целью грядущего наступления. Против люфтваффе готовились выступить 4 авиационных армии (2, 4, 13-я и 16-я – семь с половиной тысяч самолетов современных моделей, очень отличавшихся от машин четырехгодичной давности). Над 1-м Белорусским фронтом «шефствовала» 16-я воздушная армия Руденко – 3188 самолетов против насчитанных у немцев 1700 самолетов. 16-й армии, разместившей свои самолеты на 165 аэродромах, помогала 18-я армия дальней авиации Голованова (800 бомбардировщиков). С целью централизации авиационных усилий была создана единая радарная система.
Штурм
14 апреля Жуков провел широкомасштабную разведку боем. Его войска вклинились в передовую линию германской обороны. Жуков опасался, что немцы могут раскрыть подлинный час его выступления. Он сознательно сократил период артподготовки (по плану от 8 апреля – до 10 минут; затем 10 минут била артиллерия малого калибра, потом еще 10 минут фронтовой артподготовки). Увы, военная судьба коварна, случилась фатальная неудача. Плененный близ Кюстрина советский солдат рассказал допрашивающим германским офицерам, что данное наступление «ненастоящее», что подлинное грядет в ночь с 15 на 16 апреля. Руководитель немецкой обороны Готхард Хейнрици был убежден, что это правда. Даже переставший верить во что бы то ни было Гитлер склонялся к тому, чтобы поверить в это. В результате 9-я армия генерала Бюссе была в краткие оставшиеся часы ночи с 15-го на 16-е отведена на вторую линию обороны.
В этот день Гитлер распорядился: «Всякий, кто отдаст приказ отступать, должен быть расстрелян на месте». Он уволил своего персонального врача и министра здравоохранения Брандта, когда узнал, что те отослали свои семьи в Тюрингию, в которую входили американцы.
Дух ожидающих решающего боя войск был исключительно высок. Чувство долга, патриотизма, желание сделать буквально невозможное было ощутимо. В эту ночь не спал практически никто. Офицеры объясняли своим (уже многоопытным) солдатам боевую задачу. Все вокруг в последний раз проверяли оружие. Громадные орудия расчехлили. Орудия 203-миллиметрового калибра грозно взирали в небо. Мощные прожекторы стояли на расстоянии 70 метров друг от друга и на разном расстоянии (от 100 до 300 метров) от линии фронта. Позади всех стояли 400 «катюш». Гвардейские части повторяли клятву сражаться с честью.
В передних окопах бойцы докуривали последние самокрутки. Увы, для очень многих из них они были действительно последними. Жуков посмотрел на наручные часы и сказал: «Время, товарищи, время».
В 5 утра в воздух взлетели три красные ракеты, и через секунду большой калибр и «катюши» разорвали ночной воздух. Сорок две тысячи русских орудий раскалили свои жерла. Подготовлено семь миллионов снарядов. Из небес штурмовики пошли прямо на цели в трехсоткилометровой арке наступления. На деревьях не осталось ни листочка.
Земля содрогалась тридцать минут – миллион снарядов пал на 9-ю германскую армию, которая залегла в траншеях и блиндажах второй линии обороны Зееловских высот. Семикилометровое пространство было просто вспахано, но, к незадаче атакующих, немцы успели отвести войска. Девушки, обслуживающие осветительные системы, включили 143 прожектора (один на 200 метров), которые должны были слепить германских солдат. Мнения об их воздействии разнятся. Прожекторы высветили, прежде всего, колоссальные облака пыли, поднятые артподготовкой. Немцы начали яростный огонь против советских прожекторов.
* * *
Канонада длилась 35 минут. После этого 60 германских летчиков-самоубийц ринулись на импровизированные мосты и понтоны, но их жертвы не имели особого значения. В небе над Берлином были сбиты последние 22 реактивных самолета люфтваффе.
Жуков в эти первые часы был воодушевлен отсутствием сопротивления, ему казалось, что оно сломлено одним ударом. Позднее он напишет: «Казалось, ни одной живой души не осталось на вражеской стороне после тридцати минут артподготовки». Он отдал приказ начать общее наступление. На германской стороне все было покрыто дымом и фонтанами земли. Перепуганные птицы метались в небе. Стоял крик: «На Берлин!»
Но те, кто пытается сравнить переправу через Вислу с броском через Одер, неизменно склоняются в пользу Вислы. Русское наступление встретило относительно точную работу германских артиллерийских установок, особенно со стороны Франкфурта-на-Одере. И главное: колоссальные силы оказались брошенными на пустую первую линию немецкой обороны. А ведь на военной конференции, посвященной наступлению, ряд высших офицеров рекомендовал обрушиться на вторую линию немецкой обороны. Противотанковой артиллерии было очень сложно наладить поддержку атакующей пехоты.
Готтхард Хейнрици находился в своем командном пункте Шеневальде – к северу от Берлина. Генерал-полковника не удивил час, образ, способ и стиль русского наступления – он был ветераном Восточного фронта. Но большинство офицеров его штаба было поражено мощью развернувшегося наступления. Генерал Бюссе сказал, что это – худшее из всего, что он видел на войне. Пессимизм охватил и полковника Айсмана.
Основная часть германских войск, как и было приказано, отошла ко второй линии обороны. Маневр оказался успешным. Теперь немецкие части ждали подхода русских, находясь в нетронутых оборонительных сооружениях второго пояса. Хейнрици знал, что Жуков будет спешить и быстро наступать, пока германская артиллерия не ударила по мостам на реке Одер. У двух армий (3-й и 9-й) Хейнрици было 700 танков и самоходок. Его войска имели 744 орудия и 600 противотанковых пушек. И все же немецкий генерал в глубине души знал, что единственное, на что он способен – это задержать наступление Жукова. Остановить его или контратаковать у Хейнрици не было сил.
И все же немцы сражались отчаянно. Достичь превосходства на земле Жукову было трудно, даже когда инженеры проложили надежные мосты через Одер для мощной техники. Сказалось недостаточное разминирование немецкого предполья. (Красной Армии трагически не хватало минных детекторов.) Почва была предательски мягкой, и тяжелая техника немедленно увязала в ней. В такой ситуации Жуков не был с начала 1943 г. Он ждал прорыва Чуйкова и Берзарина, но у обоих дела шли неважно. Первоначальный оптимизм Жукова в отношении быстрого форсирования Одера сменился глубоким пессимизмом.
Во второй половине дня 16 апреля Сталин в первый раз выразил свое неудовлетворение делами на участке 1-го Белорусского фронта. Жукову он сказал: «Вы недооценили силы противника на берлинской оси фронта. У Конева дела идут лучше». Сталин посыпал раны Жукова солью: у Конева преодоление Нейссе «произошло без сложностей». Жуков пообещал взять Зееловские высоты в течение грядущего дня—17 апреля.
17 апреля Жуков перегруппировал свою артиллерию и танки. 800 бомбардировщиков нанесли удар
