— А-ха-ха! Клять, я не могу. Янь мне под крыло! А то мы по твоей тюленьей туше сразу не догадались, что ты не лесная тень! Думали, вдруг всё же тень, просто крупненькая! Чью кровь надо пить, чтобы стать такой лесной тенью? Китов?
Кажется, у этой сестры снова образовался перерыв. Она радовала Ингвара очередной порцией остроумия, пока Грязнулька переводила дух. Нинсон набрал воздуха, чтобы ответить, но чуткая собеседница мягко остановила, положив ладонь ему на колено. Великан только сейчас рассмотрел покрытые инсигниями пальцы.
На мизинце веве Хорна, ясно дело. На безымянном тонкая полоска. Помолвлена? Когда только успела? На среднем пальце и Трикветр, и Валькнут. И выучиться успела? На указательном пальце то ли рога, то ли корона. Ну не настоятельница же она в таком возрасте. Наверное, получила по рождению. Дворянка?
Но самой важной татуировки не было.
Тыльная сторона ладони оказалась чиста. Стигма не было.
Она не была колдуньей.
Обладай девушка колдовскими силами, там стояла бы круглая печать причастности к ковену, стигм. Даже при самых что ни на есть зачаточных способностях ей обязательно поставили хотя бы энсо — круг, который потом, с ростом мастерства, мог бы уже превратиться в замысловатую колдовскую печать. Но это уже было бы обозначение истинной таковости колдуньи.
Стигма не было…
Девушка поспешно убрала руку и отодвинулась. Нинсон видел, что задать вопрос означало бы прекратить разговор, поэтому промолчал.
Очередной обман.
Девушка продолжила:
— Да. Если не сегодня, то завтра точно. Я не могу предложить вам ничего другого, легендарный колдун Таро. Могу с уверенностью сказать, что у них ни колдуньи, ни латника. Но их восемь человек, с луками и топорами. Вам не победить, если вы не разрешите себе колдовать.
— Ещё повоюем. У нас есть лук. И девять стрел.
— У девочки тоже есть лук. Она прячет его под одеялом. И самодельные стрелы со стеклянными наконечниками. Ваш колчан мы положили рядом.
Ингвар обернулся. Не задумываясь, бросил вязанку рун из Инги, зажатой между Дагз. Увидел в полной темноте стрелы и понял, что три сломаны.
— Шесть стрел на восемь целей, — сказал он.
— Знаете, есть такая поговорка…
— Улыбаешься — значит, не сломали? Знаю, как же.
— Эта поговорка мне не нравится. Думаю, есть признаки поважнее. Достаточно я повидала улыбчивых слабаков, уж можете мне поверить. Я о другой поговорке. Сделай всё, что зависит от тебя, а в остальном положись на судьбу.
— Я сделаю. Вы поможете нам? Мы же одной крови. Помогите!
— Нет, легендарный колдун Таро. Животные так не делают, вы же знаете.
— Но вы же не животные!
— Нет. Но мы учимся. Животным было бы наплевать. Нам не всё равно. Нам будет жалко, когда вас поймают. Но мы не можем помочь. Мы больше не собирались с вами видеться. Возможность попробовать кукольную кровь — поистине уникальный случай. Не настолько, чтобы рисковать за неё. Но достаточно, чтобы выйти к огню и перекинуться парой слов со знакомым человеком. Пусть и с непосвящённым. Мы вышли и перекинулись. Но не просите большего.
— И не обижайся! — подала голос другая сестра, оторвавшись от горла Грязнульки.
— Скажите, есть ли какой-то способ вас подкупить, уговорить? Можете взять всю мою кровь. Только завтра. А сейчас помогите. Нам очень нужна помощь. Нам не на кого больше…
Лесная тень вскинула руку, останавливая Великана:
— Не давите на жалость, легендарный колдун Таро. Мы это уже обсуждали. Чужие сражения нас не интересуют, как не интересовали бы зверей. Чужая боль для нас — ничто.
Ингвар фыркнул:
— Какая чушь!
Кривые брови вампира даже приподнялись от такой наглости.
— Ладно. Ответ я услышал. У меня есть ещё вопрос. Я знаю, что вы не лечите. Но ты можешь посмотреть хотя бы? Видишь, жемчужинки под кожей перекатываются? Что это?
