— А про кого же?
— Про кого-то другого.
— Говоришь, как жрец Девятого.
— Да, должна согласиться. По речам вы больше похожи на того, кто почитает Инка. Хотя и на почитателя Хорна вы тоже похожи. Правда, не слишком удачливого. Кто же вы на самом деле, легендарный колдун Таро?
— Чувствую себя аккурат посредине. Жертвой обстоятельств, связанным по рукам и ногам Кинком.
— Посредине чего?
— Сестра, он имеет в виду цифры. Потому что Хорн — это первый, а Инк — это девятый. Аккурат посредине у них пятый. А пятый Кинк. Тот, кто идёт на поводу у желаний и прихотей. Пленник. Посредине на круге. Понимаешь?
Ингвар потянулся за водой. В котелке плеснула остывшая заварка. То, что нужно. Зачерпнуть воды из Навьего озера. И ждать новостей. Эти барышни пришли не просто так. Ингвар свесился с мостков, зачерпнул воду. Попил и побрызгал на затылок. Приличная шишка осталась от этой клятской рирдановой рунницы.
Нащупал уплотнения на затылке: кажется, их стало больше. Два крупных рубца остались, но по краям ещё что-то добавилось. Надо попросить посмотреть, что ж там у него такое. Уж эти-то барышни врать не станут.
В темноте, лишь слегка разбавленной светом месяца, Ингвар снова зачерпнул воды. Вспомнил, что у него ещё остались пластинки ивовой коры, из аптечки Иггуля. Самое время заварить их. Может быть, удастся найти дубовую кору и сделать настой на утро, чтобы прополоскать рот и избавиться от привкуса крови.
Под Ингваром, на глубине, промелькнула большая белая тень.
Рыбина. От спины которой вода ухнула, и прокатились волны, плеснувшие во все четыре берега.
Рыбина. Слишком здоровая не то что для такого озера, а даже и для океана. Она была длинной, как… как накер, обомлел Ингвар.
Накер! Великан кинулся прочь с мостков, прыгая, не чуя под собой натруженных ног.
— Ты чего это скачешь, как зайка? Мы тут как раз думаем, интересно бы попробовать кукольную кровь. Говорят, совсем особенная штука. Она хоть и откупоренная уже, не девочка, но попробовать определённо стоит.
— Не надо, — остановила её сестра. — Мы вас нашли вечером. И ручаться за то, что правильно поняли то, что произошло, не можем. Но после удара по голове прошло часов десять. Это ваша кукла или она к вам приблудилась, пока вы спали? Нам надо знать.
— Там, — Нинсон указал на чёрное озеро с неспокойной водой. — Там какой-то линдворм!
— Ну, мы же на Навьем ключе. Он тут и есть. У него тут дырка.
— Пф-ф-ф, — фыркнула другая лесная тень. — Сама ты дырка.
Кажется, наличие монстра в десяти шагах никак не напрягало лесных теней. Их голоса не дрогнули, внимание не пронизывало темноту напряжёнными струнами. Просто семитонный линдворм проплыл где-то у маленького прудика в лесу. Ничего особенного.
— Так что с девчонкой? Чья она?
— Моя. Временно. Пока не смогу отдать её кому-нибудь.
— Отдай нам! — залилась смехом лесная тень.
Её сестра только скорбно поджала губы.
— Прошу прощения. Она шутит.
— Чего это шучу? Он же сам спрашивал про преследователей. Мы их встретили. Слушать — слушали. Смотреть — смотрели. Можем рассказать. А он нам оргоновую деву. Поверь, ты бы хотел услышать наш рассказ как можно скорее, не откладывая.
— Как это будет? Так же, как со мной вчера?
— Нет, мы совсем её выпьем, — хохотнула лесная тень.
— Не переживайте, она шутит. Мы просто попробуем. Именно, как с вами вчера. Впрочем, она может перенести эту потерю немного тяжелее.
Конечно, немного тяжелее. Клять, да девчонка и так еле живая.
Он ещё раз посмотрел на девочку. Нет, не чувствовалось, что она скоро погибнет. Надо пробовать. Дахусим. Забота не всегда в доброте. Им нужна помощь лесных теней.
— Хорошо.
«Двадцать-двадцать. Смилуйся над ней, Милосердная Ишта!»
