— Надеешься, я в это поверю? — ошарашил меня Джонни.
Я исподлобья посмотрела на него.
Это было хорошее объяснение.
Убедительное.
Почему же он не купился?
— Да, — выдавила я, раздраженная его прямотой. — Потому что так оно и было.
Джонни выгнул бровь:
— Ты правда пытаешься мне внушить, что сама себе поставила синяк?
— И такое бывает, — ответила я, невозмутимо пожимая плечами.
— Обычно нет, — тут же возразил он. — Для такого синяка ты должна на полной скорости врезаться в препятствие, — добавил он, недоверчиво глядя на меня. — Ты убегала? — спросил он. — От чего? Или от кого? — допытывался он, подойдя ближе.
Во мне проснулся инстинкт самосохранения, лица трех младших братьев стояли за моими следующими словами.
— Что ты пытаешься этим сказать?
— Шаннон, я ничего не пытаюсь сказать, — запальчиво возразил он. — Я прошу тебя ответить честно.
— А я и отвечаю честно, — срывающимся голосом огрызнулась я. — Нечего на меня давить! — На глаза навернулись слезы, которые я быстро смахнула. — Боже!
Я чувствовала себя паршиво оттого, что соврала, и особенно оттого, что соврала Джонни. Но не могла же я переобуться на ходу и сказать: «А знаешь, когда мой папочка напивается, он любит избивать меня и швырять из стороны в сторону, как тряпичную куклу».
И в этот момент небеса разверзлись над нами проливным мартовским дождем, и за считаные секунды мы промокли.
Благодарная спасительному дождю, я повернулась и поспешила к машине.
— Не надо, — крикнул мне Джонни. — Не лезь в эту чертову машину.
Я замотала головой и рванула дверцу.
— Извини меня. Хорошо? — Джонни захлопнул дверцу. — Я больше не стану на тебя давить. — Он развернул меня лицом к себе. — Больше не скажу об этом ни слова.
Он протянул руку к моему лицу, но спохватился и вместо этого обхватил свой затылок.
— Ладно?
— Ладно, — судорожно выдохнув, ответила я.
Джонни обрадовался и облегченно выдохнул.
— А теперь давай пойдем в дом?
— Кажется, мне лучше подождать в машине, — промямлила я, едва решаясь поднять на него глаза. — Я не хочу вторгаться в чужой дом, это только мой придурочный брат может без смущения заявляться в чужие дома и требовать еды.
— Во-первых, я тебе не чужой и ты не вторгаешься, — угрюмо возразил Джонни, ежась от дождевых струй. — Во-вторых, я тебя приглашаю к себе домой. — Он провел по мокрым волосам. — Ты же вся промокла. — Он оглядел меня и кивнул на входную дверь. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
— Ты уверен? — хрипло спросила я.
— Абсолютно, — ответил он, сопровождая ответ кивком.
— Тогда ладно, — прошептала я, все еще сомневаясь. — Но ты уверен, что уверен?
— Да, я уверен, что уверен, — саркастически сказал Джонни. — Идем.
Он развернулся и поспешил к двери, но на полпути обернулся и устремился обратно: я приросла к земле.
Джонни положил руки мне на плечи и ввел в дом.
— Видишь? — спросил он, когда тяжелая входная дверь закрылась и мы оказались в передней его дома. — Ничего страшного, да?
Я покачала головой.
Джонни отряхнулся по-собачьи, забрызгав пол дождевыми каплями.
— Ты смеешься надо мной, Шаннон «как река»? — спросил он, заметив мою улыбку.
Я опять покачала головой.
Он улыбнулся. На щеках опять появились ямочки, от которых мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Джонни повел меня по длинному коридору, который заканчивался вестибюлем с большими арками по обеим сторонам, ведущими неизвестно куда.
Я плотно сжимала губы, чтобы не отвалилась нижняя челюсть. Центральную часть вестибюля занимала огромная лестница с деревянными перилами и изумительно красивыми балясинами, каждую из которых венчала резная львиная голова.
Лестница уходила на второй этаж, где ее перила смыкались с перилами лестничной площадки.
— Это старый дом, — пояснил Джонни. — Ему лет сто пятьдесят или даже больше. — Вид у самого Джонни почему-то был смущенным. — Когда мы его купили, мама не захотела сильно менять изначальный дизайн. Мы отремонтировали большинство комнат и сделали новую кухню, но мама решила оставить некоторые старые части дома. — Он пожал плечами. — Она говорит, у него есть характер или что-то в этом роде.
