окажи услугу, — бросил Джоуи через плечо. — Сходи глянь, как там моя сестра?
У меня бабахнуло сердце.
— Ты про Шаннон?
Джоуи кивнул и потянулся за тарелкой, куда положил несколько колбасок.
— Сидит в машине.
— А почему ты оставил ее в машине? — жестко спросил я. — Ей же холодно.
— Потому что она не захотела пойти со мной, — ответил он, явно удивляясь моей непонятливости. — Если хочешь, попробуй уговорить ее сам, но она не собирается двигаться с места.
Меня не нужно было просить дважды.
Или давать разрешение, если уж на то пошло.
Я уже несся к выходу.
34. Собачьи ласки и противоречивые чувства
Шаннон
Потрясенная, я сидела на заднем сиденье Ифиной машины, уставясь на дом семьи Кавана и размышляя, как поступить.
Стоит ли идти внутрь?
Или лучше подождать здесь?
Может, свернуться клубочком и сделать вид, будто меня здесь нет?
Дома ли его мать?
А отец?
То, что случилось в пятницу, просто раздавило меня, и хотя потом, в пабе и в кино, мне было хорошо с Джонни, я все равно провела две ночи без сна, утопая в унизительных мыслях о том, что меня вывернуло у него на глазах.
Этот парень и так вышиб меня из колеи, а теперь, оказавшись в его личном пространстве, я не понимала, как себя вести.
Я сомневалась, что сумею справиться с чувствами к нему.
Раздумья прервали две пары громадных золотистых лап на боковом стекле.
Повернувшись, я увидела двух одинаковых собак в ярко-розовых ошейниках, которые смотрели на меня, раскрыв пасти и высунув языки, и громко скулили.
Не успев толком подумать, я сдвинула сиденье Джоуи и вылезла из машины.
Едва я встала на гравийную дорожку, на меня накинулись с поцелуями и радостным повизгиванием: обе собаки пытались на меня напрыгнуть.
— Привет, ребята!
Я нагнулась и потрепала обеих.
Мое дружеское приветствие, кажется, только распалило их, потому что одна из собак прыгнула на меня и ударила лапами в грудь.
— Вау!
Потеряв равновесие, я шмякнулась на пятую точку с громким «ууфф».
Собаки тут же навалились на меня и обслюнявили все лицо и шею.
Я смеялась и пыталась отвернуть лицо, но напрасно: собаки были неутомимы в своем выражении любви.
Чего я не заметила из машины, так это того, что обе успели изваляться в коровьем навозе и отчетливо воняли.
Оставив бесполезные попытки встать, я лежала спиной на мокрой от дождя гравийной дорожке, а собаки тыкали меня мордами, ходили по мне лапами и облизывали каждый дюйм моего тела, не защищенный одеждой.
— Какая вы дружелюбная парочка, — усмехалась я, больше не пытаясь убежать.
Одежда постепенно намокала, но я не собиралась вставать.
Даже если бы и захотела, я бы не смогла.
— Привет, — засмеялась я, когда одна из собак решила сесть мне на живот. Передними лапами она придавила мои плечи и усердно облизывала лицо.
— Ты такая хорошая девочка! — ворковала я, уворачиваясь от языка и не давая лизать меня в губы.
Бессмысленное занятие, потому что вторая собака стояла возле моей головы и ждала своей очереди.
— Осторожно, — предупредила я ее. — Все лицо слижете.
— Бонни! Плюшка! Отойдите от нее! — послышался знакомый голос, однако собаки и не подумали подчиниться.
Наоборот, активизировались с намерением залюбить меня до собачьего умопомрачения. Через пару секунд сильные руки подцепили меня за подмышки.
От неожиданности мои конечности сами собой напряглись, и я оторвалась от земли. Джонни поставил меня на ноги и быстро заслонил собой, пока собаки скакали на нас обоих.
— Нет! — приказал он. Одной рукой Джонни держал меня за талию, а другую предостерегающе выставил вперед. — Бонни! — рявкнул он. — Плохая девочка! — Его глаза переместились на вторую собаку, подползавшую ближе. — Плюшка, даже не думай про эти фокусы.
