по всем возможным целям, артиллерийское сопротивление немцев следовало подавить. В десять с небольшим утра безотказная 1-я гвардейская танковая армия снова бросилась на противника. На «тридцатьчетверках» сидели пехотинцы, танкисты – лучшие в мире – вели бой не за страх, а за совесть. Но и немцам уже некуда было отступать, это была их последняя битва, и они оборонялись с профессиональным мастерством.
День был страшно тяжелым – и, прежде всего, тем, что не дал ожидаемых результатов. Тогда Жуков пошел на крайние меры. Во-первых, он приказал командирам подразделений лично возглавить атакующие действия своих войск. Неумелые действия приведут к немедленному снятию офицерских погон. Во-вторых, Жуков решил рискнуть: по первоначальному плану танки вступали в бой только после взятия Зееловских высот, но теперь Жуков меняет план: танки, вперед! Катуков получил приказ прямо в бункере Жукова. Было ясно: любым путем, за любую цену. На виду у всех Жуков обратился прямо к Катукову: «Вперед и двигаться!» С ноющим сердцем мастер своего дела Катуков бросил доблестных танкистов на ограниченную площадь фронтовой полосы, где они шли по песку и поднимались на холмы с черепашьей скоростью, представляя собой хорошую мишень.
Вторая танковая армия Богданова была направлена в сектор Нойхарденберг. Но почва была такова, что танки не могли обогнать пехоту. Хаос заменил наступление. Ниже Нойхарденберга героев-танкистов Богданова встретили 88-мм противотанковые пушки и немецкие фаустпатроны. Жуков был не менее жестким, чем его соперник из 1-го Украинского фронта. Особым приказом он объявил о наказуемости за «отсутствие решимости». Генерал-лейтенант Попель, начальник штаба 1-й гвардейской танковой армии, заметил своим коллегам: «С нами лев, и он готов показать когти». Этот лев знал только один зов – на Берлин.
В 5 часов утра войска Чуйкова снова бросились вперед. Самоотрешение достигло предела, в этом броске вперед жизнь человеческая отступила на второй план. Жуков приказал штабам приблизиться к фронту на дистанцию штаба дивизии. «Танки и пехота не могут ожидать того, что артиллерия уничтожит все германские войска! Никакой жалости. Продолжайте двигаться днем и ночью!.. К ночи 19 апреля подойти к району Бранденбургских ворот любой ценой».
18 апреля было для Жукова среди всех тяжелых особенно тяжелым днем. Поток раненых с передовой не сокращался. Наступал четвертый день его операции, а он не добился целей, предназначенных для второго дня. Надежда была только на левый фланг, где солдаты Чуйкова, доблестно и беззаветно, по-русски отдавая жизнь за святое дело, сумели потеснить 9-ю германскую армию. Как ни странно, но ему помогало именно меньшее присутствие танков, так обильно горевших справа, где они попадали в оптические прицелы немецких артиллеристов и под огонь фаустпатронов. Более изощренные, менее видимые люди Чуйкова, полагавшиеся только на мать-землю, сумели пройти боевой участок и взяли вскоре после полуночи несколько домов на околице деревни Зеелов. Справа же танки шли волна за волной, так и не перебивая германский волнорез. Сколько их дымилось, сколько молодых жизней погибло в развороченном металле. Это был отчаянный день, и он не дал особых результатов.
Чуйков доложил Жукову, что его армия прижата к земле: «Товарищ маршал, прижали нас временно или нет, наступление окончится победой». Чуйков объяснил, что немцам легко использовать артиллерию и пулеметы в болотистой местности, где они сверху. Идет битва за каждый метр. Его 8-я армия медленно, но наступает.
Сталинградцы 8-й армии не теряются. Хуже не будет. Ближе к земле и расчетливее в движении. Удивительно, но Чуйков пробился и в этот раз. Рота за ротой уходит вперед – и вот уже деревня Зеелов позади. Не только неравны были силы, но и ярость русских не знала предела, это-то и повернуло колесо истории.
Постепенно силы немцев начали слабеть. Генерал Бюссе видел, что его правый фланг уже не выдерживает напора. 56-й танковый корпус Вейдлинга – главная резервная сила немцев на этом участке фронта – таял на глазах. Запрошенные дивизии СС – 18-я и «Нордланд» – запаздывали. 9-я парашютная дивизия, принявшая всю силу первоначального страшного удара Жукова, начинала терять боевую силу. Именно в этот момент фюрер «Гитлерюгенда» Аксман предложил Вейдлингу прислать школьников с фаустпатронами. К чести Вейдлинга, он отказался от такой помощи. «Вы не можете жертвовать этими детьми в уже потерянном деле». Ярость генерала смутила Аксмана, и тот удалился.
В подземной штаб-квартире в Цоссене опустошенный генерал Кребс искал утешение в вине. Сапер Петр Себелев писал этим вечером: «Повсюду раскуроченная немецкая техника, автомобили, горящие танки и множество трупов, которые наши люди тянут к местам погребений. Погода безразличная. Идет мелкий дождь, и наши штурмовики летают над германской половиной поля. Множество немцев сдалось. Теперь они не желают сражаться и умирать за Гитлера».
* * *
На юге Конев занял высокую позицию над рекой Нейссе, и он пока был удовлетворен. Обратившись к генералу Павлову, Конев сказал: «Наши соседи включили прожекторы – они нуждаются в свете. А нам желательно больше темноты». Фронт атаки у Конева был 70 километров. А дымовую завесу, искусственную темноту он создал в четыре раза больше – пусть немцы гадают, откуда придет погибель. И этот дым держался – ветер был слабый, но дул с нашей стороны. Это Конева радовало. Не очень радовало то, что западные союзники были всего лишь в 60 километрах от Берлина.
Русские с долей презрения смотрели на реки Центральной Европы. Разве это реки в сравнении с Волгой и сибирскими исполинами? И все же эти реки были важны. Нейссе – река между Форстом и Мускау, была вдвое уже Одера. И все же это преграда, и тот берег ощетинился дулами орудий и пулеметов. Беда была в том, что Нейссе была быстрой рекой с неравными берегами.
Конев начал бой интенсивной артиллерийской подготовкой (145 минут) в 6.15 утра 16 апреля. «За кровь и страдания наших людей – огонь!» Артиллеристы 1-го Украинского фронта тщательно определили цели, и их стрельба не была слепой. И артподготовка здесь длилась дольше, чем у Жукова на севере. «Бог войны гремит сегодня громко». В этом грохоте солдаты не слышали друг друга на расстоянии метра.
Атаковал Конев ровно в 9 утра – к этому времени были готовы понтонные мосты, по которым вперед пошли танки. Маршал Конев через телескоп наблюдал за происходящим из наблюдательного пункта 13-й армии генерала Пухова – с
