— Глазами, — закончил Эрри и просверлил шашлык взглядом.
— Точно, — кивнула Ла-али, — он как тебя увидел, так и упал замертво, пришлось добить, чтобы не мучился.
— У меня это постоянно, — невнятно отозвался йёвалли, продолжая корчить шашлыку рожицы — как увидят — так столбенеют от моей неземной красоты.
— Что-то не помню за собой такого, — удивилась Ла-али. — Мне вообще-то огреть тебя хотелось при первой встрече.
— Это всегда так, когда влюбляешься с первого взгляда, — согласно кивнул Эрри.
Сантилли, слушая шутливую перебранку, поворачивал вертел и поглядывал на смеющегося Мишеля. Оживает друг, плечики расправил, глазки заблестели, чувствует себя свободнее, а всего-то дел — помирился с Таамиром. Что же будет, когда он поймет, что растет. Джесси старается рядом с ним не стоять, постоянно в движении, чтобы муж не заметил, что догнал ее в росте. Если так же будет идти, то через две недели оборотень перегонит Марка.
Сантилли окликнул сына:
— Колитесь, воители, на черта столько железа приволокли?
— Фурия заложила? — прищурил глаза Эрри. — Мстит за то, что я ей автограф не дал?
— Какая фурия? — не поняла Эджен.
— Пролетная, то есть пролетевшая, — пояснил Тьенси, — как кусок оторвавшейся обшивки мимо корабля.
— И поэтому у тебя дыра в башке, — демонесса шутливо отвесила племяннику подзатыльник.
— Точно, — с готовностью согласился тот, — все забываю. Например, сколько сегодня положил — в упор не помню. Отец, а можно узнать у Клера?
— Уже узнавал, — отозвался тот, — все здесь остаются. Чужая вселенная.
— Ну, это как-то несерьезно, — обиделся Арвин. — Дома мир, где нам войну взять? Неужели нельзя договориться?
Глеб подмигнул Алексею и ехидно подначил Сантилли:
— Обломались демоны.
— Зря надрывались, — посетовал Тьенси и огорченно потянулся за последним шашлыком.
Раздраженная Амира, не желавшая никого видеть, ушла к обрыву. Если остаться у костра, то обязательно начнут спрашивать что, как, почему, а главное, сколько? Что она им ответит? Что всю битву просидела в катере? Что испугалась? А почему, собственно, испугалась? Нет. Она растерялась, не ожидала, что все это окажется настолько страшным: ржущие лошади с огромными глазами, люди с бешеными лицами, все совершенно обезумевшие от крови. Она ничего не смогла с собой поделать, стояла, замерев, без мыслей, без чувств.
— В свой первый бой я так испугался, что спрятался.
Она не услышала, как подошел Арвин, но он и до этого тихо ходил. И по большому счету ей было все равно: Арвин это или кто-то другой, лишь бы ее не трогали.
— Мне было четырнадцать, и я был уверен, что круче меня никого нет, — попробовал утешить ее юноша. — Тогда отец взял меня с собой в провинцию усмирять бунт. Это сейчас я понимаю, что один восставший барон, это еще не целое графство….
— Зачем ты мне это говоришь? — сердито перебила его девушка, сжимая зубы.
— Бояться не стыдно, — дракон поднял веточку и начал вертеть ее в руках, — стыдно поддаваться страху. Если поддался — тебя нет, — он сломал прутик и выбросил его. — Ты не побежала, не запаниковала — это уже много значит. Но там была такая мясорубка, что я не смог бы тебя защитить, поэтому пришлось так поступить.
«Меня не надо защищать», — зло подумала Амира.
Сах толкнул в плечо Эрри и показал глазами на парочку, четко выделяющуюся на фоне вечернего неба. Демон фыркнул:
— Фокус стар как мир, но наивные девушки каждый раз на него попадаются. Сначала он вкрадчиво говорит что-нибудь значительное для них, потом они смотрят ему в рот и ждут дальнейших откровений, потом, когда он осыплет их комплиментами, начинают чувствовать себя королевами. В результате он берет то, что ему надо, и они расстаются в полном согласии друг с другом. Дракон.
Ийет рассмеялся:
— А ты?
— А мне это не надо, — принц выразительно посмотрел на мага, — я и так не знаю, куда мне их девать: солить, коптить или вялить.
— Поэтому и сидишь один?
— Поэтому и отдыхаю, — Эрри хлопнул Сах Ира по плечу и поднялся. — Скажешь родителям, что я на озере?
Отдыхает он, маг проводил его сочувствующим взглядом и пересел к Герхарду:
— Я таких девочек видел в Новом городе! Хорошенькие до ломоты в зубах, — ийет резко разжал пальцы и пошевелил плечами.
— Предлагаешь? — понимающе усмехнулся тот.
— Предлагаю, — многозначительно улыбнулся Сах.
Вскоре Тьенси шустро похватал девушек и умчался вслед за братом купаться, Арвин с принцессой тоже куда-то исчезли, незаметно испарились Герхард с Сахом, прихватив свободных драконов. И, наконец-то приготовился олений окорок.
— Ты специально дождался, когда пассажиры свалят? — ухмыльнулся Глеб и потер руки. — Запивать чем будем?
— Ты на что-то надеешься, — изогнул бровь Сантилли. — Наи-ивный.
— Окорок гони, демон! — рявкнул инженер, грозно упирая руки в бока.
— Нет, Таамир, люди совсем оборзели, — пожаловался ашурт, — на императоров бочку катят! Я возмущен. Ох, как я возмущен. Держи, свой кусок, ненасытная утроба! — он торжественно подал Глебу тарелку.
Оживление у костра, разговоры, шутки, смех…. Таамир давно себя не чувствовал так легко. Бетти весело рассказывает о турнирах, в которых принимала участие, Влад недоверчиво ее слушает, иногда похмыкивая, Жени и Джес хохочут, Ласти перебирает струны гитары, Мишель и Сантилли о чем-то шепчутся с таинственным видом, временами поглядывая на смеющихся людей.
Как странно легла жизнь — первый и последний. Его мальчишки, которые должны были стать его врагами, а стали друзьями. Словно замкнулся круг, когда вернулся Мишель.
Круг…. Замкнулся…. Пророчество!
Стакан в руке брызнул осколками, поранив ладонь, но Ин Чу не заметил этого, продолжая незряче смотреть на юношей.
Круг порока! Он слепец! Черный король…. Разорвать…. Убить? Кого из них?
— Тай, ты что? — Влад тряхнул его за плечо. — Смерть свою увидел?
Ин Чу обвел глазами притихшую компанию у костра и встал, вымученно выдавив:
— Нервы ни к черту. Пройдусь немного.
— Ладошку очисти, — невозмутимо посоветовал Сантилли.
Таамир удивленно оглядел кровоточащую руку и начал аккуратно вытаскивать осколки из ладони, отмахнувшись от помощи жены:
— Ничего страшного.
Ласайента, стрельнув глазами на мужа, взяла несколько аккордов. Тот, помедлив, кивнул.
— А помните сказ про черного короля? — спросила Ласайента.
— Пф-ф, — презрительно протянул Мишель, протягивая опекуну платок, — нашла, что вспомнить.
— Преданья старины глубокой? — уточнил Марк, любивший легенды Жемчужного мира.