Он достал из кармана теннисный мяч и помахал перед собаками, мгновенно переключив их внимание.
— Видите мячик? Мячик, да?
Размахнувшись, Джонни швырнул мячик. Тот упал далеко, вне поля зрения, и собаки унеслись на поиски.
Воспользовавшись тем, что Джонни отвернулся, я сдернула резинку для волос и перекинула волосы на левую сторону, спрятав под ними половину лица.
— Не сердись на них, — сказал Джонни, когда собаки скрылись из виду. Он быстро оглядел меня и поморщился. — Ну они тебя и уделали.
Я так зависла при виде его, что не знала, как себя вести и что говорить, так что мне понадобилось время, чтобы сообразить: он ведь разговаривает со мной.
— Что?
— Твоя одежда, — пояснил он, выразительно посмотрев на меня.
Я оглядела себя и чуть не застонала.
Увы, он был прав.
Я была вся мокрая, в грязи, шерсти и собачьих слюнях.
— Ой… да. — Мне стало стыдно. Я попыталась вытереть руки о свои темно-синие треники, но слюни прилипали к пальцам. — Да уж, уделали, — нервно засмеялась я, когда на самом деле мне хотелось нырнуть на заднее сиденье машины Ифы и исчезнуть.
— Прости их, — попросил за собак Джонни со смущенным видом. — Они дикие.
— Да все нормально, — сказала я, тяжело выдохнув. — Я не против. Бонни и Плюшка очень дружелюбные.
— Бонни и Плюшка очень невоспитанные, — поправил меня Джонни и поморщился. Сунув руки в карманы серых спортивных брюк, он добавил: — Это мамины собаки. Она обращается с ними как с людьми, вот они в это и поверили.
— А твои родители дома? — спросила я, занервничав от мысли, что мой брат находится совсем рядом с родителями Джонни.
Джоуи был прямолинеен и обычно говорил вслух все, что приходило ему на ум.
Он вполне мог обсудить тот случай на поле и мое сотрясение мозга.
— Нет, они в Дублине, — ответил Джонни. — Папа сейчас там работает.
У меня округлились глаза.
— Так ты один дома?
— Мне же не четыре годика, — усмехнулся он.
— Конечно, — торопливо согласилась я и покраснела.
— Родители часто ездят по работе, — пояснил он, сжалившись надо мной. — Обычно я тут один.
Не знаю почему, но его слова зацепили меня.
«Обычно я тут один».
Какое печальное признание.
Джонни вдруг нахмурился, наклонился ко мне и обхватил ладонью мой подбородок.
— Это что такое? — спросил он убийственно спокойным голосом, обжигая меня своими синими глазами.
— Ты о чем? — спросила я, испугавшись вопроса.
Приподняв мне подбородок, он отвел волосы с плеча и глухо зарычал.
— Вот это, — пояснил он, проведя большим пальцем по скуле. — И это, — добавил он, дотронувшись до брови.
Прикосновение было очень нежным, и я дернулась не от боли, а от натянутых нервов.
Джонни убрал руку с моего лица, но остался стоять рядом; так близко, что я видела, как пульсирует жилка у него на шее и как он играет желваками.
— Шаннон, что случилось с твоим лицом?
— А, ты об этом.
Нервно засмеявшись, я забросила волосы за ухо.
Я тут же пожалела об этом, ощутив густую, похожую на сопли собачью слюну, потянувшуюся от волос к пальцам.
Не так уж и плохо выглядеть бездомной, и волосы, мокрые от собачьей слюны, только делают картину реалистичнее.
— Да, об этом, — бросил Джонни, сердито глядя на мою щеку. — Кто это сделал?
— Никто. Младший брат построил башню из лего, я споткнулась о нее и чуть не убилась о кухонный стол.
Я отрепетировала этот текст до совершенства для завтрашнего объяснения в школе, и он без запинки вылетал у меня изо рта с полным правдоподобием.
Я так долго врала о том, откуда у меня синяки и ссадины, что теперь это давалось мне без усилий.