Ингвар пододвинулся к лесной тени и поднял длинные волосы, открывая затылок. Девушка плавно и даже с нежностью начала разбирать слипшуюся от крови гриву. Касалась шеи холодными пальцами. Надавливала и разминала плотные бугорки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Какие-то старые шрамы. Не знаю. Вам надо лучше питаться, чаще мыться и меньше нервничать.
— А кому на Лалангамене не нужен этот совет?
— Именно что никому не нужен. — Девушка отпустила космы.
Как показалось Нинсону, нехотя. Почувствовав эту расположенность, он склонился к уху замершей лесной тени и едва слышно, так, чтобы не посвящать в свою просьбу другую сестру, спросил:
— А девочку осмотреть сможешь?
— Я уже посмотрела, — неловко, как в провинности сознаваясь в этой несвойственной животным заботе о чужих детёнышах, сказала лесная тень. — Ничего ужасного. Просто нужно немного заботы. Колдуньи помогут оргоном. Лекари мазями и ваннами. Но ей всё равно придётся делать то же самое, если она хочет поправиться.
— Что?
— Я уже говорила. Одеяло, бульон, чай. А в качестве упражнений только прогулки и продолжительный сон. Она крайне истощена, Таро. Неужели вы не видите?
— Хах! — Сестра оторвалась от шеи Грязнульки. — А я знаю ещё одно упражнение! Им не повредит, если они будут под одним одеялом бульон распивать.
— Хватит, сестра. Иди сюда. Моя очередь пробовать.
Глава 65 Охотничья Полка
Глава 65
Охотничья Полка
Ингвар сделал всё, что от него зависело, а в остальном положился на судьбу.
Через пять минут всё будет кончено: он либо победит, либо…
В крайнем случае, у него с собой ещё два горшочка с колдовским чёрным песком. Два разбились впустую, во время драки с Иггулем. Два разбились о Бентэйна и пробудили нечто ужасное. Притом и там, и там была пчела. Значит, сработают ли горшочки, зависело не от того, что на них нарисовано.
Оставалось ещё два. Пиявка в похожем на круг двадцатиграннике и муравей в треугольнике.
Муравей был нарисован так же, как и все остальные знаки. Будто мокрой кистью провели по камню. Изображение едва можно было различить, если свет падал под правильным углом. Но Ингвару думалось, что это красный муравей. Хоть и нарисованный чёрным лаком.
«Вот, Мать Драконов… У нас теперь так и будет? Что вижу — то пою? Да это из-за треугольника. Девки часто вышивают красный треугольник на мешочках с огнивом», — внутренним голосом подсказал Таро Тайрэн.
— Ну и правильно. Это ж испокон веку так.
«Тс-с-с! Завали пахтало! Просто думай мысли — не говори. Это внутренний диалог. Внутренний. Вну-трен-ний. Строго говоря, даже не твой. Это диалог между мной… и мной же».
Нинсон подумал, что раз символ этот принято вышивать на мешочках для огнива, то и на горшке с колдовским пеплом он должен означать что-то огненное.
«Просто мешочек с огнивом есть у каждого паренька. Одноцветный треугольник — вышивать несложно. Красная нитка, опять-таки, яркая, красивая. А что девке ещё предложить, по большому счёту? Ну… кроме красного треугольничка? Обычно и нечего. Особенно ещё маленькой. Вот и вышивают, что могут. Заметь, взрослые тётки-то чего-нибудь посложнее вышивают. К тому же тут какая философия глубокая! Простонародная, но всё ж таки.
Она свой красный треугольничек где вышивает? На его… мешочке? С помощью содержимого которого он… что делает? Правильно! Огонь разжигает! Понимаешь? Трёт, и трёт, и трёт, и тут, хоп — искры».
Ингвар зло ответил колдуну:
— С помощью содержимого которого… какой-то ты косноязычный колдун. Не особо тебя, небось, мешочками с вышивкой задаривали, да?
«Задаривали? Больно надо. Я всё купить мог. Я сам брал, что хотел. Подарки оставь пустышкам. Как и огниво, кстати».
Похоже, Таро Тайрэн презирал пустышек так сильно, что даже огниво стало для него унизительным символом простой жизни, ведь оно было не нужно колдуну, который мог бросить руну Кано.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тихо, почти не разжимая губ, Нинсон спросил про горшочки с колдовскими ингредиентами. Но ему никто не ответил. Ингвар ещё несколько раз задал самому себе вопросы об оружии из странного шкафа. Но Таро Тайрэн молчал. На горшочки нельзя было рассчитывать, пока не было понимания, как ими пользоваться.
