стороны леса, и мотороллер ее там возле порога стоит.
Еще немного посидев, мужчины, поднялись и вышли из бара. Микеле затаив дыхание, направился через площадь к заветному дому. Подойдя к двери, он услышал Машин голос, она что-то тихо напевала. Дверь была чуть-чуть приоткрыта, и отчетливо было слышно, что она поет по-русски. От волнения у Микеле выступил пот на лбу. Он тихонько постучал в дверь и с волнением стал ждать появления Маши.
«Боже, как он ее сейчас расцелует, как он ее приласкает!» – стучало в его раскаленном мозгу.
Маша открыла дверь, и он увидел в ее широко распахнутых глазах радость и восторг. Но она сразу опустила глаза. И захлопнула дверь. Сердце Микеле оборвалось. Он стучал в закрытую дверь и думал, что если она не откроет ее, он просто умрет под этой дверью.
* * *
«Нет, нет, не впущу его, – стучало в голове у Маши. А сердце кричало – «Открой!»
А ее тело стонало: «Хочу к нему!»
Через несколько минут Маша все же открыла дверь, но только с намерением послушать, что он скажет в свое оправдание.
Микеле ворвался в комнату и схватил ее в охапку. Маша оттолкнула его. Он схватил ее руку и стал нежно целовать, но Маша вырвала руку и строго сказала:
– Сначала объясни свое такое долгое отсутствие.
– Маша, я… – задохнулся Микеле от волнения.
– Что, нечего сказать в оправдание?! – вскинула она ресницы и полоснула его зеленым изумрудом. – Ну конечно, тебе-то что. Перепихнулся себе в удовольствие на зеленой травке и все, и забыл думать. А что я уже больше года не могу смотреть ни на одного мужчину после тебя, а что я уже больше года плачу ночами в подушку без тебя! А что я разорвала свое сердце на кусочки без тебя, и что я пропадаю без тебя, тебе на все наплевать?! – по щекам ее текли слезы.
Он подскочил к ней, нежно взял в свои большие горячие руки ее любимое личико и стал нежно целовать ее щеки, глаза, носик, губы.
– Милая моя, любимая моя, – шептал он. – Ну не плачь, радость моя. Я тебя очень прошу, не плачь. Ты даже представить не можешь, как я страдал без тебя. Ты даже не знаешь, как я хотел к тебе. Но я не мог, милая моя, любимая, – продолжал, целуя ее любимое лицо.
– Я тебе все объясню. Я тебе все расскажу. Ты только не плачь, пожалуйста. Я очень прошу тебя.
Он стоял близко возле нее, так близко, что Маша услышала запах его тела. Она успокоилась немного, прислушалась к его словам, а ее тело уже застонала от близости с ним.
Увидев, что Маша перестала плакать, он схватил ее за руку:
– Поехали, я тебе что-то покажу, – он потянул ее на улицу. На площади Маша увидела его автомобиль. Они сели в него и поехали.
– Куда ты меня везешь? – вскинула Маша ресницы.
– Я тебе сейчас все расскажу и что-то покажу.
Пока они ехали, почти два часа, Микеле все рассказывал о своей жизни, о больной жене, о ее смерти. Маша тихо слушала его, а когда закончил, спросила:
– Ну почему ты не сказал мне о больной жене? Я бы все поняла.
– Я не знал, сколько еще проживет моя жена, потому что с этой болезнью некоторые живут по десять лет. Я не хотел тебя обнадеживать. Я не хотел, чтобы ты переводила жизнь, ожидая меня. И поэтому я тебе ничего не сказал.
А Маша улыбнулась и сказала:
– А я все равно тебя ждала.
Он схватил ее руку и стал жадно целовать все ее пальчики, при этом приговаривая:
– Боже, как часто ты мне снилась! Как часто я думал о тебе, как я хотел быть рядом с тобой, только Богу известно.
Он одной рукой обнял ее, притянув к себе, и пытался поцеловать ее в губы. Маша оттолкнула его, улыбаясь и грозя пальчиком, сказала:
– Смотри на дорогу, а то наша встреча может закончиться, так и не начавшись.
– Ну а ты? Как ты жила все это время без меня? Я заезжал к твоему мужу, когда искал тебя. Он тебя еще, кажется, любит.
– Да, я знаю, – протянула Маша. – Но в нашем разводе больше его вины, чем моей. Ну, об этом потом.
– А что с твоим сотовым? Я сколько ни звонил, никак не мог дозвониться?
– Да я в горах живу и станция «Омнитель» там не берет, пришлось перейти в другую компанию и поменять номер телефона. Вот поэтому ты и не дозвонился ко мне.
Маша все улыбаясь, погладила нежно его по щеке и подумала: «Боже, как я ждала этой минуты, когда он будет, наконец-то, со мной».
Ее волновала его близость, тело ее, как раскрывшийся бутон, ожидало наслаждения. А Микеле то и дело порывался обнять ее, хватал руку и расцеловывал ее любимые пальчики.
Маша заметила, что они уже проехали город и поднимаются к той самой горе, где они были так счастливы.
Маша вспыхнула:
– Ты что опять везешь меня на ту траву? – глаза ее блеснули изумрудом. – Останови машину, я не поеду с тобой туда. Я не хочу под кустом! – выкрикнула она и попыталась открыть дверцу машины.
– Ты что, сумасшедшая! – испугался Микеле. – Разобьешься ведь. Не волнуйся. Я тебе сейчас что-то покажу.
Они подъехали к тому дому, где были в первый раз.
– Вот, смотри, – когда вышли из машины, сказал Микеле. – Теперь это наш дом. Твой и мой, и мы с тобой в нем будем жить.
Маша застыла от изумления и восторга. Она узнавала и не узнавала этот дом. Он стоял на том же месте, но совершенно преображенный. Большой двухэтажный особняк ярко сиял свежевыкрашенной розовой краской. Двери и окна – все были заменены на новые и сверкали лаковым блеском.
– Боже, с ума сойти! Какая красота! – воскликнула Маша.
Возле дома простирался ярко-зеленый, коротко стриженый газон. По нему разбросаны разнообразные кустарники и цветы. А прямо перед домом была разбита большая круглая клумба, густо усаженная яркими цветами. А посреди нее был маленький бассейн, где плавали золотые рыбки. В центре бассейна возвышался изящный фонтан, из которого били прозрачные струйки воды. А по бокам дома росли в ряд цветущие кустарники необыкновенно красивых роз. И еще перед домом стояла большущая, как диван, качеля, о которой раньше Маша и думать не смела. Она думала, что это удовольствие только для богатых. Недалеко от дома на зеленом газоне стоял круг-лый стол с белыми стульями. Затенял от солнца огромный