— Твоя мама права, — сказала я, озираясь по сторонам и разглядывая до нелепости высокие потолки и хрустальные люстры. — Наверное, весь наш дом влез бы в этот холл.
— Джонни! — донеслось из арки слева. Я узнала голос Гибси. — Хавчик готов.
— Есть хочешь? — спросил Джонни, ведя меня по длинному коридору с дверью в конце. — Гибси не успокоится, пока не слопает все, что в холодильнике.
Я покачала головой и обхватила свои плечи, защищаясь неведомо от кого.
— Что-то не хочется.
Джонни толкнул дверь, и мы окунулись в яркий кухонный свет и аромат жарящихся колбасок.
— А вот и крошка Шаннон, — радостно сказал Гибси, отворачиваясь от здоровенной газовой плиты и помахивая мне кулинарной лопаткой. — Это Джонни уговорил тебя пойти в дом или ты пришла на запах моих офигенных кулинарных шедевров?
— Дождь, — промямлила я и зябко передернула плечами, чувствуя, как сырость от одежды распространяется по коже.
— Гибс, ты пожарил одно яйцо, и то под моим наблюдением, — заявил Джоуи, который сидел у кухонного острова. — Ты не Дарина Аллен[41].
— И это охеренно, Линчи. — Со сковородкой в руке Гибси прошел к кухонному столу и вывалил яичницу на тарелку моего брата. — Мне нравится быть мужчиной.
Джоуи потянулся к заварочному чайнику, накрытому салфеткой, налил две чашки чая и качнул чайником в нашу сторону.
— Шан, Кав, как насчет чайку?
Гибс?
Линчи?
Кав?
Это было типично для Джоуи. Подружиться с кем-то ему было не сложнее, чем щелкнуть пальцами.
Во мне вдруг вспыхнула зависть и обида: несправедливо, что брату живется так легко. Но зависть быстро смылась мощным цунами вины.
Джоуи жилось совсем не легко.
Просто он умел извлекать из каждой ситуации максимум возможного.
А в остальном он старался выжить, как все мы.
— Тебе дать полотенце? — тихо предложил Джонни, оглядывая меня с ног до головы. — С тебя прям течет.
— Господи боже! — рявкнул Джоуи так, что я вздрогнула. — Во имя всего святого, что с тобой случилось?
Опустив чайник на столешницу, он подошел ко мне.
Наклонившись ближе, принюхался и отпрянул.
— Исусе, Шаннон, — он давился словами, — ты в чем извалялась? В собачьем дерьме?
Огромное спасибо, мой удивительно тактичный старший брат…
— Нет! — возразила я и попыталась незаметно себя обнюхать. — Я не чувствую.
— Не чувствуешь? — насмешливо переспросил Джоуи. — Да от тебя так разит, что глаза слезятся.
Боже, Джоуи!
— Мои собаки ее помяли, — быстро вмешался Джонни, снова запуская руку в волосы. С его широких плеч и сейчас еще капало. — Опрокинули ее на землю и всю изваляли.
— Ну и ну, — усмехнулся мой брат. — Интересно выходит, Кавана. Как только ты появляешься рядом с моей сестрой, так она всякий раз оказывается на земле.
У Джонни напряглась челюсть, но он промолчал.
Брат снова повернулся ко мне:
— Шан, тебе нужно снять все мокрое, а то схлопочешь пневмонию.
Не дав мне вставить ни слова, Джоуи продолжил:
— У тебя есть во что ее переодеть? — спросил он у Джонни. — Или чем вывести эту жуткую вонь.
Джонни медленно кивнул:
— Да, что-нибудь найду.
— А может, поедем домой? — предложила я и выразительно посмотрела на брата, умоляя, чтобы он понял намек. — Джоуи, нам ведь пора ехать.
— Не пущу тебя в машину моей девушки, пока ты так воняешь, — отрезал Джоуи.
— Слушай, не будь козлом, — рявкнула я. — Отвези меня домой.
— Ребята, вы не можете так уехать. Мы даже чаю не выпили, не поболтали, — вмешался Гибси. — У меня сконы в духовке.
— Ты печешь сконы? — спросила я, забыв про разговор с братом. — Ты?