Старик оставил все свои вещи, когда уезжал. Только топор прихватил. Ингвара уложили на кожаный плащ Иггуля, а Грязнулька была завёрнута в одеяло Михея. Она вытянулась по струнке. Ничего не понимая, но чувствуя, что обсуждают её. Кажется, вопреки её предчувствиям, новый хозяин всё же означал новые мучения. И ничего больше.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— М-м… Уговорить его было легче, чем ты думала… Ну я, пожалуй, пойду, прильну к истокам, так сказать. А ты тут рассказывай.
Лесная тень направилась к Грязнульке, покачивая бёдрами и бесстыже выставив пупок.
— Осторожнее с ней, сестра. Пожалуйста.
Даже отсюда было видно, как напряглась кукла, когда девушка откинула одеяло.
— Тут очень холодно, зайчонок, — приторно пропела лесная тень. — Малышка, ты не возражаешь, если я устроюсь рядом? Вместе нам будет теплее. Да. Вот так.
Лесная тень легла, плавным движением перекатилась на бок, оказалась вплотную к кукле, положила ногу сверху, придавила девочку, как хищница, прижавшая жертву лапой. Она обняла Грязнульку, укрыла её и себя. Прильнула к шее.
— Вы слушаете? Таро? Вы меня слышите?
Нинсон повернулся к вампиру, зарёкшись смотреть на куклу.
— За вами идут восемь человек. Они вышли на тропинку вечером. Запутались в следах. По их мнению, один и тот же человек ходил то туда, то сюда, то пешим, то конным. Они пошли по самому последнему следу. То есть по направлению к городу, направо.
Ингвар понял, что это Михей отвёл погоню, оставив Красным Волкам самый свежий след.
— Встали там стоянкой. У выхода из леса, на перекрёстке. На том месте, где вы жестоко покарали латника, дерзнувшего поднять руку на легендарного колдуна. Он сам виноват. Увидел, что вы безоружны. Принял это за слабость. Лес знает, что за это вы не просто убили его. Хотя мы стараемся дарить всем живым существам лёгкую и быструю смерть. Иногда и в такой смерти есть своя красота. И свой смысл.
Ингвар услышал, что другая сестра откинула одеяло.
Кровопийца приподнялась на локте и уставилась в их сторону, чтобы вставить в разговор свою лепту. Кукла завозилась. Нинсон различил приспущенную до пояса рубаху. Разводы свежей крови, обрамлявшие скулы Грязнульки, были похожи на высоко поднятый кружевной воротник. Кровь змеилась по белой груди, оставляя след за языком лесной тени. Грязнулька искала его глазами. Фирболга, который должен был её защищать. Ингвар отвернулся.
— Ха-ха! В такой смерти есть красота? Меня там чуть не вывернуло! «Красиво» — это последнее слово, которое пришло мне на ум на той полянке! Вот честно! Его же через мясорубку пропустили живьём! Он ещё час, наверное, там в своей банке подыхал, после того как ему рот мёдом заделали, чтоб не вопил. Ты думаешь, ему пауки случайно горло проели, чтобы он дышать мог? Эта такое словцо, которое на другом конце от лёгкой смерти. Как это назвать-то, даже непонятно. А! Аргония! Он умер в аргонии, а не милосердии!
Ни Великан, ни лесная тень никак не прореагировали на её слова, и кровопийца вернулась к кукле:
— Что ты? Соскучилась уже? Иду-иду, маленькая.
Нинсон спросил важное:
— Колдунья у них есть?
— Нет, с ними на стоянке не было никого, кто владел бы Сейдом или Гальдром.
— А что они собираются делать дальше? Идти в город?
— Решат утром. Думаю, выдвинутся сюда. У вас с малышкой есть часа четыре с рассвета. Нужно выспаться и с первым же светом бежать на север, в сторону Апхолла. У вас будет фора, используйте её. И тем спасётесь.
«Тем спасётесь», — улыбнулся про себя Ингвар.
Даже в книжках так уже давно не выражались. Мактуб иногда странно распределяет игроков. Как может такая тонкая книжная девушка попасть в жрицы кровожадного и бескомпромиссного Хорна? Неужели на респе она сама выбрала себе такую судьбу?
Неужели решилась получить столь чуждый опыт, манившей именно этой инаковостью?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как ради расширения кругозора спят с карлицами или пробуют жареных кузнечиков?
Но Ингвар спал с карлицами и пробовал жаренных кузнечиков. Возможно поэтому чувствовал такую острую приязнь к девушке.
— Вот что, барышня, — сказал Ингвар. — Мы не лесные тени. Мы будем идти по лесу медленнее, чем Красные Волки. А уставать быстрее. К вечеру они нас всё равно догонят.
